С моим кулаком они потом лично познакомились. Но все изменилось, стоило только увидеть раз Илью. Это произошло в Лондоне. Мы с Русом пошли, вернее это я его потащила на подпольные бои. И с того самого вечера моя жизнь изменилась.

Сердце стало биться по — другому. Все стало другим. В тот момент я наконец — то поняла маму. Поняла, что ее сердце давно уже занято другим мужчиной. И только поэтому она никого к себе не подпускает и не только дядю.

Было сложно признаться самой, что по уши влюбилась, раз и навсегда. Мы оба с ним, как пламя, как одна стихия. Сносит одного, взлетают оба. Можно долго вспоминать, какое противостояние между нами было, прежде, чем каждый смог признаться себе, что оба пропали сразу, стоило только лишь однажды встретиться нам глазами.

Такие же взгляды я увидела на ужине у мамы и отца Ильи. Так могут только смотреть друг на друга безумно влюбленные и любящие люди. Даже страшно представить, что им пришлось пережить в прошлом, чтобы наконец судьба снова их вместе свела и дала им второй шанс, пусть даже столько лет спустя.

Очень надеюсь, что у нас с Ильей будет совсем другая жизнь и никаких расставаний на годы, да даже на неделю у нас с ним никогда не будет. И никто никогда не встанет между нами. С этими мыслями я и заканчиваю долгую уборку в кабинете у дяди.

Я знала каждый сантиметр в его доме и где что лежит. Найти мусорные пакеты и инвентарь для уборки, не самое сложное. Можно было бы вызвать и клининг, но я сама хотела навести порядок.

Хорошо, что дяде хватило ума разгромить только свой кабинет. Если бы его ярость обрушилась на весь дом, одна бы я уже точно не справилась. Параллельно успела сварить легкий супчик.

Знаю, как ему будет плохо, но уже физически, как только проснется. И точно захочет есть. Ведь знаю наверняка, вчера, кроме алкоголя и сигарет, он больше ничего и не принимал в себя. Вот от всего алкоголя, что хранился в доме, я с радостью тоже избавилась.

Нечего ему попадаться дяде на глаза, пока до конца не остынет. Хотя и сама не представляю, когда это произойдет и произойдет ли вообще когда — нибудь. Параллельно смотрю в интернете новую мебель для кабинета. Знаю, что это временный вариант, поэтому сильно и не заморачиваюсь.

Все равно дядя все сделает по своему вкусу. А пока ему нужно хотя бы на чем — то хоть сидеть. Также делаю заявку на новые окна. От старых ничего уже не осталось. Кое — что из мебели привозят уже спустя пару часов после заказа.

Есть желание позже позвонить Илье и позвать его с Русланом, чтобы вместе собрать мебель. Да и дядя лучше узнает Илью. Сразу видно, что с его отцом, мягко говоря, у них высокие отношения. Не хочу, чтобы и к Илье он также относился.

Илюша все равно не такой, как его отец. Совсем другой. Хочу пойти и посмотреть, как там дядя. Может уже и проснулся. Я не спала всю ночь, но усталости нет совсем.

Но в поле зрения попадает последняя деталь. Открытый сейф. Код я не знаю, но хотя бы дверцу закрою. Приседаю на корточки, но что — то мешает закрыть. Какая — то весомая папка. Название бьет сразу.

Ангелика Мальтова. Дата рождения и дата смерти. Имя моей биологической матери. Пальцы начинают сжечь, ощущаю фантомные ожоги, которые намного сильнее настоящих. Знаю, что нельзя открывать ее, нельзя читать, в голове сплошные нельзя, не трогай!

Разум не кричит, он орет. Не пойму, почему упоминание о моей матери так действует на меня. Почему воздуха становится так мало? Почему легкие сужаются так сильно, что не могу вдохнуть? Почему?

Я видела всего пару фотографий своей настоящей матери и ни одной — отца. Никогда не спрашивала, почему после нее ни осталось никаких личных вещей, никаких воспоминаний? Это была моя личная закрытая дверь, открыть которую я всегда боялась.

Но я читаю каждую строчку в ее деле, смотрю каждое ее фото. Вот теперь фотографий много, очень много. После одного снимка глушу крик ладонью. На нем она возле мотоцикла. Но не это самое страшное.

