Он повернулся и зашагал от компании прочь. Археолог порывался было последовать за ним, но не решился так просто молча уйти и остался. Чтобы поддержать разговор, он кивнул на книгу в руках Грегсона:

– Весьма поэтично написанная книга, вы не находите?

– Нахожу, – подтвердил Грегсон, – действительно, весьма поэтично.

– И с какой любовью к Египту написана! – радостно подхватил Лепонт. – Это тоже, своего рода, поэзия. Амелия Эвардс видела все своими глазами и, поэтому не могла не влюбиться в египетские древности! Вот уже почти полвека она заставляет влюбиться в Египет своих читателей в самых разных странах мира!

– Любви и поэзии в книжке, действительно, хоть отбавляй, и картинки красивые, – заявил Грегсон, – но некоторые места мне показались… странными. Например, вот.

Грегсон открыл книгу там, где была заложена закладка:

– Помните весьма поэтическое место, где рассказывается о памятниках Абу Симбела?

– Разумеется! Я помню эту книгу почти наизусть!

Грегсон зачитал:

– «Огромные статуи вздымались над нашими головами. Река блестела, словно сталь, там, далеко. В воздухе царила пронзительная тишина, а на востоке восходил Южный крест. Для странников, что стояли здесь перешептываясь, время, место и даже звук их собственных голосов казались нереальными. Им грезилось, что вся эта сцена должна померкнуть в лунном свете и исчезнуть в преддверии утра. В лунном свете они казались неземными, однако, даже и в половину не такими невероятными, как в серой предвосходной мгле.»

– Превосходно написано! – Лепонт даже зажмурился и поцеловал кончики пальцев. – Что же вас здесь смутило?

Грегсон с сомнением пожал плечами, подбирая слова. Полковник с мистером Аткинсоном переглянулись. Полковник чуть заметно кивнул, и тогда Аткинсон сказал:

– Если мои географические познания меня не подводят, то Абу Симбел находится примерно на широте тропика, верно?

– Верно, – подозрительно отозвался француз.

– Северного тропика, – уточнил секретарь.

– Разумеется, северного, – раздраженно подтвердил француз.

– Если мои астрономические познания меня не подводят, то Южный крест – это полярное созвездие южного неба, находящееся в районе Южного полюса, плюс-минус несколько градусов?

– У этого парня в голове настоящая картотека из всех необходимых познаний, – улыбаясь прокомментировал полковник, – вот поэтому я и таскаю его повсюду за собой.

Лепонт уже сообразил, куда клонит его оппонент, но еще пробовал защищаться:

– Звезды Южного Креста иногда могут быть видны в Абу Симбеле.

– Согласен, – кивнул мистер Аткинсон, – могут, но только над самым горизонтом и только зимой, преимущественно в период зимнего солнцестояния.

– Ну вот! Возможно, это был именно этот день, – поспешил закрепить успех Лепонт.

– Насчет зимнего солнцестояния вы почти не ошибаетесь, мьсе Лепонт, – вставил Грегсон. – В книге определенно сказано, что наши путешественники прибыли в Абу Симбел тридцать первого января и убыли вечером восемнадцатого февраля. Возможно, я и упустил множество художественных красот, но даты событий, место действия и важные обстоятельства событий я обычно неплохо запоминаю.

– Пусть так, – упорствовал Аткинсон, – но Южный Крест никак не мог появиться на востоке, как об этом сказано в книге!

– Вот это правда, – согласился Грегсон, – именно это меня и смутило.

Лепонт сердито нахохлился и не находил ответа. Аткинсон, улыбаясь, победоносно взирал на него. Грегсон пожалел расстроенного археолога и добавил:

– Хотя, если трактовать сомнения в пользу автора, то я склонен понимать слова «на востоке» в смысле «чуть-чуть, самую малость, несколько градусов восточнее точного южного географического направления».

Лепонт облегченно кивнул и благодарно улыбнулся, и тогда Грегсон закончил:

– А вообще, я предпочел бы, чтобы вместо поэтических красот книги содержали ясные, точные и полезные сведения и писались бы так, чтобы читатель без специальных усилий мог бы понять их точный смысл.

