Елка пропала из виду – почуяла мышь и сбежала на охоту, как обычно, а я села под деревом, привалившись спиной, и возвела глаза к небу. Все-таки дышалось здесь совсем иначе. Не так, как в деревне. Любила вот так мирно отдыхать после работы в уединении с собой и Волчьим лесом. Это сложно передать словами, но я кожей ощущала, что он живой и общался со мной незримой магией. Порой мне снились реальные сны, в которых я гуляла по тропам и чувствовала себя самой счастливой.

День клонился к вечеру, настала пора отправиться в обратную дорогу. Я позвала Елку, и она, спустя несколько минут, выскочила ко мне навстречу, сыто облизнувшись и вздыбив шерсть. Волчий лес я знала хорошо. По зарубкам охотников, по протоптанным тропам… Мы с кошкой почти вышли к опушке, но я немедля остановилась и прислушалась. Тихий болезненный стон проявился на фоне природной тишины, он был жалостливым и больше походил на скуление. Я обернулась на звук и всмотрелась – кто-то нуждался в моей помощи, взывал прийти к нему. Помешкав мгновение, поманила Елку в переноску и свернула с натоптанной дорожки навстречу неизвестности.

Путь выдался тернистым, – никто, видно, не проходил здесь до меня. Разве что только дикие обитатели, да я и не припомню этого места. Стон и тяжелое сопение становились громче, и вскоре передо мной развернулась поляна, неведомая до этого дня. Я осмотрелась и не смогла скрыть восхищения. Быстрый ручей играл на гладких камнях, искрясь в рыжих лучах солнца, большое дерево невиданной красоты росло на краю поляны, а его корни вздымались над землей так высоко, что под ними можно было спрятаться. Ковры из трав расстилались под ногами и колосились от дуновения ветра.

Больной опять заскулил, и я немедленно отыскала его в пестрой зелени. Странный был у него тембр, неестественный, да и внешне, как показалось издалека, он выглядел подозрительно. Лежал на животе без сознания и жестко дышал, голая с алыми разводами спина часто невысоко вздымалась. Я осторожно кралась по поляне, присматриваясь. Как думала сначала – в лесу мог пострадать только выходец из моей деревни, ведь больше сюда никто не заглядывал, вот только… даже подступив достаточно близко, я не узнала этого человека.

Передо мной лежал темноволосый юноша, почему-то нагой и весь испещренный свежими рваными ранами. Глубокие следы, будто от когтей, горели болью, и странный незнакомец с мукой на лице скулил на выдохе, словно побитая хозяином собака. «А ведь и правда собака», – изумилась я, когда увидела: заостренные уши на его голове, длинные когти на пальцах, словно у зверя, а в продолжении позвоночника на его ягодицах лежал пушистый хвост с ало-рыжей шерстью.

Елка высунула морду из переноски и зашипела. Рвано рыкнув, юноша напрягся и оскалился, а я чуть не завизжала от испуга. Вовремя поймала свой вскрик руками. Больной оставался без сознания, просто бредил в лихорадке и мучился от боли, грызущей плоть. Как внезапно он ожил, так же внезапно и обмяк.

Я вытаращилась на незнакомца и медленно попятилась назад. Руки все еще держала губах, будто боялась, что лишним движением разбужу злую силу. Я слишком хорошо помнила приметы главного хищника, принесшего столько бед и горя моей деревне. Никакой это был не человек. Острые уши, хвост и клыки в пасти… Настоящий волк в людской личине!

Глаза застилало слезами страха, и я отступала, молясь всем богам, чтобы этот монстр не ожил и не набросился. Противилась я принимать на себя участь травницы, убитой волком. И как он очутился здесь? Ведь наши охотники весь лес проверяли.

А мое тело будто околдовали, ватные ноги еле стояли, руки холодные, как лед. Да так еще и травинки длинные обвивали стопы, мешали уйти, словно сам лес задерживал. А мне не хватало духу даже обернуться к волку спиной, чтобы со всей прыти убежать прочь в деревню. Я с опаской не сводила с него глаз, неуклюже спотыкалась, пока не оказалась у края поляны. Казалось бы вот оно – спасение! Один шаг, и бояться больше нечего. Да вот только, когда юноша вдруг снова застонал, я остановилась, и почувствовала дрожь в коленках. На мгновение поразилась тому, как же по-человечески зазвучала его неосознанная мольба.

