Если сон — это репетиция смерти, то пробуждение с большого будуна сродни родам с наложением щипцов: череп трещит в стальном обруче, тебя куда-то жестоко тянут, вытягивая слабенькие шейные позвонки, кому-то очень надо, почему-то до зарезу надо вырвать тебя из ласкового тепла и беспечной неги в их холодный и неуютный мир, живым или мертвым. И чем дольше тянут, яростно и жестоко, как сгнивший зуб, тем больше на собственной шкуре понимаешь, что главное для них не помочь тебе родиться, а именно выпростать, с кровью вырвать тебя из утробного тепла и швырнуть в холод. Как некогда вырвали и швырнули их самих.

Необратимо абортированный из сна в реальность, Алексей долго осознавал, кто он, где и что делает. Получилось: кто — полное дерьмо, где — дома, (уже не плохо!), что делает — лежит. На спине. Раздет догола. Странно.

Телесная оболочка была в наличии, а внутри нее гнила помойка. Особенно дерьмово было в голове.

Содержимое головы выстрадало мысль, что весь мир — бардак. Как бы в подтверждение и продолжение банальности, солнце, поднявшись над крышами, вжарило именно как этот самый фонарь. Безжалостно и тупо, прямо в глаза. Для полноты картины не хватало представительницы слабой половины человечества.

Алексей скосил глаза. В поле зрения вплыла соседняя подушка. Скомканная, как забитый до смерти футбольный мяч. Определить, спал ли кто рядом по ней не представлялось возможным. Но вероятность нахождения где-то поблизости представительницы слабого пола была довольно высока. С чего бы он разделся догола? Или кто раздел?

Мысли, как трудоголики-муравьи, засновали в голове, разложили все по полочкам. Выстроились в цепочку и двинулись маршем в колонну по одному.

Все события от столкновения с наркошей в арке дома до ссоры с Мариной отслеживались в деталях и прямой последовательности. Но явно не хватало чего-то важного. Возможно, самого важного. От чего вся цепочка событий обрела бы законченность и смысл.

Дрелью в мозг ввинтился телефонный звонок. Успел взбить в томатную пену содержимое черепной коробки, пока Алексей не нащупал скользкую холодную рыбью тушку телефонной трубки.

— Да, Колесников, — прошептал он в сито микрофона.

— Леша! Слушай, это правда, что ты мне вчера говорил? Я звонила тебе в отдел, сказали, ты на больничном. И надолго. Лешенька, я вся извелась. Звоню, звоню, а ты трубку не берешь…

Ее скороговорка, ничего кроме приступа брезгливости, не вызвала.

— Марина, пошла ты… — Алексей коротко выдохнул адрес.

Трубка выскользнула из пальцев.

Едва отдышался, телефон вновь зашелся протяжной трелью.

— Убью сучку! — скрипнув зубами, решил Алексей, потянувшись к телефону. У Марины была чудесная особенность, когда надо, делать вид, что ничего не произошло.

— Алексей Павлович? — Голос был женский, но не Маринин.

— Он самый.

Алексей потянул носом, показалось, что из микрофона идет медицинский запашок.

— Вас беспокоят из поликлиники ГУВД. Моя фамилия Фонина. Как вы себя чувствуете, Алексей Павлович?

— Лучше не бывает.

— Головные боли не беспокоят? Тошноты нет? Рези в глазах?

Все перечисленные симптомы имелись, но Алексей решил отшутиться:

— Все нормально. Особенно — стул. Просто загляденье.

В трубке хмыкнули.

— На вас пришло направление на госпитализацию, — чересчур официальным тоном объявила Фонина. — Но проблема в том, что госпиталь МВД перегружен. Койко-место в неврологическом отделении освободится в конце недели. Вы меня слушаете?

— Да. А в гинекологии места есть?

— Алексей…

Он мысленно закончил за нее, назвав адрес, по которому ему нужно было срочно проследовать.

— Извините, это я так. На нервной почве.

— Вобщем, оставайтесь дома. У вас постельный режим. Спиртного не употреблять, физические нагрузки исключить, не нервничать. Телевизор лучше не смотреть. При ухудшении состояния вызывайте нашу «неотложку», телефон у вас на пропуске. А мы вам будем звонить, проверять, как вы себя чувствуете. Возможно, удастся получить койко-место раньше. И мы тогда сразу же вас госпитализируем.

