«Никогда не знаешь, каким станет последний день в привычном мире. Закат с чашкой кофе и рассвет никогда не повторятся. Никогда не услышишь как мама выговаривает отцу за какие-то прегрешения. Никогда не подойдёшь к понравившейся девушке. Потому что никогда не вернёшься. Каждую секунду, каждый миг жизни останутся в памяти. И ты будешь хранить прекрасные мгновения до последнего вздоха. Умирая, будешь смотреть в темноту и искать очертания прошлого. Далёкое небо станет ближе, а холодный дождь смоет твои следы…»

Глава 13

США, штат Техас

Пайни-Вудс, Хьюстон

Космический центр им. Линдона Джонсона

Февраль 09, 2033 09:00

Миналь с трудом переступил черту, оставив свободу в прошлом. Он мог отказаться от миссии. Анри ни о чём не просил, даже почти не настаивал. Но фотографии в отчёте, версии, выводы, странности и несоответствия упрямо звали в Хьюстон. Ландау сдержал слово, официально включив его в расследование инцидента в качестве специалиста по внештатным ситуациям и оценке рисков. Честер Макмиллан не возразил и не поджал губы, услышав имя бывшего командира лётно-испытательного крыла. Возможно, обрадовался, но постарался скрыть истинные эмоции. Оставалось только гадать.

Ещё позавчера Миналь вслушивался в шорох волн и вдыхал пряный воздух Мальдив, покидая рай на Земле ночным рейсом, а сегодня чувствовал сухой кондиционированный запах Космического центра. Привычный климат региона Пайни-Вудс заставил серьёзно задуматься о переезде на острова.

«Вернусь к этой мысли после миссии», — решил он.

Миналь прицепил к лацкану пиджака бейджик с именем и шагнул в чертоги вызовов и возможностей. Ничего не изменилось с его последнего дня пребывания в NASA. Почти год назад он отрёкся от всего и ушёл, прикрыв за собой дверь. Только ключик забыл выбросить. Было тихо и спокойно, но бесконечно одиноко и противно на душе от несправедливых обвинений. Сегодня он смотрел на своё американское прошлое как на прошлогодние листья, мусор на тропинках после урагана или мелкие камни на побережье, ещё не смоченные водой. В настоящем над головой светило огненное солнце. Ярко-голубое высокое небо пестрело перистыми облаками. И где-то там в вышине соревновались в скорости самолёты и птицы.

Поднявшись на второй этаж здания центра обучения и управления полётами, Миналь повернул к конференц-залу — огромному помещению без души. Его использовали исключительно для важных встреч. Над большим круглым чёрным столом, отполированным до неестественного блеска, с вырезом посередине, нависла диодная лампа, напоминающая кольцо Сатурна. Освещение регулировалось с дистанционного пульта, лежащего перед местом руководителя мероприятия. Рядом застыло устройство для голографического воспроизведения. Стол окружали серые кресла с высокими совсем не мягкими спинками. Перед каждым стоял ноутбук с необходимой информацией, а на экран на стене справа был выведен логотип NASA.

Анри обернулся. Он знал, сколько сомнений и терзаний пережил Эон, принимая это решение. Оно стало окончательным как только за его спиной неслышно сомкнулись двери. Ландау сдержал улыбку, благодарно кивнув, и заученно поприветствовал:

— Доброе утро, Миналь. Рад, что ты с нами.

«Будто ничего и не было», — промелькнула быстрая мысль.

Он жестом пригласил занять понравившееся кресло.

— Ты заранее знал мой ответ, — отозвался Эон, прислушиваясь к своим ощущениям. Он больше не чувствовал отторжения. Напротив, его обволакивало привычное спокойствие. — Всем доброе утро.

Присутствующих было немного. Только те, чьи имена Миналь нашёл в отчёте о возвращении «Колумбии», кроме одного. Он окинул быстрым взглядом каждого, а Анри решил не торопить и воспользоваться преимуществом руководителя миссии.

— Пять минут на знакомство. Эвгенис Келлер, аналитик отдела по оценке миссий.

С Эвгенисом Эон пересекался несколько раз, но дружбы не получилось. Их связывали лишь короткие вежливые приветствия в нескончаемых переходах Космического центра. Про него говорили «акула», а Миналь видел приятного добродушного человека. Эвгенис качнул головой в качестве «доброго утра» и улыбнулся как старый знакомый.

