— Нам пора! — Яну охватило смутное беспокойство, как в страшном сне, когда бежишь и не успеваешь на поезд.

— До свидания! — Олеся поцеловала Яну и Рустема, а Елена Евгеньевна украдкой вытерла слезу.

— До свидания, Олеся! — обняла Яна девушку.

— Если бы не вы…

— Не надо! Не плачь! Заботься о маме, теперь тебе ничего не угрожает. Ты очень умная, ты так здорово придумала с картиной. Если бы не она, мы бы никогда не нашли твою маму.

— А ты очень смелая, ты бы не попала в такую ситуацию, как я… Полгода в страхе! Я не знала, что делать, как вызволить маму… Ты бы что-то придумала…

— Ну все! Без нюней. Счастливо! — Яна оторвала от себя девушку и посмотрела в хмурое и опухшее лицо проводницы.

— Вы все едете? — спросила она.

— Нет, только мы двое, — ответил Рустем.

— Ну, так входите в вагон, провожающие уже вышли. Отправляемся через пять минут, — строго сказала тетка.

Рустем взял сумки и пошел в вагон, Яна последовала за ним, но была остановлена следователем.

— Цветкова…

— Что?

— Подожди минутку, сказать тебе хотел. — Вова Царев выглядел очень озабоченным.

— Что? Что такое?

— Да ничего особенного, просто одна мысль не дает покоя. — Он не смотрел ей в глаза.

— Ты пугаешь меня. — Чувство тревоги так и не оставило Яну.

— Едем в «СВ», — Рустем обернулся к Яне с улыбкой.

Он уже убрал два чемодана в нишу для багажа и поправлял скатерть на столе.

Яна посмотрела в окно и увидела, как перрон плывет у нее перед глазами. Поезд тронулся, они ехали домой, что не могло не радовать, но все равно оставалось ощущение недосказанности. Проводница своими многоэтажными телесами продвинула Яну внутрь купе, проверила билеты и уже более миролюбивым тоном отметила:

— У нас есть вагон-ресторан, через вагон, так что можете там покушать.

— Очень хорошо! Мы туда и пойдем! — Рустем был необычайно радостен и весел, он словно скинул с себя весь груз забот и тревог, накопившихся за последнее время.

Они закрыли купе, пошли в вагон-ресторан. Он был пуст. Другие пассажиры еще не проголодались или распаковывали вещи. Рустем с Яной сели за один из столиков, накрытый накрахмаленной белоснежной скатертью и даже с маленьким букетиком живых цветов в миленькой белой вазочке. Стол был сервирован как в ресторане, и женщина-работница была очень любезна и улыбчива.

— Здравствуйте! Какая красивая молодая пара! У вас торжество? Как здорово, что вы решили отпраздновать событие у нас в ресторане. Вообще здесь дорога идет быстрее. Вам меню?

— Лучше вы посоветуйте нам что-нибудь хорошее поесть и выпить, — ответил Рустем.

— У нас тут пища не готовится, вы же понимаете. Продукты мы закупаем на станции, но можете быть уверены, что очень хорошего качества. У нас уже проверенные поставщики. Сейчас есть очень хороший шашлык из баранины и свинины, он еще теплый, на гарнир могу предложить жареный картофель и тушеные овощи.

— Идет, — кивнул Рустем, — грамм шестьсот на двоих.

— Салатики свежие, «мимоза», винегрет, греческий…

— Несите все.

— Поняла! — искрилась официантка. — Выпечка еще теплая, лаваш…

— Идет.

— А пить что будете? Водочку, может, из холодильника? — спросила она.

— Лучше шампанское, — ответил Рустем.

— Ой… сильно дорогого у нас нет, ну, понятно, что с ресторанной наценкой, шампанское наше обычное — российское, но хорошее и тоже охлажденное.

— Хорошо, — согласился Рустем.

— Одну минуту, — испарилась женщина.

— Что ты какая-то на себя не похожая? Грустная, тихая?

— А ты на себя похож? — огрызнулась Яна.

— Да ладно тебе! Что случилось-то? Можно подумать, ты опечалена тем, что мы вырвались из этого кошмара!

— Нет, не этим, — задумчиво ответила Яна, глядя в окно.

