Я подошла к столу и, подняв перед собой мусорный пакет, перевязанный резинкой, потрясла им перед глазами домочадцев.

— Вот! — объявила я. — Вот она — «бомба»! — и, бросив пакет на пол, нагнулась за газетами, чтобы застелить ими стол. Не раскладывать же мусор прямо на скатерти.

Последовавшая за этим реакция родственников была неадекватной. Тетя Вика схватилась за сердце и приготовилась потерять сознание, Фира упал на пол и прикрыл голову руками, отец сбил меня с ног, благо, это было несложно, поскольку в этот момент я как раз нагнулась за газетами, и навалился на меня всем телом, а Лялька, подхватив с пола мусорный мешок, одним движением лихо выбросила его в окно. После этого в комнате воцарилась гробовая тишина. Я на всякий случай тоже помолчала и полежала на полу, не дергаясь, но потом, когда мне это уже надоело, я заерзала и придушенно спросила:

— В чем дело-то? Что за цирк?

Лежавший рядом Фира приподнял ладошку от головы и, поглядев на меня одним глазом, прошептал:

— Сейчас рванет, подожди.

— Кто рванет? — тоже шепотом спросила я, но потом, поняв, что он имеет в виду, зашлась в беззвучном смехе.

Я-то говорила о бомбе в переносном смысле, подразумевая ошеломляющую информацию. А они приняли мои слова за чистую монету.

Лежать на полу под тяжелым телом отца, бросившегося закрыть меня от предстоящего взрыва, было неудобно. А после того как я еще и насмеялась вволю, я настолько ослабла, что с трудом смогла подняться на ноги.

— Черт знает что, — пыхтела я, вставая и отряхиваясь. — Ничего сказать нельзя. — Я посмотрела в сторону раскрытого окна, а потом на Ляльку — Ну и зачем ты вышвырнула пакет с мусором?

Лялька вылезла из-за буфета, где сидела на корточках, прижавшись спиной к стене, и осипшим голосом пролепетала:

— Ты же сама сказала, что это бомба.

Я вздохнула и, подняв с пола Фиру, посадила его рядом с тетушкой на диван.

— Это я в переносном смысле, — сказала я. — Вы что, не понимаете? Где вот теперь искать этот пакет в темноте?

Родственники постепенно начали приходить в себя.

— Как в переносном? — спросил отец. — Так это была не бомба?

Я достала из шкафа большой мощный фонарь и направилась к выходу.

— Да какая, к черту, бомба, — ответила я и вышла на улицу.

Все тут же потянулись вслед за мной, за исключением тети Вики, которая все еще не могла прийти в себя и сидела на диване, обмахиваясь какой-то брошюркой вместо веера.

Мы же отправились на поиски мусорного пакета, который, к слову сказать, как сквозь землю провалился.

Мы уже обшарили весь участок перед домом, осмотрели каждую пядь земли, но пакета нигде не было. Просто мистика какая-то. И куда Лялька могла его зафиндилить?

Мы снова вернулись к дому и, мысленно прикинув траекторию полета мусорного пакета, повели поиски по второму заходу. Однако усилия наши были тщетны.

И тут Лялька не выдержала.

— Да пропади он пропадом, этот пакет, — плюнула она. — Что там такого необыкновенного, чтобы полночи лазить за ним по кустам? Золото и бриллианты что ли? — Лялька направилась было к дому, но я схватила ее за рукав.

— Про золото не знаю, а бриллианты точно были, — прошептала я и опасливо оглянулась по сторонам. — В шоколаде спрятаны...

Лялька вытаращилась на меня во все глаза и застыла на месте.

— Правда, правда, — заверила я ее, — сама видела.

Немного постояв и потаращившись, Лялька наконец вышла из ступора и, ни слова не говоря, вернулась на исходную позицию, то есть к окну, из которого был выброшен пакет. Теперь она приступила к поискам уже совсем с другим настроением. И это, надо сказать, тут же принесло положительные результаты. Встав спиной к окну, Лялька мысленно отследила траекторию полета мусорного мешка, тщательно осмотрела возможную площадь его падения и, не найдя ничего на земле, задрала голову вверх и стала осматривать деревья. И очень скоро она обнаружила нашу пропажу на яблоне. Правда, мешок висел довольно высоко и дотянуться до него невооруженной рукой было практически невозможно.

