– О, гляньте, профэссор. – И осторожно улыбнулся.

А Ивона, успокоившись, заявила мне:

– Спасибо за совет, конечно, но сами все оформим. Скоро Андис вернётся из магазина и позвонит абсолютно бесплатно в эту страховку, от делов-то.

Здесь стоит сделать небольшую паузу и рассказать, кто такой этот Андис, на которого Ивона возлагала надежды, а заодно описать остальных постояльцев дома, в котором Ивона с семьёй снимала жилье.

Все жильцы в этом доме были русскоговорящими латышами и вообще абсолютно нашими людьми. Хозяйка дома, по имени Ирена, лет пятидесяти, – очень порядочная, опрятная, ухоженная. Она прекрасно говорила на русском, латышском и довольно сносно общалась на английском. Была начитанна, воспитана и немногословна, при этом всегда приветлива.

Вместе с Иреной на правах её вечного жениха жил некий Валдис, пьяница-тихушник. Когда-то он работал у себя в Латвии инспектором в полиции (за что Виталик почему-то быстренько дал ему кличку Вася Рогов), но за пьянки был уволен и в конце концов очутился здесь, в Англии, на фабрике.

В домашних делах участвовал мало, был вечно возбуждён, вечно под градусом и с неизменной сигаретой в зубах. Постоянно смотрел Рен ТВ, поэтому знал обо всех заговорах, искренне верил, что человечество имело контакт с внеземным разумом, и по пьяни, как правило, нёс такую белиберду, что временами казалось, мы теряем товарища. Впрочем, в трезвом виде он был ещё более неадекватен: носил шапочку из фольги, защищаясь от 4D-волн и одновременно пытаясь подключиться к информационному полю Земли. К счастью, трезвым он бывал крайне редко.

Ещё парочка, которая жила в доме, это вышеупомянутый Андис и его подруга Ивета. Обоим было около сорока лет. Ивета довольно сносно говорила по-английски, Андиса же английский оставлял желать лучшего.

В Англии Ивета с Андисом жили уже пятый год, поэтому считали себя закрепившимися эмигрантами, оба работали по контракту, но по этому поводу не зазнавались, а наоборот, были общительны и приятны в компании.

Единственное, что несколько портило впечатление от этой сладкой парочки, – это их беззастенчивый, разнузданный секс, со всеми криками, скрипами, ахами и вздохами. После они бесцеремонно курили в постели, обсуждая пережитое. Накурив целую комнату, Ивета открывала настежь окна, проветривая помещение, а заодно включала радиатор на полную мощность, соответственно, и счета за отопление хозяйка дома получала огромные.

А в остальном это были образцовые эмигранты и наши хорошие друзья.

Так вот, неизвестно почему, но Ивона решила, что именно Андис позвонит в страховое агентство и всё там за неё уладит.

Едва Андис переступил порог дома и опустил пакеты с продуктами на пол, к нему тут же подбежала Ивона и заговорила тоном лисы из мультика, используя при этом весь свой не ахти какой шарм:

– Андис, дорогой, ты бы не мог позвонить в страховую компанию и заказать нам страховку на машину?

– Чего, прямо сейчас? – басовито спросил Андис.

– Ну да, – вертясь как уж на сковородке и широко улыбаясь продолжала Ивона. – А то этот неуч, – она указала на Виталика, – по-английски ни бум-бум, толку с него никакого.

Такие слова больно задели самолюбие Виталика, и, доселе молчавший, он вскочил с дивана, раскрасневшись как рак, и, глядя мне в лицо, а рукой указывая на Ивону, с обидой в голосе заявил:

– О, гляньте, люди добрые, можно подумать, она английская леди и свободно говорит по-английски.

– Помолчи, я тебя умоляю, не мешай мне решать дела, – язвительно прошипела Ивона и добавила свой обычный весомый аргумент: – Иди лучше сыном займись.

Виталик безропотно подчинился и исчез в своей комнате.

Но буквально через секунду Ивона придумала ему новое задание, которому тот был несказанно рад (он был рад всему, только бы не сидеть с ребёнком):

– Давай сбегай в магазин, положи на телефон десять фунтов. (У них была телефонная связь, которую постоянно нужно была пополнять.)

Сказано – сделано. Виталик пулей сбегал в ближайший магазин и сделал всё, как велела Ивона.

