— Ты же старший марсовый? — вспомнил я. — Как зовут?

— Койпер, командор.

— Из Акаписа?

— Да, — расплылся в улыбке рыжеусый. — Полгода на «Тире».

— Молодец, — я погладил одну из лошадей, потянувшуюся к рукаву моего сюртука. — Будешь старшим и здесь.

— А как со жратвой? — поинтересовался его товарищ, нескладный и длиннорукий.

— Юнги доставят ужин, я уже дал распоряжение коку, — успокоил я охрану. — Сами не вздумайте соваться в портовую таверну. Всё, закрывайтесь и бдите.

Оставшиеся матросы и двое юнг, приглядывавших за складом, отправились обратно на корабль, а мы вчетвером неторопливо пошли в город. Пользуясь прохладой, наступившей после шести ударов портового колокола, местные жители высыпали на улицы. Кто-то разгуливал по набережной, старики сидели на лавочках возле домов и вели свои разговоры, детвора с визгом шныряла между ног взрослых, получая свою порцию подзатыльников.

— Где будем прыгать? — нетерпеливо спросил Гусь. — На улицах, прилегающих к порту, лучше не стоит. Здесь и ночью комендантский час не соблюдается. Много народу до поздней ночи шастает.

— В Фарисе стража не такая лютая, как в Рувилии, — заметил я. — Здесь глубокий тыл, сиверийцам скрытно не подойти. Флот перекрывает морские коммуникации с востока. Вот и расслабились все. Где-то война, а где-то праздник.

— Так всегда бывает, — согласился со мной Рич. — Люди не хотят воспринимать чужую боль и страх, пока самих не коснётся. Легче всего закрыть глаза и не видеть просящих милостыню покалеченных в бою солдат, вынужденных подыхать из-за того, что о них забыли.

— Очень опасные речи, — заметил Наби-Син, шагая чуть впереди меня подобно волнолому, перед которым расступались встречные потоки людей. — Здесь много ушей. Могут донести. Лучше молчать.

Рич только махнул рукой. Ему повезло не погибнуть и не стать инвалидом, а я впервые подумал, не нарочно ли он пошёл на преступление, чтобы увернуться от смерти? Зная, что фортуна не бесконечно добра даже к удачливым бойцам?

— Так куда мы идём? — не дождавшись ответа, снова спросил Гусь.

— Подальше от площади, чтобы не привлекать внимание стражи, — пояснил Наби-Син. — Через старые кварталы переберёмся в нужное место. Я во дворец так и проник. По крышам домов. Сегодня туда не пойдём, но дорогу покажу.

Мы миновали постепенно пустеющую городскую площадь с большой статуей какого-то короля (вероятно, из тех самых Норанов), стоящего напротив магистрата, и уже собирались нырнуть в прилегающую к ней улицу, как наткнулись на молодых людей в нарядных костюмах и при шпагах. Судя по развязным движениям и громким голосам, они уже успели хорошо выпить и теперь явно искали приключений.

— О, глядите! В нашем прекрасном Фарисе откуда-то появился грязный степняк! — хохотнул высокий, с тонкой полоской усов и дурацкой бородкой клинышком, дворянин. Чуть приподняв края шляпы, он с вызовом глянул на нас. — Да ещё в компании с шайкой матросов. Явно что-то затевают! Куда идёте, водоплавающие?

Компания весело расхохоталась, предчувствуя развлечение. Они же видели, что мы не представляем угрозы, поэтому вели себя довольно дерзко. Рич сохранял спокойствие, а ведь у него под курткой целая перевязь метательных ножей. Гусь тоже где-то спрятал свой кинжал. Наби-Син и я были без оружия, но и без него могли справиться с разодетыми петушками.

Это хорошо, что они нас приняли за матросов. Мы же все повязали на шею сине-белые клетчатые платки, которые ввёл в обиход Пегий с моей подачи. Так как «Тира» стала официально принадлежать дому Толессо, я всерьёз задумался о единой форме для экипажа и отличительных атрибутах. Платки прижились, и теперь наши матросы охотно носили их как на корабле, так и на земле.

— Судари, мы вовсе ничего не замышляем, — я приложил руку к левой стороне груди. — Просто ищем бордель. Долго в море пробыли, сами понимаете…

— Так вы ещё и наших шлюх пользовать хотите! — нарочито возмутился его приятель, совсем юнец по сравнению с другими. — Вам не кажется, сеньоры, что матросня обнаглела?

