Иван обернулась. Двое грозных полицейских напугали ее, но вида она не подала.

– Да, офицеры?

– Что вы делаете в траве, мисс?

– Я уронила свой телефон! – Иван похлопала по карману. – Так испугалась. Хорошо, что никто его к рукам не прибрал. Что-то не так? – Она поднялась с колен.

– Пройдемте с нами.

– А что, собственно, случилось?

Полицейский, выглядевший моложе, низко опустил черные очки и вскинул брови.

– Да бросьте! – Иван развела руками и хлопнула себя по бокам. – Кто прячет наркотики в траве перед полицейским участком?

– О, поверьте, и не такое бывало, – усмехнулся мужчина. – Наркотики прячут и в более экстремальных местах.

– С чего вы взяли, что я наркоманка?

– Ну что вы, необязательно, – продолжал полицейский с нахальной улыбкой. – Ведь не все дилеры принимают свой товар.

– Просто посмотрите по камерам.

– Мы уже посмотрели. И там не видно, что ваш телефон падает в траву, как и то, что вы его подбираете.

Иван в бешенстве сжала кулаки, чувствуя, как у нее дергается нижнее веко.

– Вы решили, что я распространяю наркотики, потому что я черная? Да? Вы просто ненавидите черных, как тот белый полицейский, задушивший Джорджа Флойда?

Мужчины растерянно переглянулись. Тот, что выглядел старше, с седой бородкой, тяжело откашлялся в кулак и продолжил снисходительным тоном:

– Раз вам нечего скрывать, мисс, вы не против быстренько пройти процедуры? Простите, но таков закон. Как только закончим, мы сразу вас отпустим, обещаем.

Иван склонила голову на грудь и недовольно замычала, осознав, что ей не отвратиться.

– Как ваша фамилия? – спросила полицейская на стойке, заполнявшая карточку.

– Не знаю.

– У всех есть фамилия.

– Разумеется. Но я свою не помню. Я бездомная.

Девушка смерила ее недоверчивым взглядом.

– Ваш паспорт.

– У меня его нет. Слишком дорогая пошлина, а польза от паспорта для меня небольшая.

– Вы живете в приюте?

– Нет, предпочитаю своими силами.

«Быстренько пройти процедуры» никому из тех, кто стоял и сидел в очередях, не удалось. Еще никогда Иван не видела в одном месте такую концентрацию неприятных, неухоженных и просто опасных людей. В коридорах воняло спиртом и потом. Все просьбы открыть окно встречались злобными усмешками.

Один парень положил Иван руку на колено.

– Какой у тебя милый рюкзачок…

Она машинально влепила ему такую смачную пощечину, что он тотчас вскрикнул и упал на колени, держась за горящую щеку и завывая от боли. Мужчина в капюшоне, сидевший с другой стороны, отодвинулся от нее подальше.

– Рука у меня тяжелая, – процедила Иван сквозь зубы. – Еще раз тронешь – челюсть сломаю. Понял, обдолбыш?

Тот лишь агрессивно закивал и на корточках забился в угол, не смея даже смотреть ей в глаза. Может, еще и потому, что цветом они напоминали грозовые тучи.

Наконец все процедуры остались позади. Иван, одну из немногих, отпустили.

К вечеру знойный воздух охладел, и свежий ветерок приятно трепал ей косички. Иван заглянула в телефон.

– Что?! – Свободной рукой она схватилась за голову. – «Быстренько пройдете процедуры». Уроды, уже почти шесть часов!

А точнее 17:52. За восемь минут Иван никак не смогла бы доехать до другого конца города. От злости она была готова разбить телефон об асфальт.

– Так, ладно! – Она положила телефон в карман, закрыла глаза, глубоко вздохнула и в успокаивающем жесте поднесла руки к лицу. – Значит, нужно домой. Завтра отнесу эти бумаги. Все хорошо, ничего страшного не случилось.

И она решительно зашагала в сторону дома. Путь лежал через уже закрытый трак, людную узкую улицу, по которой работники офисов спешили в метро, и кафе, откуда Эймери через Wi-Fi отправлял статьи.

Протискиваясь через людей, краем глаза Иван заметила девочку, сидевшую с мамой на картонке. Толпа обходила их стороной, так что сразу стало ясно, зачем они тут сидят. Одежда на девочке была не первой свежести, на щеках темнели заметные разводы грязи, а две растрепанные русые косички давно потеряли форму.

