Открылась дверь, и в комнату вошла Лариска, живая и невредимая, правда, несколько помятая. Увидев нас, она вздрогнула, а на Мишку посмотрела с испугом.

— Что-нибудь случилось? — Голос Лариски предательски дрожал.

— Случилось, — прорычал Мишаня, поднимаясь со стула.

Ну, вот, а еще минуту назад говорил: «Только бы она вернулась». Ох уж эти мужчины. Я, конечно, не сторонница вмешательства в чужую жизнь, каждый строит ее в соответствии со своими представлениями о счастье. Но поскольку мы с Димкой оказались не в том месте и не в то время, негоже было оставлять Лариску наедине с не очень трезвым и очень ревнивым мужем.

— Ты где была? — надвигался Мишка на жену.

— Я же тебе написала записку, что поехала к подруге, и звонила по мобильному, — оправдывалась Лариска.

— Я тебе миллион раз звонил. Почему не отвечала?

— Трубка села, а зарядное устройство дома осталось. — В доказательство своих слов Лариска протянула мужу мобильник.

Мишаня со всего маху запустил им в стену — тот, естественно, вдребезги. Какая-то дурацкая у него появилась привычка — мобильники разбивать.

— Миша, а ты что, никогда не попадал в такую ситуацию, когда неоткуда позвонить? — Я пыталась оттеснить Мишку от Ларисы. — Ты знаешь, в жизни бывает всякое, но главное — Лариса вернулась, она жива и здорова. Или ты предпочел бы, чтобы тебя пригласили в морг на опознание? Тебе это больше понравилось бы? Да, ты беспокоился, ночей не спал, потому что ты любишь свою жену. Вот и чудненько. Она вернулась.

Я трындела как заведенная, стараясь хоть немного остудить кипевшего от негодования Мишаню.

— Я убью ее! — рявкнул Мишка и для большего впечатления схватил с камина тяжелый подсвечник.

— Хорошо, хорошо, убьешь, — согласился Димка, беря Мишку под руку и отводя подальше от Лариски. — Но ты знаешь, Михаил, что я подумал?.. Негостеприимный ты хозяин.

Мишка растерялся и даже подсвечник опустил.

— Да-да, — укоризненно продолжал Димка. — Мы с Марьяшей пришли к тебе в гости и вот сидим здесь битый час, а ты ничем нас даже не угостил. Не ожидали мы от тебя такого приема... Ну, что же, тогда мы, пожалуй, лучше пойдем... Пошли, Марьяша.

Ай, Димка, ай да психолог. После таких слов Мишка уже не мог думать о расправе с женой. Его уличили в негостеприимстве...

— Нет. — Мишка решительно преградил нам дорогу к выходу. — Не уходите, прошу вас. Никто еще меня жлобом не называл. Садитесь. — Мишка усадил нас за стол, разлил по стаканам виски, а жене велел принести чего-нибудь закусить. Лариска направилась на кухню, а я вызвалась ей помочь.

— Ты что же мужика с ума сводишь? — попеняла я ей.

Лариска взяла со стола сигареты и нервно закурила.

— Как он тут? — спросила она. — Сильно волновался?

— Не знаю, мы уезжали на несколько дней, только что вернулись.

— Ну, ладно, перемелется — мука будет, — жестко сказала Лариска.

Она достала из холодильника банку икры, масло, консервированную ветчину, маслины. Хлеба, правда, не оказалось, но вместо него нашлись крекеры. Все это мы отнесли в гостиную, где мужчины вели задушевную беседу.

— О, девчонки пришли! — обрадовался Димка. — Закусить принесли.

Лариска присела к столу и залпом выпила виски, которое ей галантно налил Димка. Так молча она и просидела весь вечер. Только курила и пила, курила и пила. Димка с Мишаней занимались в принципе тем же. Мне же эта пьяная компания уже порядком поднадоела, и я искала подходящий повод, чтобы смыться.

Ничего оригинального не придумав, я наклонилась к Лариске, чтобы сказать, что устала и хочу уйти. И тут мой нос учуял запах ее духов. Запах был необычный, на мой вкус несколько резковатый, но от этого очень запоминающийся. В мозгу как будто что-то щелкнуло, и я, забыв, что хотела сказать, выпрямилась и уставилась на стол. Возле Ларискиного стакана стояла пепельница с окурками от сигарет «Собрание» ... выкуренных наполовину.

— Вот это номер... — Я подняла глаза на Лариску и встретилась с ее злым, загнанным взглядом. — А духи у тебя запоминающиеся...