Страшное то, что там ей столько, сколько мне сейчас. И я ужасно похожа на нее внешне. Сперва даже показалось, что это и есть я. Некоторые предложения я перечитываю по несколько раз и не верю, не верю, что это было все на самом деле.

Когда прочитываю последнее слово, глаза от слез уже ничего не видят. А комната, в которой сейчас нахожусь, сменяется совсем на другую. С другими обоями, с другими шторами. Посередине этой комнаты прям на полу сидит маленькая девочка.

Я знаю точно, кто это. Все знаю. Я открыла свою дверь в комнату, где было столько боли и слез, и ключи от которой были уже давно потеряны.

Я вспомнила… Я все вспомнила.

глава 59

Я смотрю на малышку, одиноко играющую с непонятным маленьким кубиком. Ведь это единственная игрушка, которую ей давали. Как и это платье, которое надето на ней. Оно уже совсем маленькое и ужасно короткое.

Но ничего другого ведь не давали. Только поношенные вещи и совсем не по размеру. А все потому, что так хотела Она. Именно так ее называла маленькая, никому ненужная Еся.

- Дрянь! - со всей силы подхватывает Она девочку за плечо. Я хочу защитить малышку, но не могу. Просто наблюдаю со стороны и плачу, сильно — сильно плачу. Это был день, когда Она приходила в последний раз.

- Почему ты не в подвале? Я же приказала, чтобы тебя не выпускали из него, только, когда я распоряжусь иначе. Почему ты здесь? - встряхивает она малышку, как тряпичную куклу. - Еще и одета к тому же. Но ничего мы это быстро сейчас исправим.

Такая дрянь вообще не заслуживает ничего!

Она рвет прям на девочке платье, берет со стола ножницы и следом разрезает майку. Малышка остается в одних трусиках и дрожит от страха.

- Ты не заслуживаешь этого лица! - впивается она со всей силы в малышкин подбородок. - Это все мое! Даже родинки у тебя такие же, как и у меня. И волос таких шикарных ты тоже не заслужила.

Она берет все те же ножницы, срывает со всей силы резинку и обрезает волосы. Потом стряхивает их на пол.

- А вот теперь все! Так же лучше! Правда? Мне нравится намного больше. Хотя нет! Вот чего не хватает!

Она впивается ногтями в худенькие плечи девочки и оставляет на тонкой коже длинные кровавые полосы. Девочка кричит, но ее никто не слышит. Я падаю на колени и сама кричу.

- Не трогай! - говорю одними губами. - Не трогай! - обнимаю себя за плечи. Я помню, как они пекли тогда от боли, как долго заживали. Я помню…

- Ангелика! Да ты с ума сошла! Ее крики слышны на весь этаж. Я, конечно, на все закрываю глаза, но это уже перебор…

- Перебор, Эльвира, это то, сколько я тебе непозволительно плачу. Заметь, содержимое конверта с каждым месяцем становится все больше и больше. Кстати, красивый набор. Я оценила. Так понимаю, наша новая коллекция.

Эльвир, это не вопрос. Нашу работу я распознаю среди всех подделок. У тебя оригинал. Хотя своим подчиненным ты наверняка заливаешь, что это подделка хорошего качества. Ведь никто не должен знать наши с тобой отношения и твои секреты.

А также твою страсть и бешеную любовь к красивым и дорогим вещам. Понимаю и не осуждаю. Я думаю, эта твоя любовь способна заглушить все крики, и всем, кому следует, закрыть глаза.

И так, раз этот вопрос мы решили, то тогда скажи, какого хрена это отродье не сидит в подвале, как я приказала?

- Ангелика… Дело в том… Есения, она боится и сильно плачет…

- Какая она Есения? У этого отрепья нет имени. В следующий раз, когда я неожиданно приеду, она должна быть в подвале. Если ее там не будет, значит на ее месте будешь ты и все твои близкие.

И вы все будете далеко не в подвале, а в гораздо худшем месте, намного хуже. Это не простые угрозы. Я не швыряюсь просто так словами. И если говорю, то все исполняю.

Она достает из сумки пачку сигарет и подкуривает прям в помещении.

- Ангелика, у нас… Не желательно курить. - мешкается эта Эльвира и опускает глаза под Ее взглядом. - Хотя если открыть окно и проветрить, то в принципе и почему бы нет.