Народ по пути встречался сплошь арабского и африканского происхождения. Изредка попадались представители бледнолицых.

В воздухе пахло нежарким летним днём и солнцем. Почти как в Вильнюсе, где каждое деревце, каждая травинка, каждый лучик отдаёт тебе своё тепло и запах, радуя и лаская душу.

Но здесь, помимо прочего, стоял смрад от испарений, исходивших из забегаловок с быстрой едой, которых здесь, к слову сказать, было несчётное множество. Да и вообще, кроме этих забегаловок, не пахло ничем, и вроде деревья есть, и трава, и птички поют, и солнце светит, ну всё, как у нас, но в воздухе стоял запах какой-то пустоты, чего-то непонятного, неодушевлённого. Даже тёплый асфальт, который у нас издавал специфический, но приятный аромат, здесь хоть и лежал нагретый, как утюг, но ничем не пах, а только выделял невыносимый жар, от которого тело за считаные минуты покрывалось крупным потом.

«Может, просто надо привыкнуть?» – подумал я.

Боря всю дорогу болтал как заведённый. Про работу, деньги, цены. Очень хвалил королеву и своего менеджера Кена. Осудил, правда, по-своему, политику, проводимую США, ну а под конец растрогался, всплакнул и начал жаловаться на жизнь, которая проходит мимо, а он ещё ничего не достиг, и т. д.

Одним словом, разговор ни о чём.

– Спасибо. Очень полезная информация, – ответил я и демонстративно откашлялся в кулак.

Так, болтая, мы добрались до вышеупомянутого литовского магазина, где, по словам Бори, и товар свой (под словом «товар» он, конечно же, подразумевал алкоголь), и цены приличные, и даже сигареты нелегально продают по хорошей цене.

Продавщица, красивая, стройная и молодая, поздоровалась с нами на литовском языке, больше глядя на Борю как на постоянного клиента.

«Однако», – подумал я, услышав в Англии литовскую речь.

– Привет, привет, красавица, – сияя от счастья, отвечал тоже на литовском Борис.

«Привет», пожалуй, единственное литовское слово, которое он выучил за всю свою жизнь.

Продавщица тут же забыла про нас и продолжила общаться со своей коллегой, которая раскладывала товар по полкам.

А в магазине, как говорил Боря, и правда было полно литовского товара. И понадобилось бы десять таких книг, чтобы описать весь предлагаемый ассортимент. Не стану этого делать, лишь замечу, что, если отсутствовала какая-либо вещь, которую ты искал, стоило только заказать это у продавщицы, как через неделю тебе доставляли заказ. Как говорится, любой каприз за ваши деньги.

– Слушай, – говорю я Боре, – а что, если англичанин придёт сюда и начнёт говорить на чистом английском?

– Ну они девки умные, – рассудил Боря, рассматривая полку с заветным алкоголем. – По-английски хорошо говорят, хотя англичане сюда не ходят. Только если местная алкашня за горючим.

Присматривался он недолго, заранее зная где, что и почём. Взял три литра водки «Советская марка» и три упаковки литовского пива с названием «Нокаут», гарантирующим соответствующий эффект.

– Чтобы наверняка, – сказал как отрезал Боря и, потирая мясистые руки, направился к кассе.

– А закусить? – вспомнил я.

Борис немного подумал, помялся и сказал:

– Да не надо, Артурик, у нас всё есть. – И потом добавил: – Ну можешь взять литровую бутылку «Колы» для запивона.

Сказано – сделано. Прикупив горячительных напитков фунтов на сто, мы отправились обратно. Правда, на кассе из-под полы Боря ещё приобрёл сигарет и табака.

Возвращались мы немного другой дорогой, и я снова обратил внимание, как местами тут грязно и намусорено. «А они всё хулят Россию», – подумал я.

Когда мы прошли мимо очередного контейнера, которого из-за мусора и видно-то не было, Боря, увидев моё удивление, с иронией сказал:

– Эмигранты – козлы, что с них взять? – и через секунду добавил: – Англосы так не живут. Впрочем, они вообще здесь не живут. Свалили за город и наживаются на нас, эмигрантах.

Моё прибытие отмечали аж до двух часов ночи. Петрас, который вечером должен был отправиться на работу, и тот успел выпить два чисто символических гранёных стакана водки, запив её крепким и горьким «Нокаутом».