— Тут лестница нужна, — сказал отец. — Может, отложим до завтра? Чего мы будем мучиться сейчас в темноте.

Но мы с Лялькой ничего откладывать до завтра не собирались, да и лестница нам не понадобилась. Манимая бриллиантовым блеском, Лялька, как обезьяна вскарабкалась на старую яблоню и, дотянувшись до ветки, на которой висел мусорный пакет, с величайшей осторожностью сняла его и с такой же осторожностью спустилась с дерева. А перед тем как спрыгнуть на землю, она передала пакет мне, чтобы, не дай бог, не повредить его ненароком.

Отец с Фирой взирали на наши действия с удивлением. Им было непонятно, чего это мы так с мусором носимся. А мы, передавая пакет из рук в руки, как драгоценный груз, понесли его в дом.

Дома мы с Лялькой тут же позакрывали все окна и позадергивали все занавески, расстелили на столе газеты и стали аккуратно выкладывать весь мусор из мешка. Увидев на обеденном столе помойку, тетя Вика пришла в неописуемый ужас.

— Ты что, Марьяночка, совсем сказилась? — заохала она. — Зачем же ты грязь всякую на стол валишь? Другого места не нашла?

Не обращая внимания на тетушкины вопли, я продолжала доставать из пакета и выкладывать на стол огрызки от яблок, яичную скорлупу, картофельные очистки и всякие прочие отбросы. До шоколадных яиц я пока еще не добралась. Но наконец дошла очередь и до них. Первый кусок, частично обернутый красочной фольгой с одной стороны и залитый кетчупом с другой, я отложила в сторону от общего мусора, а Лялька, тут же подхватив его двумя пальцами, стала внимательно разглядывать со всех сторон. Тетя Вика, Фира и отец тоже приблизили свои головы к шоколадному осколку, но ничего интересного для себя не усмотрели.

— Да что вы все ищете-то? — с некоторым даже раздражением спросил отец. — Может, скажете наконец?

Я достала еще один кусок шоколада, значительно больший, чем первый, и не такой грязный. Его я тоже аккуратно положила на край стола. Родственники взирали на мои действия с непониманием. Вдруг Лялька тихо ахнула и, поднеся кусок шоколадного яйца чуть ли не вплотную к глазам, отчетливо произнесла:

— Да это же никак изумруд, едрёньте! Только необработанный.

Отец и Фира, тесня друг друга, притиснулись к Ляльке и пытались разглядеть, что она держала в руках.

— Где изумруд? — спросили они в один голос. — Какой изумруд?

Прекратив сортировку мусора, я тоже присоединилась к остальным, но мне, правда, ничего не было видно. Поэтому я, бесцеремонно отодвинув в сторону Фиру, отобрала у Ляльки кусок шоколада и, отковырнув от него грязный «орешек», потерла его между пальцами. Этот «орешек» был несколько меньшего размера, чем тот первый, который я обнаружила еще в Киеве, но тем не менее где-то на полкарата он, по моим соображениям, тянул.

— Вот что им было нужно! — сказала я, потрясая рукой, в которой был зажат изумруд. — Камни! Ни деньги, ни документы, как мы сначала думали, а бриллианты и изумруды. — Я посмотрела на Ляльку. — Теперь все понятно?

Она ошарашенно смотрела на перепачканный шоколадом камешек и потрясенно качала головой. Потом Лялька опрометью кинулась за барную стойку на территорию пищеблока, схватила из сушки эмалированную миску и, налив в нее из чайника воды, вернулась к столу.

— Опускай! — велела она.

Я опустила камешек в теплую воду и, поболтав его там немного, снова достала на поверхность и положила на ладонь. После помывки он стал не намного лучше прежнего, но зато теперь стало абсолютно точно видно, что это не что иное, как самый настоящий изумруд.

Мы дружно ахнули.

— Ну ни фига себе! — протянул Фира. — Это на какой же такой помойке ты это нашла, Марьяночка?

Я потрепала старика по лысине.

— Ты что, дедунь, шоколадные «Яйца Фаберже» не узнаешь, что ли? Это же та коробка, которую мы раздавили еще по дороге из Москвы.

Впрочем, что это я? Откуда Фире знать про раздавленную коробку? Мы же выбросили ее еще до того, как в Большие холмы приехали.