Андис, к тому времени принявший грамм сто водочки, готов был общаться хоть со страховым агентом, хоть с чёртом лысым. К тому же ему очень льстило, что все вдруг решили, что его английский очень даже ничего и что он готов для такой миссии. Андис выудил из банки последний огурчик, смачно захрустел им, закусывая очередную стопку, и наконец взялся за телефон.

Пошёл долгожданный гудок, в доме воцарилась мёртвая тишина, даже сын Ивоны и Виталика, обычно шумный и активный, как-то странно затих.

Через минуту на чистом английском заговорил робот, говорил он много и непонятно что. Андис ему в ответ тоже говорил непонятно что, но его английский явно не был столь же безупречен. Так они, горемычные, общались минуты две-три, в конце концов я не выдержал и, смеясь на всю гостиную, говорю:

– Андис, ну ты чего, это же робот.

– Да-а-а? – изумившись, промолвил тот, оторвал трубку от уха и очень задумчиво посмотрел на экран телефона.

В самом телефоне к тому времени заиграла мелодия – то ли Бах, то ли Моцарт.

– О-о-о, – немного испугался Андис. – Надо подождать.

И протянул телефон Ивоне.

Ничего не поделаешь: сидим ждём. Тишина в гостиной нависла такая, что было слышно, как бешено колотится сердце у Виталика, ведь он, бедолага, знал, что, если что-то пойдёт не так и Ивонин план провалится, он будет виноват в этом, если же дело выгорит, то все лавры победителя достанутся Ивоне. Так уж у них было заведено.

А зловещая мелодия всё играла и играла, не переставая, съедая пенс за пенсом, словно издеваясь над бедным Виталиком.

Атмосфера в доме накалялась.

Пару раз робот давал о себе знать и сообщал, что, мол, ждите, скоро с вами соединят агента. При этом вконец охмелевший Андис каждый раз пытался с ним говорить.

И чем больше Андис хмелел, тем меньше у Ивоны оставалось надежды на благополучный исход дела, а Виталик, в свою очередь, понимал, что ему конец, и уже обдумывал, что и как говорить в своё оправдание.

Но всех окончательно обломал другой робот, который заявил:

– На вашем счету недостаточно средств для продолжения разговора, пожалуйста, пополните счёт.

После этого заявления связь оборвалась.

Хотя второй робот тоже говорил по-английски, суть сказанного поняли все присутствующие.

– Во блин, – лишь угрюмо пробурчал Андис и протянул телефон Ивоне.

– Вот уроды, – выпалила та.

Виталик стоит ни живой ни мёртвый, мрачнея с каждой секундой, а потом робко говорит:

– Может, перезвонят? – И испуганный смотрит на Ивону.

– Ага, тебе, дурню, возьмут и позвонят, сама королева позвонит, ты только жди.

Неожиданно терпение Виталика лопнуло, и он заорал:

– Дура ты! Сама вечно накрутишь, намутишь, а я отвечай.

Переругиваясь, они ушли в свою комнату. Про меня и Андиса позабыли, оставив нас в гостиной. Андис, напевая какую-то латышскую песенку, вскоре тоже отправился к себе наверх допивать начатую бутылку водки.

А в гостиной вдруг откуда ни возьмись появляется Валдис и с серьёзным лицом заявляет:

– Это всё, эти звонки, эти страховки, – это всё заговор кукловодов, они просто зомбируют нас, чтобы мы были в их власти. Опомнитесь, люди.

Таких странных персонажей доселе я не встречал и думал, что они бывают только в кино.

– Ну да, наверное, – отвечал я.

А сам думаю: «Пора валить отсюда».

И стал так незаметно ретироваться из гостиной. Валдис же, хитрый жук, заметив, что свободные уши убегают, встал вплотную возле прохода и, не отходя ни на секунду, продолжил шёпотом нести разную дребедень типа:

– А ты знаешь, что Обама, оказывается, рептилоид, каждую ночь в полнолуние он меняет кожу, и даже нашёлся свидетель, уборщица из Белого дома, которая всё это видела и поклялась под присягой на Библии, что это правда.

«Эк тебя занесло, дружище», – подумал я, надевая ботинки.

– Слушай, – напоследок говорю я Валдису, – ты хоть фильтруй увиденное, а то так и до дурки недалеко.