– Под сенью пирамид пережидать невозможно, – заметил мистер Аткинсон. – Пирамиды уже по своей геометрической форме не могут дать укрытие путникам, если только те не зайдут внутрь, чего случиться никак не могло.

Мадмуазель Саад едва подавила смешок.

– А я что-то не припоминаю, чтобы Библия вообще упоминала пирамиды, – добавил Грегсон.

– Библия упоминает пирамиды! – запальчиво отозвался преподобный. – В Доброй Книге они названы житницами Иосифа!

– Я полагаю, это не так, – мягко возразил археолог. – Пирамиды не могли служить складами или хранилищами. Наука достоверно установила, что пирамиды – это гробницы фараонов.

Лицо преподобного снова начало наливаться кровью. Полковник примирительно поднял руку и заметил с улыбкой:

– Никто из нас не подвергает сомнению авторитет Библии. А отсутствие свидетельства не является свидетельством отсутствия. Это верно и в отношении пирамид. Не правда ли, мсье Лепонт?

Археолог важно кивнул:

– Существует научное мнение, что обнаруженный недавно фараон Тутанхамон был сыном и наследником фараона Эхнатона, который, в свою очередь, возможно, был современником Моисея. Его новая египетская религия того времени очень напоминает еврейское единобожие. Кое-кто даже считает фараона Эхнатона самим Моисеем! Конечно, у нас еще недостаточно фактов, но тем важнее для нас становится работа археологов.

– Науку, которая углубляет наше понимание Доброй Книги, можно только приветствовать, – согласился преподобный. – А Добрая Книга приносит пользу не только душе, но и телу! Позвольте мне рассказать вам одну поучительную историю. Примерно пять лет назад во время войны в Палестине британские войска повели наступление на турок у Иерихона. Одному благочестивому британскому командиру было поручено атаковать и захватить деревню Михмас. Как и положено доброму христианину, наш офицер накануне атаки истово молился и читал Библию. И Бог направил его прочитать четырнадцатую главу Первой Книги Царств. Вы, конечно, помните, что там написано?

Преподобный обвел глазами компаньонов и с хитрой улыбкой извлек из кармана черный томик Библии, полистал его и стал нараспев декламировать:

– «Между переходами, по которым Ионафан искал пробраться к отряду Филистимскому, была острая скала с одной стороны и острая скала с другой: имя одной Боцец, а имя другой Сене; одна скала выдавалась с севера к Михмасу, другая с юга к Гиве… И сказал Ионафан: вот, мы перейдем к этим людям и станем на виду у них… Когда… они стали на виду у отряда Филистимского, то Филистимляне сказали: вот, Евреи выходят из ущелий, в которых попрятались они…»

Преподобный убрал Библию в карман и с победоносным видом закончил:

– Наши британцы повторили хитрость Ионафана. Небольшой отряд пехоты прошёл по ущелью между скалами Боцец и Сене. Тогда турки, подобно филистимлянам, испугались окружения и поспешили сдаться в плен. Так, как и почти три тысячи лет назад, опыт Саула и Ионафана помог благочестивым одолеть врагов божиих!

Ответом было благоговейное молчание, которое бесцеремонно прервал Грегсон:

– Я знаком с этой историей и даже сам отчасти приложил к ней руку.

Все взгляды обратились на него, и ему пришлось пояснить:

– Произошло это в ночь с тринадцатого на четырнадцатое февраля в 1918 году во время нашего, к сожалению, сорвавшегося тогда иерихонского наступления. Но отдельные тактические успехи тогда у нас все-таки были. Действительно, майор Джилберт тогда захватил арабскую деревню Михмас, где мы взяли множество пленных турок. В этом была отчасти заслуга наших топографов. Но, в наибольшей степени, это была заслуга нашей разведки, хорошо поработавшей с нашими арабскими друзьями. К сожалению, разведчикам не полагается слава, поэтому в качестве дымовой завесы и была запущена эта – без преувеличения – великолепно придуманная история. Кстати, эта история тогда очень позабавила генерала Алленби, и теперь нам недолго ждать ее появления в цветистых мемуарах.