– Вы же ученый, мсье Лепонт, улыбнулся полковник, – вам следует критически относится к сведениям из источников. А что, если и другие сведения из этой книги, скажем, факты о египетских древностях, столь же достоверны, как и приведенный отрывок? А что, если замечательные рисунки в книге (да-да, я тоже хорошо знаком с этой книгой!), так вот, что если рисунки сделаны вовсе не с натуры, а, скажем, с других рисунков?

Лепонт молча вырвал книгу из рук Грегсона и, не удостоив полковника ответом, зашагал прочь. Полковник и секретарь улыбнулись, одновременным движением приложили пальцы к полям шляп и тоже удалились.

– Бедный мальчик! – вздохнула мадмуазель Саад.

– Вы про мсье Лепонта? – не понял Грегсон.

– Нет, про нашего поэта, который смертельно обиделся на вас за своего кумира Рембо. Еще немного, и он вызвал бы вас на дуэль. Со своей страстью к красотам поэзии он никогда не добьется настоящей женской любви.

– Отчего же? – удивился Грегсон. – Говорят, женщины без ума от поэтов.

– Иногда женщины мечтают перейти от поэтических образов к чувственной реальности. Любовное чувство должно алхимически сгущаться и трансмутировать в действие. Перейти от призрачного фосфорического свечения – к реальному фосфору. А поэзия… Она выводит чувства совсем в другую сторону. А мне очень импонирует ваш практический реализм.

Она взглянула Грегсону прямо в глаза, отчего у того на миг перехватило дыхание и замерло сердце.

– Вы необычная арабская женщина! – только и сумел вымолвить он.

– Неужели у вас есть с кем сравнивать? – рассмеялась мадмуазель Саад.

– Я уже видел достаточно арабских женщин в шатрах у бедуинов, когда служил в армии, – парировал Грегсон.

– Только видели или…?

– Ну, – замялся Грегсон и почти выдавил из себя, – одна из них долго помогала мне научиться арабскому языку.

– Тогда у вас не должно быть предрассудков по поводу арабских женщин.

– У меня их и нет.

– Тогда приходите ко мне вечером в каюту. Займемся совершенствованием вашего арабского языка.

Грегсон колебался, что ответить на столь откровенное предложение, и медлил с ответом. Мадмуазель Саад выглядела не только чрезвычайно привлекательной, но и чем-то опасной.

– Может быть, вам свойственны более экзотические предпочтения? – подзадорила мадмуазель Саад. – Например, как у мсье Лепонта на пару с мсье Верт?

Она откровенно потешалась над ним. Такого предположения стерпеть было никак нельзя. Грегсон разозлился сначала на мадмуазель Саад, а потом вдруг – на себя: почему он сам в отличие от нее не сообразил столь очевидного объяснения появлению здесь и поведению этой парочки.

– Я приду. Трудно отказаться от полезной возможности усовершенствоваться в изучаемом языке!

Она бросила на него быстрый взгляд. Её глаза, казалось, смеялись над ним.

– Тогда вечером я вас жду. Лучше попозже.

Она повернулась и удалилась быстрым шагом. Грегсон остался стоять, вперившись невидящим взглядом в морскую пену. Кажется, эта женщина обретает над ним контроль. Это опасно!

Через четверть часа возле борта появилась стайка дельфинов, привлекая любопытных и просто скучающих пассажиров. К одиноко стоящему Грегсону подошёл улыбающийся полковник Уотсон:

– Горячая штучка, эта мадмуазель Саад, не правда ли? Берегитесь!

– А вы откуда знаете?

Полковник только пожал плечами и улыбнулся в усы:

– Мой секретарь подбивает клинья к служанке мисс Саад. От неё он и узнал, что мадмуазель Саад положила на вас глаз. Впрочем, для этого вывода было бы достаточно и простой наблюдательности. Вызовы судьбы нужно принимать. Отказывающийся от вызова рискует не прожить свою жизнь. Как говаривали римляне: audaces fortuna juvat. То же правило действует и в отношении стран, государств, народов…

– А ваша наблюдательность не сказала ли вам что-нибудь в отношении мсье Лепонта и мсье Верт? – неожиданно для себя спросил Грегсон.

– Разумеется, сказала, – ухмыльнулся полковник. – Эти двое вам совсем не соперники в любви.