Жена заявила, что уходит к маме. Он пожал плечами, да ради бога, проведай, если соскучилась. Она пошла, собирать вещи и ждать его извинений. Но он не поужинав, уселся за стол разбирать записи.

Научные работы ученого, были ясными, логичными и понятными даже для человека далекого от палеонтологии. Гипотеза, исследование, полученные факты, выстроенная на основании фактических данных теория. И перечисление конкретных географических пунктов, где проводились исследования. Все, как и в любой талантливой научной работе. Логично, обоснованно, достоверно. Вот только как бы узнать, что в этих географических пунктах сейчас находится?

Он начал составлять таблицу: дата исследования; дата и место публикации, географические координаты. Это по опубликованным в открытых источниках научным работам. Такую же таблицу начал выстраивать по изданным художественным произведениям. Картина получалась впечатляющая!

– Не ужинал? – жена, не дождавшись извинений, сама пришла к нему.

Томит «несчастную» женщину желание устроить скандал. И сил больше терпеть нет:

– Занятно! Кто, где и чем тебя так накормил?

Допрос. Квартира превращается в застенок. Средство для пыток, слезы, истерика, и иной известный со времен Евы, пыточный инструмент. Вот интересно, кто этих женщин учит, как проводить расследования? Или им это умение в наследство от прародительницы досталось? Без всякой специальной подготовки, всего мужика наизнанку вывернуть готовы. И ведь получается у них! И что поразительно, логика как у следователей НКВД, времен правления «отца народов» И. В. Сталина: «Докажи, что не виновен! Каждое сомнение, в представленных в защиту доказательствах, толкуется в пользу обвинения!».

Но он не зря учился в Высшей школе КГБ и достойно выдержал допрос с пристрастием. Следствие, оно же скандал, по несвоевременному приходу с работы зашло в тупик. Жена за недосказанностью преступления решила его оправдать, ну конечно временно, до нового преступления.

– Ты так много работал, наверно устал дорогой? – нежным голосом приласкала она, его.

В конце концов, вина не доказана, а умная женщина должна соблюдать равновесие:

– Ложись отдохни, «утро, вечера мудренее».

Такая вот царевна – лягушка. Когда ласкает царевна, когда скандалит жаба. Молодая, красивая, желанная женщина и женаты они недавно, а любовь в самом разгаре. И средство, она предлагает то самое, что в спальне у молодоженов бывает, самое универсальное, для установление мира во всем мире. Да разве, что бывает, важнее этого во всей Вселенной?!

– Ты ложись, а я поработаю еще немного, – спокойно без эмоций, ответил он, собираясь окончить составление таблиц.

Жена прищурившись, посмотрела на него. Вот и пойми их, мужиков этих, что для них главнее всего в жизни? То просят, так что, аж с ума сходят, на все готовы! Уговорили, добились своего, получили что хотели. А потом? Женщина тает, сама предлагает, а он? Он за бумажки свои снова уселся. Дороже они ему. Важнее значит, чем она! Вот так у них рога и начинают расти. Задолго до того как … «Кто на нас с … не пойдет! Тогда мы другой … искать будем!» – перефразировала жена известную поговорку и ушла в спальню, одна ворочаться на двуспальной кровати.

Он до утра анализировал таблицы. Стал составлять рапорт, составил, посмотрел, порвал. Глупо. Глупее не придумаешь. Походил по квартире, подумал и снова написал. Ну и пусть смеются, решил он, пусть считают идиотом.

[1] Особые отделы – это военная контрразведка. Особые отделы были в каждом воинском подразделении от полка, экипажа военного корабля, отдельно дислоцированной воинской части и до военного округа и (или) группы войск, флотов, флотилий. Особистов в армии и флоте традиционно не любили и опасались.

[2] РВСН – Ракетные войска стратегического назначения

– Вы здоровы? – спросил его, начальник отдела.

– Да. – Он стоял в кабинете и смотрел на своего руководителя, который вальяжно расселся в кресле за казенным столом.

– И голова не болит? Рычать, кусаться, пока не тянет? – продолжал спрашивать полковник, лицемерно – участливым голосом.

– Нет, не болит и не тянет.

– Значит, еще есть надежда на ваше возвращение к нормальной жизни, – прежним лицемерно участливым тоном продолжил разговор полковник, тоже мне добрый доктор Айболит в погонах,

– Вот только мне кажется, что вас пора отправить к психиатру на обследование. Только человек с нездоровой психикой может сочинить такую ерунду, – начальник потряс листами с его рапортом.