— Вивиан Мэнсфилд, специалист отдела операций лётных экипажей.

О Вивиан ходили слухи, и не всегда приличные. Обычно ворчали те, кого эта женщина уложила на обе лопатки метким словом. Миналь невольно поразился её умению держаться и притягивать взгляды. Даже сейчас, уставшая до невозможности, она выглядела превосходно, а идеальная причёска подчёркивала серьёзность намерений. Вивиан благосклонно кивнула приветствуя.

— Эрик Свартамарэн, инженер планетарного испытательного полигона.

Они неплохо знали друг друга. Эрик постарался скрыть довольную улыбку. Следовало проникнуться важностью момента, а хотелось похлопать командира лётно-испытательного крыла по плечу и поболтать о высоких материях за чашкой кофе.

Эрик родился в Тронхейме. Его отец был пилотом в небольшой местной авиакомпании, а мать геологом в Геологической службе Норвегии, штаб-квартира которой находилась как раз в Тронхейме. Спустя год они переехали в Осло, где господину Свартамарэну предложили место в Scandinavian Airlines (SAS), а ещё через два — в Америку после удачного собеседования в Delta Air Lines с хабом в Миннеаполисе, штат Миннесота. Когда у Эрика спрашивали, где прошло его детство, он не знал, что ответить. Счастливое семейство постоянно куда-то летело: Амстердам, Акапулько, Балтимор, Канкун, Масатлан, Майами, Орландо, Париж, Пунта-Кана, Токио, Ванкувер… Поэтому юный Эрик был счастлив сбежать от неугомонных родителей в Лос-Анджелес, спрятавшись за массивными стенами Калифорнийского университета. Домой он вернулся авиационным инженером с хорошими рекомендациями, но не отправился в Delta как советовал отец, а укатил на авиабазу «Мыс Канаверал» оттачивать свои навыки. После окончания двухгодового контракта путеводная звезда привела его в Космический центр им. Джона Ф. Кеннеди во Флориде. Пришло время исполнить мечту. Так он оказался в NASA. Позже Эрик перевёлся в Хьюстон.

Он изменился за этот год. Стал более резким при своём среднем росте. Даже сидящий за столом казался каким-то угловатым. На худом лице горели пламенем ракетных двигателей глубокие карие глаза, а светлые волосы остались взъерошенными, как он ни старался пригладить их. Привычная бейсболка с названием полигона лежала рядом с ноутбуком. Сложно было угадать характер Эрика. Он точно был мягче, чем у отца, но твёрже, чем у матери. Упрямство и желание добиться результата при любой сложности делали его особенным. Но больше всего на свете Эрик любил смотреть на камни и текущую воду.

— Рори Дэвидсон, — продолжил Анри. — Программист лаборатории интеграции авионики 16А.

— Привет, Вайпер, — бросил Миналь, моментально узнав неунывающего тридцатилетнего мужчину со внешностью подростка.

— Привет, Эон. Как? — охотно кивнул Рори.

— Всё так же.

— Отлично! Я доработал SES…

— Рори, — перебил его Анри с безнадёжностью в голосе. — Позже расскажешь о необратимых модификациях инженерного симулятора.

Дэвидсон моментально завершил приветствие глобальным кивком и уставился в монитор, где вращалась четырёхмерная модель неизвестно чего, а сам косился на Миналя, горя желанием поделиться мыслями. Пальцы пробежались по тёмным волосами, а в злющих серо-голубых глазах застыло нетерпение. Рори никогда не отличался ростом и силой. Он был худой, гибкий, предпочитающий только удобную одежду, а не все эти официальные костюмы и рабочие комбинезоны. Даже сейчас был одет в светлую рубашку на выпуск, под которой чернела футболка с физиономиями Aerosmith, джинсы и ослепительно белые кроссовки. А что касается логотипа NASA, то он сам его наклеил. Рори почти никогда не смотрел собеседнику в глаза, только в те моменты, когда под рукой не было ноутбука или какого-нибудь тестового планшета, а подобное случалось крайне редко. Целеустремлённый до крайности, верный своему делу до потери рассудка, категоричный, но не вспыльчивый, успевающий как следует подумать, прежде чем нажать enter, но самое важное заключалось в том, что Рори всегда держал слово, даже если обещание грозило обернуться непоправимыми бедами.