Иван не заметила, как остановилась возле них. Девочка подняла на нее большие серые глаза.

– Давно вы так? – спросила Иван мягко.

– Полгода, – ответила ей женщина с улыбкой. – Мы не смогли выплатить кредит за дом, так что его конфисковали.

Иван стиснула зубы, и сердце ее облилось кровью. Многие в Штатах потеряли дома из-за неподъемных условий по выплате долгов и жестких мер при просрочке. Половина лишилась своего уголка еще в 2008-м после мирового кризиса.

«Мне больно оттого, что у меня нет своего дома, хотя я его даже не помню. Каково же тем, кто знает и помнит, что и почему потерял?»

– Знаете что? – приободрилась Иван, поставив на землю рюкзак и сев на корточки. – У меня самой с деньгами не очень, но если голодны, то у меня есть пара контейнеров с едой из трака у метро. Правда, все уже остыло.

– О! – Глаза девочки загорелись и она потянулась вперед. – Спасибо большое.

– Я бы отговорила вас, если бы была такая возможность, – начала женщина, принимая контейнеры. – Но, увы. Спасибо большое.

– Да не переживайте, все в порядке.

– У вас такие красивые волосы, – мечтательно протянула девочка. – И сама вы очень красивая.

Иван растаяла. Нечасто она слышала комплименты. Впрочем, нечасто она и разговаривала с кем-то дольше одной минуты.

– Да, я такая, – она гордо провела по своим косам. – Мои волосы – величайшая для меня ценность после моего друга.

– Меня зовут Дженнифер. А маму зовут Линдси.

– Я Иван. Рада знакомству, – Иван пожала девочке руку и кивнула женщине.

– Иван? Русское имя?

– Нет, с ударением на «и». – Иван поднялась на ноги, закинула рюкзак на плечо и оттряхнула колени. – Думаю, мне пора. Приятного аппетита.

– Пока!

– Еще раз спасибо, – поблагодарила ее Линдси.

Как приятно было творить добро, размышляла Иван, не в силах скрыть улыбку, но как тяжело порой оно дается. В животе полдня крутило от голода, и все это время она мечтала о моменте, когда сможет спокойно поесть. Несмотря на смрад, которым она надышалась, в носу все еще стоял нежный аромат сливочного соуса и жареных кусочков курицы. От одной мысли рот заполнился слюной, которую она тут же жадно проглотила.

«Ладно, со мной все не страшно. Но что я скажу Эймери?» У нее не было сомнений, что друг поймет ее добрый поступок, но все же оставить его голодным она боялась больше, чем себя. Нет, не могли они сегодня обойтись без еды. В голове промелькнула шальная мысль – стащить у кого-нибудь пару купюр.

Она зашла в ближайший магазинчик и присмотрелась к посетителям.

Вот старушка, покупающая кофе. Двое подростков, захвативших пару банок энергетиков. Женщина, придерживающая одной рукой ребенка, второй – сумку с едой. За то время, что Иван обходила витрины и полки, она почти передумала, а когда в магазин ввалилась очередная группа подростков, она совсем потеряла желание красть. Краем глаза она заметила знакомые упаковки с готовыми хот-догами. Полтора доллара каждый. Чтобы Эймери заработать эти деньги, он должен около часа писать статью на несколько страниц.

«Прости меня, друг». Она уже потянулась за хот-догами, когда услышала:

– Ты что, не понял меня? Продай мне пиво.

Иван выглянула из-за шкафа. У кассы, скрестив руки на груди, стоял невысокий парень в черной куртке. Кассир, старичок на вид шестидесяти лет, вежливо отвечал:

– Простите, несовершеннолетним не положено.

Мгновение – и парень, схватив старичка за ворот, рявкнул ему прямо в лицо:

– Говорю тебе: я забыл паспорт. Мне есть двадцать один! – свободной рукой он вытащил из кармана куртки несколько скомканных купюр и бросил на стол. – Так что возьми деньги и продай мне уже пиво.

– Эй, ты! – Иван вышла из-за шкафа. – Я сейчас вызову полицию.

– А за что меня брать? – Парень отпустил кассира и развел руками. – Я же никого не ударил, ничего не сломал. Ну, повысил голос. Имею право, клиент всегда прав.