Вот и теперь кто-то опять звонит в дверь. И что удивительно, ни у кого не возникает даже мысли предварительно позвонить по телефону и осведомиться, свободна ли я, расположена ли к приему гостей и вообще живали я и, ко всему прочему, здорова. Так нет же, все прутся без предупреждения.
Я в ускоренном темпе паковала у себя в спальне сумки, заталкивая туда предметы, а точнее, одежду первой необходимости: запасные джинсы на случай, если те, в которых я поеду, по какой-нибудь причине выйдут из строя, футболки, свитер, шорты и на всякий случай купальник (вдруг понадобится...).
— Валерия пришла! — крикнул из прихожей отец. — Пирожные принесла!
— Очень кстати, — буркнула я себе под нос, продолжая запихивать в сумку вещи.
Валерия — это моя старая-престарая подруга Лялька. Ей, как и мне, тоже недавно стукнуло сорок, но Лялька этот факт переживает до чрезвычайности болезненно.
«Никогда, — твердит она, — никогда я не допущу, чтобы кто-нибудь даже помыслить осмелился, что мне уже не двадцать восемь».
Кстати, выглядит она отлично, и если не на двадцать восемь, то не больше, чем на двадцать девять. Для достижения поставленной цели (в смысле остаться вечно молодой) у Ляльки очень удачная профессия. Она работает в фитнес-центре «Europa-Class» заместителем директора по общим вопросам. На этом поприще она трудится второй год, а до этого работала тренером по аэробике, шейпингу, дайвингу и еще хрен знает чему... Впрочем, дайвинг — это, кажется, из другой оперы. Но не в этом суть. Просто благодаря своей профессии она волей-неволей несколько часов силовой нагрузки в день имела, что, естественно, благотворно сказывалось на ее сногсшибательной фигуре. Лялька в прошлом — несостоявшаяся звезда отечественного спорта. Художественной гимнастикой она занималась с пяти лет и к двенадцати уже вышла на международный уровень. Но, как говорится, не судьба. Или, наоборот, такая вот хреновая судьба. Ехали они с соревнований на автобусе, а навстречу пьяный отморозок на джипе. Машины столкнулись лоб в лоб. Отморозок — насмерть, водителя автобуса в тяжелом состоянии отвезли в больницу, но, слава богу, он остался жив. А Лялька всего-то лишь с сиденья упала, колено ушибла. Но на этом ее спортивная карьера и закончилась. Как говорится, травма, не совместимая с большим спортом. После того случая Лялька чуть «ума не рехнулась». Не могла ни слышать про гимнастику, ни видеть выступления гимнасток по телевидению. Даже поступила в геологоразведочный институт и, что самое смешное, его закончила. Но пятнадцать лет назад волею судеб попала она на мастер-класс к прародительнице мировой аэробики Джейн Фонде. И все. И поредели ряды отечественных геологов. Но появился на свет тренер по аэробике, мастер международного класса Валерия Смольянинова. Чудны и неисповедимы пути Господни, но, возможно, судьба специально вела Ляльку столь не прямой дорогой к этой профессии. Тренер из нее получился, что называется, от бога. За каких-нибудь два-три месяца она могла из любой хрюшки Дженнифер Лопес сделать. Клиентки ее просто боготворили. Дело дошло до того, что на ее занятия в зал набивалось столько народу, что уже ни рукой, ни ногой махнуть нельзя было. Но потом у Ляльки сказались старые раны — снова стало болеть колено. И директор предложил ей должность одного из своих заместителей. Для клиенток фитнес-центра тот день был траурным. А Лялька нимало не расстроилась.
— Да хватит уже ногами дрыгать, — сказала она. — Сорок лет, поди. Пора и на покой.
И хотя спокойной новую Лялькину должность назвать никак нельзя — целый день она крутится, как белка в колесе. Но крутня крутне — рознь. И в новой должности Лялька стала стремительно набирать вес. Сказалось отсутствие ежедневных тренировок. Однако в новой весовой категории Лялька стала еще более привлекательной для особей противоположного пола. Когда она где-нибудь появляется — эта высокая, крупная, с сильным накачанным телом брюнетка (блондинка, рыжая, русая, каштановая, в зависимости от Лялькиного настроения), все мужики вокруг просто шалеют. Однако в душе моей подруги с тех самых пор поселилось смятение, и в ее разговорном русском стали преобладать такие слова, как диеты, калории, сантиметры и килограммы.
