Дни, серые и однообразные, растянулись унылой вереницей. Но однажды во дворе кухни девушка столкнулась с молодым дружинником, и каким-то теплом повеяло на неё. Взгляды встретились, а сердце радостно затрепетало в груди.

– Что-то Колояр зачастил к нам во двор? – покосилась кухарка на Сияну.

Щёки юной посудомойки зарделись.

– Я о нём слышала только хорошее. Славный воин и добрый человек. И ты славная девушка. Но знает ли он, что ты немая?

Сияна еле заметно кивнула, покраснев ещё больше.

А через пару месяцев Колояр испросил у князя разрешение жениться, и влюблённые сыграли скромную свадьбу. В городе им дали в пользование маленький глинобитный домик с небольшим двориком, окружённым деревянной оградой. И вскоре дом наполнился теплом и уютом, двор зазеленел огородом, а вдоль дорожки, ведущей от калитки, распустились цветы.

Минуло три с небольшим года. Колояр со своим отрядом часто отлучался на границу княжества, где постоянно происходили стычки с кочевниками. Не счесть было мелких ран и царапин, которые получал он. Постепенно Сияна свыклась с чувством тревоги за мужа, тем не менее каждый раз ощущая не только радость, но и невероятное облегчение, когда любимый возвращался домой. Но однажды ранней весной, когда снег посерел, а в проталинах показалась земля, Колояр появился на пороге с перевязанным обрубком вместо правой руки. Рану прижгли, но бинты вновь и вновь пропитывались гноем. Вскоре храбрый дружинник слёг и уже не поднялся. Крик наполнил всё тело Сияны, но уста остались сомкнутыми. Несчастная уже забыла, как это – разговаривать, кричать, петь. Ей не хотелось жить. Посреди горницы повесила она петлю, и лишь вошедшие в это время сотоварищи Колояра успели вытащить отчаявшуюся молодую женщину. Последовавшая лихорадка, во время которой Сияна то и дело впадала в беспамятство, не позволила ей присутствовать на похоронах. А когда юная вдова, к удивлению окружающих, всё же пришла в себя, лето уже стояло на пороге, благоухание цветов доносилось через открытое окно, а Мира ставила на стол исходящий паром котелок, в котором всё ещё что-то аппетитно булькало.

– Очнулась, – ахнула добрая женщина и залилась слезами.

Как оказалось, когда Мира узнала о горе, подкосившем Сияну, она оставила мужа и всё это время ухаживала за ней.

– К Зыку я больше не вернусь. Детей у нас нет, а ты всегда была мне как дочь. Я хочу остаться с тобой, если ты не против.

Девушка радостно обняла Миру. А вскоре поняла, что Колояр не совсем покинул её: в ней осталась и росла его частица, их сын или дочь.

– Сын, – почему-то была уверена она. И так и случилось. В середине осени на свет появился мальчик, удивительно похожий на своего отца, но с синими, как у матери, глазами. Назвали его Велизар.

– Велизар, помоги матери сложить пряжу в корзины, – Мира развернула непоседливого ребёнка от горячей печи и слегка подтолкнула к Сияне. Та благодарно посмотрела на неё. В который уже раз она подумала, что не знает, как справлялась бы без этой женщины. Особенно как, вечно молчащая, смогла бы научить говорить своего маленького сына. Да, он понимал её и без слов. Взгляда и жеста было достаточно. Но говорить он начал лишь благодаря Мире, которая постоянно ему пела, рассказывала сказки, сыпала потешками и прибаутками. И мальчик рос смышлёным, общительным и весёлым. Меньше, чем через месяц, ему исполнится четыре, и он уже помогал ей продавать на рынке пряжу, которую та пряла целыми днями. Его бойкий голос зазывал покупателей и по кивку матери озвучивал цену, которая то и дело менялась во время торговли.

На улицах города, как всегда, было не протолкнуться. Но дружинники попадались намного реже обычного. С месяц назад князь почти со всем своим войском отправился защищать восточные границы, где скопилось великое множество кочевников, объединившихся в этот раз под единым предводительством. Неожиданно началась какая-то суета, паника зависла над домами и мостовыми, люди закричали, побежали, захлопали двери и ставни. Чтобы их не затоптали, Сияна с сыном вжались в углубление в стене. Колокол оповести о приближении к городу вражеских полчищ.