— Товарищ Фонина, сколько вам лет?

По голосу — не больше двадцати пяти.

— Неприличный вопрос, во-первых. А во-вторых… Алексей, я замужем.

— Какая досада.

— Не унывайте! Я еще позвоню.

— Буду ждать.

Алексей уронил трубку. Вяло, как тюлень после теплового удара, перевернулся на живот.

Подмял под щеку подушку. И окончательно проснулся.

«Вспоминай, вспоминай, — тормошил он себя. — Прежде всего вспомни, шарился вчера за водкой или нет. Не гыгыкай, это многое объясняет. Провалы в памяти например».

Конечно, проще было бы дотащиться до кухни и удостовериться. Но тело перемещаться в пространстве отказывалось. Оно хотело лежать и не шевелиться.

Алексей поболтал рукой. В промежутке между полом и диваном ничего не звякнуло и не покатилось.

«Придется идти на кухню, — вздохнул он. — Заодно в туалет».

Тело, наскоро проверив соответствующие органы, нехотя согласилось.

Он привстал. Оказалось, не так уж все плохо. Голова не скатилась с плеч и арбузом не загугукала по полу.

И тут запиликал мобильный, старательно на трех нотах выводя гимн Советского Союза.

Алексей осмотрел комнату. Гимн загубленной перестройкой страны сочился из-под кресла. Обычно на подзарядку Алексей ставил его на кухне.

— Бывает и хуже, но реже, — пробормотал он.

Тюленем на отбитых ластах пополз к креслу. Между боковиной столика и креслом лежал черный электронный уродец. В руки дался с трудом. Согласно программе, после трех звонков включился вибратор.

Номер на дисплее не определился. Для бестолковых так и написали кривыми буковками: «Неизвестный номер».

— Да, слушаю. — По мобильному Леша свою фамилию не называл. Особенно «неизвестным».

— Доброе утро, Ронин. — Голос ровный, с едва проступающей наглецой.

Захотелось моментально послать, но вспышка памяти заклинила слова в горле.

Алексей привстал на коленях.

— Привет.

— Дыхание у тебя нормальное, Ронин. Если достал мобильный, значит, можешь двигаться. Итак, одиннадцать. Как обещал, звоню поздравить — ты в игре.

Алексей ощупал себя. Ни сквозных ранений, ни даже мелких ссадин на левой половине груди. А ведь бабахнул, клоун гребаный, почти в упор.

— Чем ты меня вчера?

— Шокер последнего поколения. Слабый заряд блокирует альфа-активность мозга. Отключает на десять минут. Очень удобно, если возникают проблемы с игроком. Есть время решить, что делать дальше. Рекомендую при случае прикупить такую же штуковину. Так, с этим закончили… Теперь о деле. Сегодня же открой на «Яндексе» почтовый ящик. На свой «ник». Я проверил, «Ronin» у них еще никто не использовал. Проверяй каждый день. Найдешь там массу интересного. Номер мобильного не меняй. Ты меня слышишь?

— Жаль, что не вижу.

— И больше никогда не увидишь. Так… Я видел у тебя на столе покет Дашковой. Ты, кстати, почитываешь?

— С меня работы хватает.

— Ха-ха-ха! Открой книжку. Там для тебя подарок.

Алексей потянулся, разворошил потрепанный томик. Выпала пластиковая карточка. Солнечный лучик размазался по сусальному золоту.

«Членская карточка клуба «Стеллаланд», — гласило тиснение. Другие данные, надо думать, содержались в штрих-коде и полоске магнитной ленты. На обратной стороне наискосок шел, многократно повторенный, слоган: «Digit'em all».[13]

— Как подарок?

— Загляденье.

— Удачной игры, Ронин, — совершенно серьезным голосом пожелал Сисадмин.

В трубке запел сигнал отбоя.

Пупырышки на коже выступили такие, хоть морковку три. Зверский колотун сотрясал тело, коленки влажно клацали друг о друга, мышцы задубели настолько, что он едва смог поднять руку. Трясущимися непослушными пальцами он зацепил дужку переключателя, свернул влево до упора.