Я сочувствую ему, но не могу сдержать улыбку. Это подходящее дополнение к нашему дню, учитывая, что наша первая встреча была связана со жвачкой на ботинке, хотя и не Тома. Но и не на моем.

Я только что закончила ужин с крупным клиентом, когда вышла из ресторана и увидела его. Моего идеального мужчину. Блондин, лет на десять старше меня. Не очень высокий, но достаточно высокий. Привлекательный, но не красавец. Заплатки на локтях твидового пиджака — обожаю это. Все в нем говорило о том, что он покладистый, приятный собеседник. Такой мужчина с удовольствием сидел бы рядом с вами в тишине и читал газету, закусывая виноградом, орехами и черникой, каждое утро до конца ваших дней.

Я как раз собиралась придумать, как подойти к нему, когда Вселенная помогла мне в виде большого комка розовой жвачки на тротуаре, с которым напрямую соприкоснулся мужской лофер с кисточкой.

К счастью для всех, я отлично справляюсь с кризисом. Я достала визитную карточку, поднял его ногу, прежде чем он успел понять, что произошло, и начала отскребать. Но жвачка — дело серьезное, и, как учил меня отец, лучше всего с ней справляется с помощью арахисового масла.

Которое, очевидно, не должно называться арахисовым. Об этом я сообщила проходящему мимо мужчине, пока зажимала в промежности ногу парня моей мечты.

Другой мужчина — прохожий — был слишком высоким. Слишком красивым. Он не нашел мое объяснение о бобовых очаровательным. И который, по первому впечатлению, не показался мне человеком, с которым можно легко договориться.

В этом я была права. Я поняла это, когда вышла за него замуж.

И развелась с ним.

Точнее, он развелся со мной. Опять же, семантика.

Том смотрит в мою сторону.

— У тебя в сумочке есть визитка?

— Всегда, — говорю я. — А что? Тебе нужен адвокат?

Он кивает на жвачку на своей ноге.

Точно. Это. Я протягиваю ему карточку.

— Эта жвачка никуда не денется без бобового масла, так что дерзай.

Он улыбается про себя.

— Чертовы бобовые.

Я моргаю.

— Что?

Том качает головой.

— Ничего.

Хм. Может быть, он все-таки нашел это очаровательным.

Он некоторое время изучает мою карточку, затем смотрит на меня.

— «Каплан, Госсет, Тейт и партнеры». Чувствуешь себя довольно уверенно, не так ли?

Я прикусываю губу и избегаю его взгляда. Я почти забыла об этом. Айрин напечатала новые визитки в качестве подарка на Рождество. В последнее время она увлекается материализацией и утверждает, что лучший способ добиться того, чтобы что-то произошло, это вести себя так, будто это уже предрешено.

— Эй. — Том толкает меня в плечо. — Гарри позвонит. Рождество еще не наступило.

Теперь я смотрю на него.

— Ты помнишь эту глупость?

— О том, что Гарри всегда звонит на Рождество, чтобы объявить о партнерстве? Конечно. — Он начинает соскребать жвачку.

— Он немного изменил процедуру, — объясняю я. — Несколько лет назад позвонил за несколько дней до Рождества. В прошлом году это было двадцать третьего числа.

— А-а. — Тому повезло больше, чем я ожидала, и он выбрасывает мою визитку, увенчанную розовой жвачкой, в ближайшую мусорную корзину. — Вот почему ты была так зациклена на своем телефоне сегодня.

Я пожимаю плечами.

— Если уж на то пошло, я думаю, что ты должна была получить этот звонок много лет назад.

Я бросаю на него взгляд.

— Это... комплимент?

— Скорее, обида на Вселенную. Если бы она поторопилась, сейчас все было бы по-другому.

То есть... мы бы все еще были женаты?

— Например, — продолжает он, вытягивая ноги перед собой и скрещивая руки на своем плоском животе. — Если бы ты не была так чертовски одержима своим телефоном, я бы, наверное, сейчас приближался к посадке в Чикаго.

— Я не одержима своим телефоном, — говорю я, хотя сердце мое не лежит к этому спору.

Он фыркает.

— Да ладно. Он всегда был как лишняя конечность, но когда тебя вышвыривают из самолета, вместо того чтобы убрать эту чертову штуку? Это уже другой уровень, Кэти.