Лялька заглянула в мою спальню и помахала рукой. На «вытянутом ногте» (у Ляльки темно-лиловые, как у вампира, гелевые ногти) качался полупрозрачный пакетик с чем-то.
— Ничего калорийного, — пропела она, потрясая пакетиком. — Только безе и орехи.
— А селедки не принесла? — поинтересовалась я, не отрываясь от дела. — Ну если нет, тогда неси свои безе куда-нибудь в другое место. А нам чаи распивать некогда. Уезжаем мы.
— Куда это? — поинтересовалась Лялька. — Опять в Париж, что ли?
— Ага, в Киев.
Лялька удивленно вздернула красиво подведенные брови.
— С чего бы это? Ведь тетя Вика сама скоро должна приехать. Или случилось что? — С Ляльки вмиг слетел весь ее имидж богатой избалованной красотки.
— Фира пропал, — сказал отец. — И мы с Марьяшей отправляемся на его поиски.
Лялька сделала круглые глаза и, плюхнувшись задом на кровать, бросила пакетик со своими безе непосредственно на мои футболки.
— Когда-нибудь этот старик сведет вас с ума, — констатировала она. — Однако не поехать ли и мне с вами?.. Мы, правда, на майские праздники собирались с Борисом в Италию, но разругались вчера в пух и прах. Так что делать мне здесь абсолютно нечего. Решено, я еду с вами.
При этом моим мнением по поводу ее участия в экспедиции Лялька даже не поинтересовалась. Она приняла решение, и этого ей было вполне достаточно.
Лялька подняла пакетик с пирожными с моих футболок и, перебросив его на край кровати, с усердием принялась помогать мне паковать вещи. При этом она запихивала в сумку все, что попадалось ей под руку — нужное и ненужное. Она пихала, я вынимала и откладывала. Она пихала, я вынимала и откладывала...
— Да что ж это такое ?! — не выдержала я наконец. — Уйди, Лялька, с глаз долой, не мешайся. Пойди лучше на кухню, выпей кофе. Папа как раз только что сварил.
— Кофе на кухне гостям не предлагают, — съязвила Лялька.
— Ну тогда катись в столовую.
Вообще-то, как таковой кухни в нашей квартире, по правде говоря, нет. Когда после моего развода со Степкиным отцом и моим бывшим мужем, Лаврушиным Михаилом Александровичем, и размена нашей общей квартиры, мы со Степкой оказались в этих двухкомнатных «апартаментах» в двадцать восемь квадратных метров, я решила не идти традиционным путем, а использовать имеющуюся площадь максимально эффективно. То есть одна комната отводилась Степану, кухня — под мою спальню, а из большой комнаты мы сделали кухню-столовую. Но поскольку, помимо круглого стола и кухонной мебели, здесь стояли еще диван и кресла, то это помещение служило одновременно и гостиной. Все в одном флаконе и чрезвычайно удобно, я уж не говорю, насколько функционально.
Лялька фыркнула и отправилась в кухню-столовую-гостиную, и уже через пять минут оттуда донесся ее русалочий смех и журчание папашкиного баритона.
Мой отец, Самсонов Викентий Павлович, мужчина в расцвете лет. В этом году ему исполняется шестьдесят. Но пока шестьдесят еще не исполнилось, он с гордостью говорит, что ему всего пятьдесят девять, и при этом сильно напирает на слово «пятьдесят». Несмотря на то, что отец — мужчина серьезный, профессор и все такое прочее, но в мирской жизни он, как бы это получше выразиться... ну в общем большой ценитель женской красоты. Он сделал счастливыми море женщин, если не сказать — океан. Правда, потом они, эти же самые женщины, из-за него же становились до чрезвычайности несчастными. Мама несчастной быть не захотела и пять лет назад развелась с этим «отпетым донжуаном», как она тогда выразилась. Теперь она счастливо живет со своим новым французским мужем, тоже переводчиком, как и она. А отец не перестает надеяться, что мамочка когда-нибудь все же бросит этого «французишку» и вернется к семье, к мужу, к нему то есть, и к детям, к нам, то есть — ко мне и моему брату, который, к слову сказать, временно живет в другой стране и вернуться к нему довольно сложно.
