- Мамочка, у тебя было в жизни так? Что ты влюбляешься и любишь без памяти. Когда ты себе уже не принадлежишь, когда даже голоса своего не узнаешь. Когда ревнуешь так… Бездумно… Без причин…

Когда пальцы дрожат и жгут, словно от огня, стоит только прикоснуться к нему. Когда он рядом, мир замирает, все вокруг останавливается, никого больше не существует. Когда дышишь с ним одним воздухом, когда только по его глазам уже заранее знаешь, чего он хочет.

Когда он обнимает… Так тепло становится, так легко. Я всегда, мам, чувствовала себя сильной. На ринге, на соревнованиях. Думала, никогда не встречу того, перед кем добровольно захочу склониться.

А с Ильей… С ним я слабая, ему я хочу подчиняться. С ним я себя девушкой чувствую, только с ним. Время с ним незаметно. Вот и сегодня. Мам, я же не верила, когда дразнила его, что он и правда примчится за мной в Россию.

Там же его отец ему прохода не дает. А он прилетел, почти что украл меня, похитил с нашего вечера. - смеется дочка, а я перебираю ее волосы, улыбаюсь и слушаю ее признания.

- Думала, что мы с ним от силы пару часов посидим, а просидели до утра, и то нам очень мало. Мам… Ты также папу Руслана любила?

Мои пальцы останавливаются и перестают гладить Есю. Вопрос прям в самое сердце. Еся поднимается и смотрит на меня, улыбаясь.

- Ну любила же его, любила? - не унимается она, не дождавшись ответа, снова укладывается на колени и продолжает:

- Мам, я не смогу без него. Уже нет…

- Есь… - запинаюсь с вопросом. - У вас… уже…

- Нет, мам. Ничего не было. Я еще девственница. Но знаю точно, Илья станет моим первым и единственным.

- Он надолго прилетел? - перевожу тему.

- Не знаю, мам. Я бы хотела, чтобы надолго. Но… Основной заработок у него еще там. Пока ничего не ясно. Мам, я такая счастливая. Даже страшно становится. Наверное, нельзя настолько растворяться в человеке.

- Можно, Есь. Если это все взаимно, то можно.

- Взаимно, мам. У нас все обоюдно.

Мы еще немного поболтали с дочкой, пока она совсем почти не уснула. Все были правы. Новости, пресса только и обсуждали наш вечер. Гости пробыли у нас до конца недели. Как не хотелось с ними прощаться, но у всех свои дела.

Знаю, пройдет пару месяцев, и мы снова все встретимся. Еся так и пропадала с позднего вечера до самого утра. Но теперь хоть телефон не отключала и была всегда в зоне действия сети.

Пока Гриневы у нас гостили, Руслан так особо и не занимался своей фирмой, но обещал и очень хотел побыстрее приступить к работе. К делам нужно было и мне возвращаться. Вот и сейчас с Лерой с утра мы уже идем в наш офис.

- Ай! - неожиданно вскрикиваю, чем очень пугаю подругу. Она быстро подхватывает меня под руки и испуганно смотрит.

- Лин, что случилось? Давай врача вызовем.

- Нет, не стоит. Это все нога, стала давать о себе в последнее время.

- Лин, это не шутки. Ты ее давно показывала врачу?

- Лер, нет повода для беспокойства. Моя тетя всю жизнь страдает с ногой.

- Знаю, Лин. Но твою тетю не подстрелили в ногу, когда она убегала от бандитов с двумя детьми на руках. Лин, покажи ногу врачу. Умоляю! А иначе я Марку пожалуюсь или детям.

- Лер!

- Да, я знаю, как на тебя подействовать, другого способа ведь точно нет!

- Хорошо, обещаю. Точно покажусь. А сегодня, прошу, съезди за меня в Ростов, надо проверить строительство нашей школы.

- Ростов… Уже неплохо. Хоть не в Сибирь. Не люблю холода.

Дальше мы расходимся по своим кабинетам. Яна уже с порога атакует меня. Дел и новостей скопилось очень много. Моя помощница уже много лет работает у нас. Почти моя правая рука, после Леры.

- Лин, строительство перинатальных центров идет по плану. Кстати, там где они открылись год назад, рождаемость повысилась на девять процентов. И это только начало. Все довольны очень. Сам губернатор давно ждет встречи с тобой.

- Перенеси, пока нет его в ближайших планах.

- Поняла. Еще у нас… - грохот от открывшейся двери заставил нас поднять голову.