Остальные снова захохотали, предчувствуя развлечение.

— Разве теперь и на шлюх нужно спрашивать разрешение? — Рич удивлённо вздёрнул брови. — Или что-то в мире изменилось?

— Полегче, чернь, — скривил губы красавчик в коричневом камзоле. Он положил руку, затянутую в перчатку, на рукоять шпаги. — Не смей задавать вопросы и веди себя вежливо.

— Позвольте пройти, сеньоры, — вежливо попросил я, сдерживая желание скрутить этих петухов и вытянуть ремнём по заднице. Ну не убивать же их за гонор и дерзость. Интересно, будь у меня на руке родовой перстень и кольца с драгоценными камнями, а на боку шпага, как бы они повели себя? Боюсь, южная кровь взыграла бы на любой раздражитель. А ведь это показатель, что в отдалённых провинциях происходит неладное. Ладно, это всё мои предположения. Что делать-то? Ведь не отвяжутся. — Не кажется ли, ваше гостеприимство принимает какие-то несуразные формы?

На мгновение фарисцы опешили и вдруг разом грохнули от смеха.

— Слышали, господа? — обратился ко всем юнец. — Нам первым повезло встретить удивительный экземпляр, умеющий столь связно излагать мысли!

— Может, разопьем пару-тройку бутылок вина? — предложил я, краем глаза заметив напрягшихся Рича и Гуся. Наби-Син пока хранил молчание, не вмешиваясь в процесс переговоров. Чёрт, было бы потемнее, дали бы по башке и тихо ушли. — Вижу, вы хорошие люди, весёлые.

Молодые сеньоры ещё больше расхохотались.

— Господа, нас с кем-то путают! — воскликнул дворянин среднего роста и крепкого телосложения, с благообразной бородкой-эспаньолкой на смуглом лице. — Или мы похожи на матросню, пьющую дерьмовую кислятину в первой же забегаловке?

— Возмутительно!

— Совсем охамело быдло водоплавающее!

— Давайте их проучим на будущее, и пусть к своим шлюхам топают!

Веселье стало перерастать в угрозу срыва нашей «прогулки».

Я показал Ричу и Гусю два пальца, и те понятливо кивнули. Наби-Син неожиданно оказался за спинами веселящихся и резко схватив головы двух крайних дворян и с силой приложил друг к другу. Бадам! Глухой стук — и оба повалились вниз, не успев стереть ухмылки с лица. Я наметил свою цель в виде смуглолицего и коротким ударом ребра ладони по шее отправил его в лёгкий сон. Через минуту пятеро идиотов лежали на брусчатке, а мы нырнули в так кстати подвернувшуюся узкую улочку, по которой и рванули, распугивая редких прохожих. Никто не кричал нам вслед, только расступались, чтобы мы могли уйти как можно дальше. Видимо, нелюбовь к местной аристократии здесь такая же, как и в любом городе Дарсии.

Остановились мы только когда оказались совершенно в незнакомом месте с кучей маленьких домиков, жмущихся друг к другу и обнесённых по периметру невысокими глинобитными заборами.

— Здесь самая беднота живёт, — пояснил Наби-Син, оглядываясь. — Я здесь не был, но знаю, как подобраться к Герцогскому кварталу.

— Вот же гады! — не выдержал Гусь, приводя дыхание в норму. — Развлечься им захотелось, видишь ли! Едва не вляпались. Будут нас искать или нет?

— Да кому надо! — усмехнулся Рич, проверяя, на месте ли его любимые ножики. — Они сами свой рот на замке держать будут, потому как позорно валялись на виду у простолюдинов. Над ними же хохотать станут за спиной.

— Давайте двигаться, — сказал я. — Через несколько минут станет темно, потом из этих лабиринтов до утра не выберемся.

Лежавшие без чувств дворяне стали постепенно приходить в себя и подниматься на ноги, помогая друг другу. Каждый из них испытывал чувство стыда, что так позорно позволил какому-то быдлу извалять их в грязи.

— Я убью их! — держась за голову, простонал юнец. — Хочу выпустить кишки этим грязным собакам! О, боги, они мне череп раскололи!

— Успокойся, Алкер, — буркнул кто-то из друзей. — Где ты сейчас их найдёшь? Уже темно. Где здесь самый близкий бордель? Предлагаю устроить засаду там, а когда они выйдут, вспороть каждому из них брюхо и скормить требуху собакам!