— Ушам своим не верю. И ты его видел? — спросила я.

— Не только видел, но даже чай с ним пил. Дед в полном здравии, светлом разуме и очень гостеприимный. Я сказал, что хочу снять две комнаты на недельку, со мной, дескать, жена и тесть. Хотим отпуск на природе провести.

— Отлично придумал, — возмутилась я. — Это что же, мне с тобой в одной комнате, что ли, спать прикажешь?

Димка на секунду приостановил свой челночный бег, не сразу поняв, чем это я, собственно, недовольна, потом ехидно осклабился и ласково протянул:

— Ну, мать, о чем ты только думаешь?.. Во-первых, мы сюда не спать приехали, а во-вторых, уж по крайней мере, не по ночам.

— То есть?

— По ночам мы будем искать захоронку. Или мы сюда не за этим приехали?

Когда уже совсем стемнело, мы выехали из леса и двинулись в сторону Воронцовки. На въезде в село Димка велел остановиться.

— Марьяша, ты фары-то на всякий случай выключи. А чтобы тебе было видно, куда ехать, я пойду впереди, а ты потихоньку рули за мной.

Димка вылез из машины и пошел вперед, показывая дорогу. Несмотря на кромешную тьму, мы весьма успешно добрались до искомого дома и въехали в ворота.

— Поезжай через двор налево за сарай, — велел Димка, — там машину спрячешь.

В полной темноте, почти вслепую я добралась-таки до кособокой сараюшки и, завернув за угол, остановилась в небольшом тупичке. Место для конспиративной парковки было идеальным, но, как говорится, береженого Бог бережет. Поэтому, пока Фира выгружал из машины вещи, я достала из бардачка небольшую сумочку, размером чуть больше косметички, расстегнула молнию и начала выдергивать оттуда буро-зеленую пленку. Этот чудо-чехольчик подарил мне Поль, мамин нынешний муж, он раздобыл его на каком-то автошоу. Классная вещица! Пять минут — и машина надежно спрятана от любопытных глаз.

Довольная своей работой, я отошла к забору, чтобы взглянуть на результаты своего труда. Никакой машины в тупичке не наблюдалось — просто куча мусора и не более того. Вот такой вот эффект. Подхватив с земли свою сумку, я побежала за Димкой и Фирой.

На пороге дома нас встретил невысокий сухонький мужичок, абсолютно седой, но с неожиданно черными кустистыми бровями.

— Рад гостям, очень рад, —улыбался он, — давайте знакомиться. Меня зовут Андрей Петрович, можно — просто Петрович.

— Марьяна, — протянула я руку.

Старик удивленно вскинул брови.

— Не местные, что ли? — Он присмотрелся ко мне повнимательнее. — Имя вроде не русское.

— Вообще-то меня Марианной зовут, — пояснила я, — но все домашние зовут меня Марьяна или Марьяша.

— Марьяша? Это мне нравится. Можно, я буду вас так называть?

Я с улыбкой кивнула.

— Ферапонт Семенович, — чинно представился Фира и обменялся с хозяином рукопожатиями. Прямо как на светском рауте, честное слово.

Как бы мне теперь Фиру Фирой не назвать. Вот Димка — олух царя небесного. Зачем надо было врать про жену и тестя? Мог бы просто сказать, что приехал с родственниками. Что мне теперь Фиру «папой», что ли, называть?

Хозяин между тем суетился вокруг накрытого к ужину стола.

— Вы хоть и поздно приехали, — он побежал в кухню за занавеску, — но предлагаю все же перекусить. Поди, проголодались с дороги-то?

Что касается меня, то я бы предпочла сразу отправиться спать. Все-таки целый день за рулем — устала страшно. Но гостеприимного хозяина надо было уважить, тем более что к нашему прибытию он явно готовился. Я предложила свою помощь на кухне, а неутомимый Фира, пошуршав пакетами, начал метать на стол привезенные нами продукты. Надо отдать Фире должное, он и здесь проявил свою кипучую энергию, и через мгновение на столе появились копченая колбаса, сыр, шпроты, кальмары, помидоры, огурцы и так далее.

Андрей Петрович со своей стороны присовокупил к ужину жареную картошку и соленые огурцы собственного засола.

Осмотрев сервировку стола и решив, что чего-то не хватает, Фира достал из своей бездонной сумочки бутылку горилки с перцем.

Хозяин, увидев бутылку, взглянул на Фиру и улыбнулся.