Неизвестно почему, но всегда, когда она оказывалась в вагоне-ресторане поезда, она вспоминала произведение Агаты Кристи «Убийство в восточном экспрессе». Это было на гране подсознания.

Официантка подошла к ним, фактически не шатаясь, хотя поезд сильно мотало из стороны в сторону. На столе оказалась бутылка шампанского в металлическом ведерке со льдом, два фужера и все, что они заказали.

— Приятного аппетита и счастливого пути! — Она не сводила ярко накрашенных глаз с лица Рустема.

— Спасибо, — ответил тот.

Официантка удалилась.

— Ты произвел на нее впечатление, — вяло произнесла Яна.

— А на тебя? Мои поцелуи не произвели на тебя впечатления?

— Боюсь, что произвели, — ответила Яна, не сводя с него взгляда больших голубых глаз.

— Я рад.

— А я в шоке.

Рустем профессионально открыл шампанское и разлил пузырящуюся жидкость по бокалам.

— Давай за тебя… хоть ты и в шоке! — поднял он бокал, глядя на Яну поверх стекла. — Ты одна такая! Ты вытащила меня из моей раковины, заставила по-другому посмотреть на вещи, направила на какие-то подвиги. Ты — чудо! За тебя!

— За тебя! — тупо повторила Яна, и они выпили.

Рустем аппетитно захрустел винегретом.

— Действительно вкусно. Тетя не обманула, — подмигнул он официантке.

Яна же с неподдельным ужасом смотрела на него.

— И все-таки ты чем-то взволнована и обеспокоена, — Рустем поставил фужер на место.

— Жил один парень… — сказала она.

— Так, — кивнул он, откусывая половину лаваша.

— Были у него свои увлечения, пристрастия, влюбленности, друзья, привычки…

— Обычный парень, — уточнил Рустем, улыбаясь.

— Точно! Но он попал в экстремальную ситуацию, например, на войну в мирное время. К сожалению, такое тоже бывает.

Рустем более внимательно посмотрел на нее, она же, словно не замечая, продолжала:

— Он был ранен, контужен, испытал сильнейшее психологическое напряжение, я не знаю еще что…

— И потерял память? — спросил Рустем, наливая еще по полфужера шампанского.

— Совершенно верно! Какой ты догадливый! И вот что удивительно, он приходит в себя в госпитале и начинает новую жизнь.

— Что же здесь удивительного? Все вполне нормально.

— Я согласна, что этот человек забыл о своей прошлой жизни, но то, что заложено у него на генном, подсознательном уровне, не должно было поменяться на сто процентов. Это — противоестественно! Я поясню. Встречает этот парень своего бывшего друга-однополчанина, и этот самый друг в разговоре упоминает некоторые вещи, на которые сначала не обращаешь внимания, а потом они наводят на определенные размышления…

— Я полон внимания, — побледнел Рустем.

— Однополчанин сообщил, что парень был большим бабником, любителем женщин…

— И что?

— Конечно, ничего особенного, если не одно «но». У парня-то была девушка, которая любила и знала его со школьной скамьи. Так вот, она утверждает, что он был настоящим однолюбом и желал только ее. Несостыковочка? Какое резюме, товарищ «Маузер»? Кто-то из них лжет, ведь речь идет об одном и том же человеке, или…

Воцарилась не очень приятная пауза.

К ним подошла официантка с большим белым блюдом. На шпажках было нанизано румяное мясо. Блюдо было щедро залито кетчупом, посыпано зеленью и перцем.

— Свежатина! — закатила она глаза. — Еще вчера, видимо, свинюшка бегала.

И удалилась, хихикая.

Яна вздохнула, вытирая рот салфеткой.

— Я уже говорила о том, что у человечества есть два вида мышления — аналитическое и художественное. Хорошо, при ранении можно разрушить участок мозга, отвечающий за что-то, но заработать то, чего не было, вряд ли возможно. Этот молодой человек, служивший с парнем, потерявшим память, сказал, что его сослуживец хотел стать артистом. Да, да, артистом! А для этого должны были быть таланты и способности! И я бы поверила, потому что девушка этого парня и стала актрисой. Возможно, они вместе и собирались в театральный вуз, в школе-то… А когда парень потерял память, он начал работать на компьютере, просто гениально работать…

— Как другой человек, — закончил за нее мысль Рустем.