Лицо преподобного снова приобретало свекольный оттенок. Полковник поспешил сгладить неловкость:

– Я полагаю, что высказанное мистером Грегсоном добавление, ни в коей мере не отрицает как авторитет Библии, так и пользу изучения древностей. И не только не отрицает, но даже во-своему подчеркивает ее, не так ли мистер Грегсон?

– Совершенно справедливая мысль! – улыбнулся в ответ Грегсон. Бордовый оттенок на лице преподобного стал постепенно бледнеть.

– А, по-моему, – заявила мадмуазель Саад, – главная польза от египетской археологии состоит в привлечении мирового внимания к моей стране и в избавлении арабов от комплекса национальной неполноценности. Мир должен отказаться от предвзятого мнения об исключительности роли Запада для мировой Истории. Наша история началась на несколько тысяч лет раньше христианской эры.

– Древний Египет не имеет ни малейшего отношения к арабам, – заметил Лепонт.

– А, по-моему, – отозвался Аткинсон, – смысл истории и археологии состоит исключительно в зарабатывании денег. Как, впрочем, смысл любой другой человеческой деятельности. Ископаемым черепкам придается чрезмерная ценность. Они продаются за бешеные деньги. Поэтому интерес к теме нужно все время поддерживать и желательно довести до ажиотажа, что мы сегодня и наблюдаем в отношении Египта и Тутанхамона. Коллекционеры, туристы, газетчики, издатели никогда не дадут пропасть египтологам без куска хлеба, если те, разумеется, будут копать в правильном направлении.

– Вы – американцы – презренные материалисты, – заявил Верт. – Материализм – вот беда нашего времени. Люди стали слепы к духовным вещам. Тысячелетние мистические тайны скрыты под покровом Изиды и ведомы лишь посвященным. Но даже профаны иногда ощущают невольное благоговение перед тайной! Наша цивилизация неспособна повторить даже простейшие достижения древних египтян. Мы со всей нашей техникой неспособны сложить пирамиды, которые египтяне воздвигали с помощью своего тайного знания!

– Тут я с вами не соглашусь, – рассмеялся полковник. – Если будет поставлена такая задача, мы – американцы – построим все, что угодно. Любые пирамиды. Но сначала – смысл, а техника вторична.

– А в чем состоит, по-вашему, смысл? – спросил Грегсон.

– Художник рисует красками, чтобы передать зрителям свои внутренние образы. Литератор создает текст, чтобы заставить читателя увидеть плоды своего воображения. Так и любой человек стремится повлиять на других. Для этого ему нужно научиться рисовать свои картины в чужих головах. Те, кто умеет рисовать свою картину мира в головах у народов, поистине могущественны. В достижении этого могущества и состоит смысл.

– И какими же способами рисуют эти картины? – спросил Грегсон.

Полковник рассмеялся:

– Всеми возможными и порой самыми неожиданными. Возьмем для примера хотя бы археологию. Предположим, у вас в голове есть некая картина, которую вы хотите транслировать другим. Например, изложенная в Библии. Из имеющихся известных всем скудных сведений вы воссоздаете в воображении то, что должно было быть по вашему мнению в те далекие времена. Подправляете штрихом художника несколько деталей и вот – возникла картина уже нужная вам. После этого вы раскапываете местность там, где вам нужно, и найденные ничтожные материальные обломки складываете в соответствии со своей воображаемой мозаикой. Сложенная мозаика помогает другим перенять вашу внутреннюю реальность. Так можно управлять внешней реальностью, создавая свою воображаемую реальность в головах людей.

– Но ведь это будет ложная картина! Так никогда не было! – воскликнул археолог.

Полковник снова рассмеялся в ответ:

– Как правило, чем история менее правдива, тем больше она доставляет эстетического удовольствия. Разумеется, как говорил Платон, нужно присматривать за творцами мифов, чтобы их не занесло. Если их произведение хорошо, мы допустим его, если же нет – отвергнем. По нашему наущению воспитатели будут рассказывать детям лишь признанные мифы.

– А что вы будете делать, если найденные обломки не захотят соответствовать нужной вам картине? – упорствовал мсье Лепонт.