Воинство соседнего королевства, большого и сильного, в котором узнали, что столица княжества осталась почти без защиты, пересекло западные рубежи и подошло с осадными орудиями к её стенам. Храбро сражались дружинники, но вскоре лазутчики, несколькими днями ранее пробравшиеся в город, распахнули ворота, и лавина иноземных захватчиков заполнила площади и улицы. Не щадили ни женщин, ни стариков, ни детей. Мольбы и вопли эхом отражались от стен домов и поднимались к равнодушным небесам. Кровь растекалась по мостовым и впитывалась в землю. Полыхнул огонь сначала в одном месте, потом в другом, и вскоре пожар охватил всё вокруг.

Язык пламени лизнул соломенную крышу дома Сияны, где она вместе с Мирой и сыном спряталась, закрыв на засовы ставни и двери. Пришлось выбежать во двор. Крики и плач детей оглушили их. Велизар испуганно прижался к матери, его щёки блестели от слёз. В калитку ворвались несколько воинов. Мира встала, загородив собой молодую женщину с ребёнком. Удар мечом рассёк ей живот, и она упала. Под ней тут же образовалась лужа крови. И в этот момент Сияна заглянула в синие глаза своего сына и увидела ужас, наполнивший их. Но не только ужас Велизара смотрел на неё из его глаз. Ужас других детей, женщин и мужчин, их боль и отчаяние были в этом взгляде, их крики и стоны заполнили всё её тело. А ещё свет любимых серых глаз разглядела она в мерцающей синеве, и свет этот пронзил её сердце. Она услышала звонкий Голос, вырвавшийся из её груди, вибрирующий, заливающий всё вокруг, поднимающийся всё выше и выше. Захватчики выронили мечи, схватились за головы и кинулись вон из города. А Голос звенел и звенел, и гнал их до самой западной границы. Достиг он и восточных рубежей, и кочевники тоже побросали оружие и бежали, чтобы многие годы даже не сметь подумать о нападении на чужую землю. Пожары в городе мгновенного потухли, а раненые, даже смертельно, исцелились. Исцелилась и Мира, поднялась и удивлённо смотрела, как Голос вместе с серебряным сиянием исходил из открытого рта избранницы, пока та, в изнеможении, не потеряла сознание.

Говорят, с тех пор мир надолго воцарился в княжестве, и оно расцвело торговлей и ремёслами. Известие о великой исцеляющей силе Сияны быстро распространилось далеко за его пределами, отовсюду потянулись к ней страждущие. И она делала всё, что было в её силах.

Преславу на днях исполнилось тринадцать, он чувствовал себя совсем взрослым, и у него не было желания возиться с младшим братом, любимчиком родителей. А потому он очень обрадовался, когда удалось отделаться от него. Парнишка перемахнул через плетень и, насвистывая, направился к быстрой речке Чернушке, в затоне которой намеревался поплавать в этот жаркий летний день. Но радужным настроение было недолго, словно червь точила мысль о Богдане, которого и отец, и мать ставили выше его. Всё лучшее – Богдану: и сладости, и самое спелое и сочное яблоко, и внимание, и забота.

– Помоги Богдану, побудь с Богданом, не кричи на Богдана, отдай Богдану… Богдан, Богдан, Богдан…

От досады на глазах Преслава выступили слёзы, а кулаки сжались.

Долгое плавание в прохладной воде успокоило. Когда вылез из реки и оделся, заметил приближающегося брата и спрятался в зарослях кустарника. Сильно хромающий мальчик подошёл к затону, остановился и стал озираться, по-видимому, в поисках Преслава. Потом разделся и осторожно вошёл в воду. Щупленькое болезненное тело жалко бледнело на тёмном фоне.

Преслав не понял, как так получилось, но неожиданно Богдана вынесло из затона в реку, и бурное течение закружило и понесло мальчика. До паренька донеслись крики брата, но злорадная мысль: «Наконец-то!», – приковала его к месту. Когда всё стихло, он, как ни в чём не бывало, вернулся домой.