И отвечает:

«De hoc dictum est abunde in materia controversa Theologica ceterum et hic pauca sunt commemoranda. Dico 1-mo: Essentialis forma consecrations panis constitit in His omnibus verbis: «Accipite et manducate…» calicis in His omnibus: «Bibite». Ita orthodoxa orientalis Ecclesia…». [O6 этом немало разного говорилось в богословских спорах, но здесь не следует вспоминать многое. Скажу, во-первых, что сущностный образ для Хлеба состоит в следующих словах: «Приимите, ядите», — a для Чаши — в следующих: «Пийте». Так утверждает Православная Восточная Церковь…»]

Молитве эпиклезы Чарнуцкий, который во всем следует Иннокентию, придает значение не молитвы освящения Даров, a освящения нас. С XVIII в. профессоры Киевской Академии (Иосиф Волчанский, Иларион Левицкий) учат уже согласно со святоотеческим Преданием и учением Православной Церкви. [485]

Латинское влияние проникало, кроме того, и непосредственно через служебники львовской южно-русской печати. Святой Иоасаф Белгородский в своей архипастырской попечительной ревности о нуждах своей епархии предписывал каждому протопопу и духовному управителю покупать для священников новоисправленные служебники московской или киевской печати вместо искаженных от римлян львовских. Как на пример таких латинизирующих служебников, укажем на изданный в Чернигове в 1697г. Здесь установительные слова в литургии предваряются таким замечанием: «Иерей, помышляя еже претворитися святому хлебу в Тело и святому вину в Кровь Христа, Бога нашего, прилагает к сему и свое произволение». В служебнике московского издания 1699 г. этих слов уже нет. [486]

Основное затруднение для римо-католической науки в вопросе о молитве призывания Святого Духа лежит в том, что различие взглядов Запада и Востока на этот вопрос не может быть механически разрешено каким-либо декретом высшей власти или затушевано какими-нибудь согласительными формулами. Различие это почивает на коренном разномыслии Востока и Запада, на вопросе об освящающей силе и власти в Церкви. Запад слишком давно следует своему обычаю; Восток еще дольше стоит на своей точке зрения. Как бы ни хотелось Риму пренебречь этим и подчинить даже и «восточный обряд» своему влиянию, как это было сделано со всякими западными поместными чинами, — это сделать невозможно потому, что история говорит в пользу Востока столько, что с этим нельзя не считаться.

В чем же основное различие?

B том, что согласно учению римо-католиков, «которое, однако, никогда торжественно провозглашено не было», — как говорит M. Jugie, но что является «близким к вероучительным истинам», «saltem fidei proxima dicenda est» [по крайней мере, то, что говорится, близко к вероучительным истинам], форма Таинства Евхаристии состоит в произнесении священником установительных слов Господа, сказанных Им на прощальной Вечере: «Сие есть Тело Мое… сия есть Кровь Моя…», и что после произнесения этих слов Таинство пресуществления хлеба и вина в Тело и Кровь Христову уже вполне осуществилось. [487]

Batiffol добавляет: «Les théologiens les plus classiques tiennent cette assertion non pour une vérité de foi, mais pour une vérité proche de la foi» (fidei proxlma, non de fide)» [Наиболее досточтимые богословы принимают это утверждение не за истину веры, но за истину, близкую к вере (близко к вере, но не от веры) (франц. и лат.)]. [488]

Священник, в католическом понимании, в минуту совершения Евхаристии не только есть «образ Христа», как учат святые отцы (Максим Исповедник), но и обладает всей полнотой Его власти. Он действует так же, как действовал Сам Христос на Тайной Вечере. Слова установления Таинства, которые являются для нас только в контексте рассказа о Вечере и имеют только историческое, повествовательное значение, для католического богословия суть «тайносовершительная формула». Эти слова произносятся священником in persona Christi [в Лице Христа], тогда как эпиклеза произносится не in persona Christi. Священник тут — «vice Christus» [заместитель Христа], поэтому католик может прямо отрицать необходимость эпиклезы: «L’Epiclèse au sens strict du mot n’est pas nécessaire» [Эпиклеза в строгом смысле слова не является обязательной (франц.)]. [489] Если они и допускают освящающее действие Святого Духа, то Дух для них только συλλειτουργός, Mitconsekrator [Сослужитель (греч., нем.)]. [490] Греческие богословы, с точки зрения католиков, слишком подчеркивают освящающую мощь Духа, тогда как освящение является делом всей Святой Троицы. [491]

Будь эпиклеза до установительных слов, т. е. до «тайносовершительной формулы», никакого вопроса об эпиклезе и не существовало бы («gäbe es keine Epiclesisfrage» [не было бы и вопроса об эпиклезе (нем.)]). [492] По мнению Dom Cagin, эпиклеза узурпировала не принадлежащее ей место; она интерполирована здесь впоследствии. [493] Но еще до того, как стать богословской проблемой, эпиклеза уже была всеобщим литургическим фактом («un fait liturgique universel»), полное объяснения которого приходится все еще ожидать, — говорит Салавиль. [494]

Как было уже выше сказано, мы не собираемся в рамках этого этюда дать разрешение этого вопроса по существу. Это должно будет сделать в особом месте. Здесь только излагаются мнения отдельных западных ученых, и можно соглашаться или нет с их авторами. Поэтому надо рассмотреть ряд вопросов, a именно:

Когда, по мнению отдельных западных ученых, возникла эта молитва?

Какова форма древнейшей эпиклезы и объем ее содержания?

Как ответить на некоторые трудные вопросы литургической практики, в частности, на вопрос об άντίτυπα [«вместообразные»].

1. На первый вопрос, о времени возникновения эпиклезы и самых ранних свидетельствах христианских писателей в пользу ее, надо сказать следующее. Современная наука обладает гораздо большим запасом сведений, чем это было сто лет тому назад, когда мнения Бунзена, Эбрарда или Ваттериха казались слишком крайними. Свидетельства о существовании молитвы призывания Святого Духа оказались гораздо более древними, чем это предполагала традиционная католическая наука, во что бы то ни стало стремившаяся эту молитву унизить и обесценить. Вся работа над Ипполитом и «Апостольским преданием» доказала, что эпиклеза, бесспорно, существовала в ту пору, т. е. к IV в. Открытие проф. Α. Α. Дмитриевским на Афоне (в 1894 г.) Евхология Серапиона Тмуитского свидетельствует о том же: в области Александрийского Патриархата в середине IV в. была эпиклеза, причем эпиклеза Логоса. Открытие Флиндерсом-Петри в 1907 г. так называемого «оксфордского папируса», или «папируса Дэйр-Бализэ», подтверждает то же: если этот папирус, как таковой, принадлежит VІІ-VІІІ вв., то литургия, в нем содержащаяся, не моложе IV, a может быть, даже и III века. [495] Эпиклезу, содержащуюся в Дидаскалии, Батиффоль относит тоже к III веку. [496]

Отсюда ученые приходят к заключению: эпиклеза très explicite [очень явная (франц.)] существовала, бесспорно, во всех древнейших литургиях, т. е. в литургии СА VІІІ, апостола Марка, апостола Иакова. Таково мнение Салавиля. [497] «Если признать, что литургия СА VІІІ представляет литургию наиболее близкую к времени апостольскому, то трудно не признавать, что эпиклеза в настоящем смысле этого слова является молитвой весьма первобытной». [498] Это все на основании литургийных текстов.