Лариска резко встала и вышла из комнаты. Димка с Мишаней, не реагируя на нас, дружно поклонялись Бахусу. Я же сидела как на иголках, не зная, что предпринять.

— Что с тобой? — Димка заметил мое ерзанье.

— Устала, спать хочу.

— Да? Ну, пойдем домой, — сразу согласился он.

— Мишаня, и тебе уже пора на боковую.

Мишка вяло протестовал, хотя готов, был уснуть прямо за столом. Мы позвали Ларису и помогли ей уложить Мишку на диван, где тот сразу же и отключился.

— Защитная реакция организма, — хохотнул Димка. — А ты, девушка, молись, чтобы утром он был таким же тихим агнцем, каким выглядит сейчас.

Пьяный агнец храпел на диване. Мы же наконец покинули этот гостеприимный дом, и я, вцепившись в Димкин рукав, потянула его вперед.

— Что ты так несешься? — Димка пребывал в отличном расположении духа и, как ни странно, был абсолютно трезв. — Давай погуляем немного, хорошо-то как на улице.

— Сейчас я тебе такое расскажу, — затарахтела я, — что сам побежишь. В Воронцовке, то есть в Первомайском, были не кто иные, как Лариска и Мишаня.

Димка не побежал, как я ему обещала, а, напротив, даже остановился.

— Ты не бредишь ли, дорогая? Али выпила немножко много? —потрогал он мой лоб. — Поясни.

Я рассказала ему про духи и про окурки. Димка шел сначала молча, обдумывая информацию, потом сказал:

— Насчет духов ты могла ошибиться, ты же не профессиональный нюхач. А окурки... Ну, что такое окурки? Это разве доказательство или улики? К тому же в голове не укладывается, зачем Мишане с Лариской все это было нужно.

— Может, они думали, что мы отправились в Воронцовку за кладом? — предположила я.

— Не тот Мишка человек, чтобы за кладами гоняться. Он не романтик, и денег у него побольше, чем у нас всех, вместе взятых. Нет, не похоже это на Мишку. И вообще в «БМВ» был совсем другой человек.

— Кто же тогда, черт побери?

— Да ведь ты же сама говорила, что это был бывший директор музея.

— Да?.. Да, действительно... говорила. А кстати, сына директора Мишкой звали...

— Если честно, я согласен на то, чтобы никогда не узнать, кто это был, лишь бы он наконец оставил нас в покое. Надоели уже эти скачки с преследованиями. Пойдем лучше почитаем письма из дедовой шкатулки.

На улице уже совсем стемнело, и в нашем доме горел свет. Через открытое окно было видно, что отец, тетушка и Фира сидят в гостиной за круглым столом. Опять шторы забыли задернуть.

— Наверно, Фира живописует наши приключения, — предположила я.

Мы поднялись на террасу и вошли в дом.

— Как вы долго, однако, — сказал отец. — Что там у Михаила?

— Лариса вернулась, — ответила я. — Мишкина радость была бесконечной, пришлось немного задержаться во избежание кровопролития.

— Что? Бушевал?

— Начал было, но Димыч виртуозно переключил его внимание на уничтожение алкогольных напитков. Короче, сегодня все обошлось, а что будет завтра — это уже Ларискины проблемы.

— Что это ты так недобро? — Отец посмотрел на меня поверх очков.

— Она сама вечно на рожон лезет и получает от Мишки по заслугам. Может, это своеобразная форма мазохизма?

Димка налил себе холодного чая и сел за стол.

— Марьяшка потому такая злая, — поведал он, — что решила, будто бы Лариса с Мишкой и есть те самые злоумышленники, от которых все наши проблемы.

— Вот это номер! — обомлел отец. — С чего ты это взяла?

Я объяснила, с чего я это взяла, и рассказала про запах духов и про окурки.

— Ну, это весьма косвенные улики. — Отец тоже не согласился с моими умозаключениями. — К тому же если Лариса действительно куда-то уезжала, то Михаил-то был здесь. Мы его видели каждый день. Нет, дорогая, твоя версия не выдерживает критики...

— Марьяночка, а куда ты спрятала шкатулочку, которую вы в церкви откопали? — спросила тетя Вика. — Очень интересно посмотреть, что там внутри.

Я принесла из своей комнаты ларчик с нашими сокровищами, но прежде чем выставить его на всеобщее обозрение, закрыла все окна и задернула шторы.