Мольба. О помощи.

Оборотень лежал и сипло хрипел. Хвост и уши его подрагивали. Он замерзал и медленно угасал, спрятанный в травяном покрове, совершенно одинокий и никому не нужный. Без посторонней помощи он был обречен, и мысли об этом упали грузом ответственности на мои плечи. Своими руками могла спасти его, или оставить погибать в лесной чаще.

Я снова отступила назад, намереваясь уйти и бросить оборотня. Мной не забыты все страшные убийства и беды, случившиеся по вине волков. Страх и отрешение вели меня подальше и прочь с поляны, когда вдруг что-то внутри потянуло тоской и заскреблось чувством вины.

Я с досадой осознавала, что мне не хватало сил, чтобы просто уйти и хотя бы в отмщение за все невзгоды прошлого лишить жизни волка. Сделать вид, что ничего не видела, спрятать глаза, закусить губы. Пальцы свело от нерешительности, ведь я знала… знала, как помочь ему. Как лечить раны и список нужных трав всплыли в уме сами собой, и по-настоящему очнулась я, только когда уже выпускала Елку из переноски, укрывала оборотня своей накидкой и трогала его лоб. Кошка, увидев моего больного, снова зашипела и посмотрела на меня, как на ополоумевшую.

Да, Еля, я не смогла пройти мимо…

Не теряя ни минуты, набрала во фляжку воды из ручья и, вернувшись к оборотню, промыла его раны, чтобы потом обработать мазью. Я всегда носила с собой несколько баночек на всякий случай. Юноша порой слабо морщился и ворчал, поджимая уши. Но чем больше я проводила времени рядом с ним, тем меньше боялась волчьего недовольства.

Отыскала в аптекарской сумке несколько бинтов, чтобы сделать перевязки на ранах. Я намотала лоскут на мужскую руку, и стоило мне коснуться пальцами оборотня, как по спине побежали мурашки. Странное чувство отвлекло на секунду, но долго не задержалось и быстро рассеялось. Спустя время я закончила и довольно смотрела на перевязанного незнакомца. Его жар постепенно спадал, да и сам больной больше не подавал признаков агонии.

У меня перехватило дух, и в горле волнительно пересохло, как только я услышала ровное дыхание оборотня. Без хрипов и стонов, он мирно спал и шел на поправку. Я смотрела на него с такого опасного расстояния и почему-то не могла отвести глаз. Длинная челка спадала на лоб, веки были расслабленно опущены, а плюшевые острые уши направлены назад. В какой-то момент я и забыла, что передо мной хищник. Теперь уж волчья кровь завещала ему быстрое исцеление. Я помогла ему, чем могла, и вины за собой больше не чувствовала.

Напоследок оставила свою накидку, ведь оборотню в таком обличье она была нужнее, как мне показалось. Исполнив лекарский долг, я забрала Елку и с легкой душой засобиралась домой. Почему-то заведомо знала, что обязательно вернусь и хотя бы проведаю оборотня. Почему-то я очень хотела, чтобы он побыстрее очнулся.

По следам луча рассветного шагает в лес ногой уверенной,

не Бог, не дух – простая смертная с большой душой самонадеянной.

Впереди лес Волчий расступается, впереди ей открывает тропы тайные,

лесная магия для нее свершается в сокрытой от людских сердец поляне.

Сын брошенный дикого волчьего племени, на смерть обреченный собратьями злостными,

Ненавистный, презренный и проклятый всеми, с разорванной плотью, кровавой росписью.

Ему лес Волчий обещал стать могилою, сюда он пришел, чтоб отправиться к предкам,

Но девичьи руки его исцелили, пробудили в нем алую кровь человека…

Вот уже несколько дней, как у меня появился волк, а вместе с ним и хлопот вдоволь прибавилось. С недавних пор я потеряла всякий покой в заботах о нем. Оборотень не приходил в себя, но мне было видно, как здоровье его крепчало. Рваные раны заживали, и лихорадка ушла. Как околдованная, я продолжала навещать его, менять повязки. А недавно попробовала намочить ему губы полезным сладким отваром, в надежде, что он сам их оближет. Ох, обрадовалась я, когда юноша впервый раз провел языком и проглотил лечебные капли. Это значило, что сознание его возвращалось, и скоро он, набравшись сил, пробудится.