Руслан, очень злой, разъяренный, весь красный стоит в проеме. Никогда его раньше таким не видела. Никогда.

- Это все правда? - надрывно дышит он.

- Я пойду! - Яна быстро покидает кабинет. Быстро подхожу к сыну и обхватываю его лицо двумя ладонями. Но он быстро и небрежно убирает их и не позволяет даже прикоснуться к себе.

А еще… Я вижу его глаза, полные слез.

- Это все… Все, что там написано правда. - не понимаю сперва вопрос ли это. А на пол из его рук падает огромная папка. Сажусь на корточки и поднимаю содержимое. Но руки, как от огня, сразу же одергиваю, когда вижу, что там.

Наши с Олегом снимки. Их очень много. Я не помню, чтобы нас фотографировали тогда. Олег ревностно к такому относился. У нас было несколько фотосессий с ним. И все только с его согласия и позволения.

А эти все фото… Смотрю одно за одним. Сразу видно, что мы оба совсем не в курсе, что нас вообще снимают.

- Что молчишь? Неужели нечего сказать? - поднимаю глаза на сына и сама плачу. В его взгляде брезгливость ко мне, презрение. Все, но только, не любовь сына, не уважение к матери.

- Тогда я начну за тебя. Вы с дядей все время врали, обманывали и меня, и Есю. Богатая избалованная девочка, привыкшая к роскоши и уставшая от нее, сбегает из дома в день своего совершеннолетия.

Сердце твоего деда не выдержало, и он умер в этот же день. Умер… Из — за тебя умер. - выкрикивает мне он в лицо. Я закрываю уши ладонями. Нет. Машу головой. Но Руслан резко убирает мои руки, больно сжимает и продолжает:

- И к кому ты сбежала? К бандюгану, к бандиту. Твой отец искал тебя. А, когда узнал с кем ты спишь, разбился на машине. А потом и его жена выбросилась из окна. Так же все было! Так! Это ты угробила всю семью.

А теперь строишь из себя святую, на могилу нас постоянно водила с детства, плакала, смотрела нам в глаза и постоянно врала. Год за годом только одна ложь. Ни капли правды. Ты не достойна носить фамилию Мальтова.

Посмотри, хорошенечко посмотри на снимки. Я вот их наизусть выучил. Олег… Борцов Олег. Мой родной отец. Насильник, убийца, продавал невинных девушек, издевался над ними, казнил людей, пытал их.

И во всем этот дерьме ты его поддерживала. Всегда. С ним на пару продавала девушек! Да! Смотри на меня! Не смей отворачиваться. Как тебе живется, а? Они же были твоими ровесницами. А вы их под извращенцев подкладывали, под маньяков.

- Нет! - кричу я. - Все не так, не так!

- Не так! А как, мать твою! Смотри! - тычет он мне в лицо стопку наших фотографий. - Что ты видишь на них? Что? А я вижу криминального авторитета на них вместе с его постоянной шлюхой, с тобой…

- Нет! - качаю головой, но сын и не пытается меня услышать. Даже с пола не дает возможности встать.

- Да, раньше Ангелина Мальтова одевалась совсем по — другому. Тебе идет шлюховские наряды. И ты говоришь, что не поддерживала его? Да смотри, как ты смотришь на него. Как сучка на своего хозяина.

Здесь есть и где ты и возле его ног. Блядь! - смачно ругается сын и сплевывает на пол. Никогда раньше он не ругался и не матерился. - Я чуть не вырвал, пока смотрел всю эту мерзость.

Я понимаю, о каких фото он говорит. Помню то время. Это было как раз тогда, после больницы, когда я притворялась с Олегом, что у меня есть к нему чувства. Это был один из пунктов с нашим с Марком плана.

На этих фото действительно я любящими глазами смотрю на Олега в откровенных нарядах, которые он так любил, и не в менее откровенных позах. Никто, кто не знает, и не сможет даже предположить, что это все обман, спектакль только для одного героя.

Все выглядит более, чем правдоподобно.

- Ты и ребенка от него не хотела. Как и он впрочем. Поэтому и избавились от меня. Да? Зачем таким уродам ребенок, еще и с кучей патологий? Поэтому и бросили меня, чтобы и дальше прожигать свою жизнь и губить невинных.

Только дядя не смог оставить меня. Боролся за меня. Пока ты… Пока ты трахалась с ним сутками и бегала с ним по его борделям.