— То-то я слышу говор у вас не чисто русский. Вы с Украины?

— Та шо вы, батьку, какий же я не русский. Чистый москаль. Нешто ж вы не бачите?

Хозяин рассмеялся.

— Люблю веселых людей, — сказал он. — Ну, прошу к столу.

— Вообще-то я поляк, — неожиданно объявил Фира, усаживаясь на лавку, — и крестили меня в костеле не Ферапонтом, а Фердинандом.

Вот заливает старый.

— Так, кажется, лошадь у кого-то звали, — невинно заметил Димка и начал накладывать себе картошку.

— Что?! — Фира от возмущения выкатил глазки. — Невежество — это черта времени, — надменно произнес он. — А лошадь ту, чтоб ты знал, звали Россинантом.

— Ах, извини, извини, — засокрушался Димон, — ошибочка вышла.

Петрович смеялся до слез, и было видно, что гости ему нравятся. Он с удовольствием пил вместе со всеми горилку и закусывал копченой колбасой, мы же налегали на жареную картошку с солеными огурцами.

После третьей рюмки Фира завел с Петровичем пространный разговор о преимуществе озимых над яровыми или что-то в этом духе.

Я же, осоловев от еды, поняла, что, если сейчас же куда-нибудь не лягу, то усну прямо за столом. Спасибо хозяину, он это заметил и предложил пойти прилечь в соседнюю комнату.

В крошечной спальне у стены стояла железная кровать, покрытая лоскутным одеялом, а рядом с ней пристроилось старинное кресло с высокой резной спинкой. На полу лежал самовязаный коврик. «Очень мило», — подумала я и, скинув джинсы, не прилегла, а просто упала на пуховую перину.

Уже засыпая, я натянула на себя цветастое одеяло и окончательно провалилась в глубокий сон.

Мне снились блины со сметаной — целая гора блинов.

«К чему снятся блины? — соображала я, проснувшись. — А, понятно... на кухне пекутся блины — вот и причина моего сна. Как же хорошо мне спалось, даже лучше, чем на собственной даче. Все-таки, что правда, то правда — чем дальше от Москвы, тем воздух чище. Может, действительно остаться здесь на недельку? Кстати, а где, интересно, Димка спал? Не похоже, чтобы в этой комнате».

Я полежала еще немного, наслаждаясь мягкостью перины и любуясь нехитрым убранством комнаты. Цветастый коврик, ситцевые занавески на окне, а в углу под потолком икона, и лампадка горит. В ногах что-то заворочалось, и из-под одеяла высунулась рыжая кошачья морда. Вот это да... Здоровенный толстый котяра прошелся по мне, как по паркету, и скрылся за занавеской.

Надо сказать, что спаленка моя была отделена от горницы печкой да буфетом, а вместо двери просто висела занавеска. Поэтому я слышала все, что происходило в доме. Фира пек блины, Андрей Петрович возился в сенях с самоваром, а Димка, судя по ударам топора, доносившимся с улицы, колол дрова. Одна я бездельничала.

— Стыдно, девушка, стыдно, — сказала я сама себе и спрыгнула с кровати.

В углу у окна я обнаружила свою сумку — какой-то добрый человек позаботился обо мне. Достав чистую футболку, я быстро оделась и, прихватив зубную щетку и полотенце, отправилась умываться.

— Доброе утро, красавица, — приветствовал меня хозяин дома. — Как спалось?

-— Просто божественно.

— А и немудрено. — Петрович поставил на стол горшочек со сметаной и трехлитровую банку молока. — Место здесь божественное — церковь рядом стояла.

— Стояла?.. А сейчас что же... ее нет?

— Одни руины остались, но скоро будут восстанавливать, вернее, уже начали разбирать завалы.

Я облегченно вздохнула и спросила, где можно умыться.

— А вон рукомойник за занавеской. — Хозяин указал в сторону кухни. — А если желаете, можно и во дворе.

— Я лучше во дворе, спасибо.

Возле дома у крыльца Димка самозабвенно махал топором.

— Привет, Димон. Как спалось?

— Отлично! — Димка поставил перед собой новое полено и прицелился на него топором. — Мы с Фирой на сеновале ночевали. Дух от сена просто наркотический, я тебе скажу. А внизу на насесте куры переговариваются... Красота! Правда, петух утром достал — орет и орет. Его же не выключишь, как будильник.