– Это не ерунда, – он попытался сжать зубы, не получилось, – это не ерунда, – повторил он, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, – это реальный анализ, возможности утечки секретных данных. Версия. Возможна ошибка, возможно роковое стечение обстоятельств, но не ерунда.

– Первый признак психического заболевания, это полная уверенность больного в достоверности своей выдуманной теории, потом под нее подгоняются факты, плюс маниакальный страх, по принципу везде враги. Вы хоть понимаете на кого замахнулись?! – резко повысил полковник голос, – Вы что думаете, что сейчас тридцать седьмой год? Когда по первому подозрению людей хватали, а потом они под пытками в чем угодно могли признаться! Нет, лейтенант, сейчас не то время и наша контрразведка паранойей не страдает. А вы или действительно нездоровы, или вы просто дурак – карьерист. В любом случае вам не место в моем отделе, этот рапорт заберите и порвите и подайте новый о вашем переводе в другое управление, мотивировка на ваше усмотрение.

– Я прошу передать мой рапорт дальше по команде, пусть даже с вашей резолюцией, – он побледнел.

– Нет, вы действительно дурак! – рассердился полковник, – ваш рапорт с моей резолюцией пойдет, от генерала в медицинское управление, в лучшем случае к врачам – невропатологам.

– Хорошо. Возможно, я ошибаюсь, но разве оперативным путем, нельзя осуществить проверку, – он продолжая настаивать на своем, пытался сохранять спокойствие.

– Из вас контрразведчик, как из … – полковник удержал рвавшееся с губ матерное сравнение и продолжил:

– Вы даже не понимаете, за чьей подписью должны пойти запросы в Генеральный штаб, Академию наук, в Совет Министров, чтобы проверить вашу ахинею. Заместитель председателя комитета, член коллеги, это минимум. А что я ему скажу? Что у меня подчиненный шизофреник, начитался романов, а я такой дурак, что ему поверил и с фантастической версией пришел к руководству. Сразу! Тут – же! Вас отправят продолжать службу в собачий питомник, а меня под зад коленом в отставку! Все! Вы свободны! И в течение пятнадцати минут примите решение, или отзыв рапорта с последующим переводом, или врачебная комиссия.

Он сделал уставной поворот кругом и вышел из кабинета. Все конец службе. А может оно и к лучшему? Как там полковник сказал? Собачий питомник? А что, попрошу туда перевода, все говорят, что собаки намного лучше людей. Забавно, вот тебе и приключение, вот тебе и неожиданное, а всё закончится уборкой собачьего дерьма.

Впрочем, еще есть надежда, попытка не пытка, а дальше уборки собачьих вольеров все равно не пошлют, пытался он себя утешить и решил зайти к своему бывшему преподавателю, к человеку который на их курсе читал лекции и проводил практические занятия по оперативной работе.

А его преподавателем был генерал –лейтенант Григошин, живая легенда советской контрразведки. Начал работу в 1914 году, в отделе контрразведки Генерального штаба Русской императорской армии, работал там до 1918г., вплоть до подписания Брестского мира[1]. В 1920г. после нападения Польши на Россию, решил пойти на службу РККА[2]. По рекомендации Бонч-Бруевича[3]был принят на работу в Особый отдел ВЧК, военная контрразведка. Григошин был среди тех специалистов, которые фактические заново создали организацию по борьбе со шпионажем. Арестован в 1937 г. Добровольно на первом же допросе, признал себя виновным в шпионаже в пользу кашемирской разведки. Потом он с грустной усмешкой рассказывал, что такого «государства Кашемир» в мире не существует. За шпионаж в пользу «государства Кашемир», получил срок: двадцать пять лет лишения свободы. Если бы не признался в шпионаже, – делился он впоследствии своими впечатлениями с курсантами Высшей школы КГБ, – то припаяли бы мне, участие в военном заговоре Тухачевского и тогда точно бы расстреляли. А так надежда была, что хоть потом, после истерии, хоть кто-то на политическую карту посмотрит, увидит, что нет такого «государства Кашемир. В 1939 году реабилитирован, освобожден, восстановлен на работе. Приговор об измене в пользу «государства Кашемир», хранил у себя дома в качестве сувенира-курьеза. Дальше война, поражение, победа и работа, работа, и еще раз работа. В последнее время уже только преподавателем, все-таки уже хорошо за семьдесят.