— Ладно, ты же знаешь, что телефоны на самом деле не приводят к авиакатастрофам, верно? Я на девяносто процентов уверена, что это городская страшилка, — сообщаю я ему.

— Ну, если ты на девяносто процентов уверена, то мы обязательно должны сообщить об этом в Управление гражданской авиации.

Я пытаюсь придумать остроумный ответ, но ничего не приходит на ум.

Он поворачивает голову ко мне.

— Думаешь, это тот самый год? Ты получишь звонок?

— Да, хотя... — Я сглатываю. — Я думаю так каждый год. Я просто... не понимаю, что я сделала не так.

— Ничего, — говорит Том без колебаний, и мне становится немного теплее от того, что он так верит в меня. — Ты хороший адвокат.

Я вскидываю бровь.

— Комплимент?

Он пожимает плечами.

— Ты хороший адвокат. Ты это знаешь. Но я больше имел в виду, что ты должна стать партнером, потому что я никогда не видел, чтобы кто-то хотел чего-то так сильно, как ты.

— Не знаю, правда ли это, — говорю я, встретившись с ним взглядом. — У тебя были вещи, которые ты хотел.

— Но не так сильно.

Правда? Потому что в документах о разводе, которые ты мне вручил, написано обратное.

Потому что, несмотря на его протесты, я была не единственной, кто был чрезмерно сосредоточен на личных целях во время нашего брака. И, по крайней мере, я была откровенна в своих. Том знал, когда женился на мне, что я хочу стать партнером.

И знал, почему. И как много для меня значит это достижение ради моего отца.

Но мечты и цели Тома? Они подкрались ко мне незаметно. А может, и к нам обоим. Думаю, Том даже не осознавал, как сильно он хотел быть женатым на милой добродушной жене, которая каждое воскресенье готовила бы жареную курицу, рожала детей и переехала в пригород, пока не стало ясно, что я не такая жена.

По крайней мере, не тогда. Сначала мне нужно было кое-что сделать.

Но, черт возьми. Я люблю жареную курицу. Я хотела детей. Возможно, я бы даже согласилась на дом и двор.

Если бы только он мог просто подождать...

Неважно. Проехали, дела давно минувших дней.

А может, и нет, потому что этот небольшой экскурс в прошлое заставляет меня задуматься о том, как все складывалось у Тома. Его цели ускользали от него, как и от меня?

Я немного сдвигаюсь, чтобы изучить его.

— Кстати, о том, чего мы хотим. Как твоя электронная таблица?

Он гримасничает, но не притворяется, что не понимает, какая именно таблица.

— Мне не следовало показывать тебе ее.

— Поправка. Тебе следовало показать ее мне раньше. Например, до того, как я произнесла клятву.

Том втягивает щеки.

— Наверное, ты права. — Он смотрит на меня. — Это бы что-то изменило?

— Ты имеешь в виду, вышла бы я за тебя замуж, если бы знала до свадьбы, что у тебя вся жизнь расписана по строчкам и столбикам?

Он удерживает мой взгляд, как будто мой ответ имеет значение.

— А ты бы вышла?

Я думаю об этом минуту, затем пожимаю плечами.

— Я никогда не возражала против электронных таблиц. Даже восхищаюсь ими. Мне нравится хороший план действий, как и всем остальным. Наверное, мне просто хотелось бы...

— Да? — Он внимательно наблюдает за мной, и я стараюсь не ерзать.

— Я бы хотела увидеть подробности твоей жизни в мечтах раньше. Чтобы знать, что мне не место в этой таблице.

Том вздыхает.

— Кэтрин...

— Да ладно, Том. — Я сохраняю тон настолько легким, насколько могу. — Мы оба знаем, что я никогда не была тем, что ты искал.

Он смотрит прямо перед собой и на мгновение замолкает.

— Нет, — отвечает он наконец. — Думаю, что нет.

Стараюсь не обращать на это внимания, но боль все равно просачивается внутрь. Я знаю, что не самый хороший человек на планете, но все равно неприятно слышать, что была чьей-то ошибкой.

Несмотря на то, что думает Том, у меня были другие желания, кроме как стать партнером. Развод не входил в их число.