– Больше не могу, ребята, а то унюхают, – заявил он с видом очень делового и ответственного человека.

И ушёл на работу весь раскрасневшийся, как прикуриватель от машины.

Ричка, который также должен был идти на работу вечером, в связи с создавшейся форс-мажорной ситуацией с лёгкостью изменил свои планы и, позвонив в агентство, искусно наврал, что заболел.

Боря заявил, что до утра ещё далеко и что он успеет проспаться.

Ну а у Артура с Мишей вообще были выходные, так что пили всё и по полной программе.

К десяти вечера у всех пировавших развязались языки, они ожили, взбодрились, подобрели. Начали вспоминать разные жизненные истории и заводить разговоры на задушевные темы.

Часам к двенадцати ночи Боря дошёл до овощной кондиции, и Артур с Мишей посоветовали ему идти спать, потому что завтра на работу. Боря безропотно подчинился, напоследок, правда, тяпнув из горла грамм триста водки.

Ричи же, как только Боря уснул, молча удалился к себе на веранду и, закрыв поплотней дверь, погрузился в мир сайтов знакомств.

Таким образом, часам к двум ночи за столом остались я, Артур и Миша. После очередной баночки «Нокаута» ребят потянуло на разговоры о политике. С ностальгией вспомнили жизнь в СССР. Начали признаваться в любви к России и вообще всему русскому. Заговорили о ценах на нефть и что вода скоро будет дороже золота.

Перешли к теме заговоров, рептилоидов и ануннаков, и я решил откланяться. О рептилоидах и ануннаках я знал мало, поэтому, согласившись с ребятами по всем пунктам и договорившись с Артуром, что завтра он меня поводит по агентствам в поисках работы и какого-нибудь жилья, потому что перспектива жить в гостиной с проспиртованным Борей меня не привлекала, я удалился.

Вот таким обычным и банальным способом мы отметили моё прибытие. Тревога по-прежнему не покидала меня и, даже будучи изрядно пьяным, я переживал, тревожился и долго ворочался, пытаясь уснуть.

Снова в девять утра предательски громкий звонок будильника. Во рту противно и горько, сушняк жуткий. Приоткрыв правый глаз, я, щурясь, посмотрел за окошко. Погода была замечательная, щебетали птички, дул лёгкий ветерок. Окно было приоткрыто, но не пахло ни летом, ни теплом, да вообще ничем, кроме носков Петраса. Одинокий работяга-паучок, скрутив жертву в кокон, волок её куда-то за раму. Ещё минут пять я наблюдал за ним и, лишь когда он скрылся из вида, опомнился и вернулся в реальность.

«Столько народа в доме, наверняка душевая будет занята», – подумал я и угадал. А так хотелось почистить зубы и умыться, но ничего не поделаешь. Так с зубной щёткой и пастой в руках я и пришёл в гостиную.

Обитатели дома уже давно встали и вялые сидели, пялясь в ноутбуки. Петрас ещё даже и не ложился. Бори нигде не было видно, его видавший виды диванчик одиноко пустовал без хозяина в углу гостиной. Вечный проглот Ричи успел сожрать полкурицы и теперь тихо сидел у себя на веранде.

– Всем привет, – сказал я и поднял правую руку.

Ребята нехотя оторвали взгляды от ноутбуков и покивали головами. Один только Миша тоже махнул мне рукой.

В гостиной стоял резкий запах перегара, табака и какого-то дыма неизвестного происхождения.

Я молча подошёл к кухонному столу, налил себе из фильтра в стакан около литра холодной воды и залпом выпил.

«Полегчало», – подумал я и уселся на свободный стул подле стола.

– Ну что, готов покорять агентуры? – спросил Артур, поставив на паузу какой-то то ли фильм, то ли клип.

– А то, – быстро и с вымученной улыбкой ответил я, переживал я страшно, но решил не подавать виду. – Только вот зубы почищу и душ приму, хорошо?

– Да-да, конечно, не спеши, – ответил Артур и через секунду добавил: – Только поедим где-нибудь в городе, ок?

По его интонации я понял, что выбора он мне не оставляет.

– Хорошо, – покорно ответил я.