В любой момент Нидзияму Харуки может настигнуть рвота или диарея — предсказать трудно.
Вряд ли это происходит из-за травмы позвоночника. Всё совсем наоборот — эта клиническая картина отражает причину, по которой он вообще упал на этой лестнице. Какое-то острое состояние. И это не может оказаться простым совпадением. Судя по клинической картине и анамнезу это…
— Что думаете, Кацураги-сан? — спросил Куренай Цукаса.
— Аддисонический криз, — заключил я. — У Нидзямы-сан бронзовая болезнь. Скорее всего, полчаса назад его надпочечники совсем перестали вырабатывать гормоны. Из-за этого упало давление, начались другие нарушения в организме, и он потерял сознание.
— Тогда мы уже можем его госпитализировать? — нетерпеливо спросил Нода Такео.
— Нет, подождите же! — перебил его я. — Ещё одну минуту. А вы, Нидзияма-сан, кроме слабости, тошноты и одышки, что ещё чувствуете сейчас?
— Жутко болит спина… — прошептал он. — Из-за этого дышать больно. Я попытался на живот перевернуться, но у меня ничего не получилось. Боли усилились.
Плохой признак.
— Руками или ногами пошевелить можете? — уточнил я.
Нидзияма Харуки попробовал поднять ноги. Его колени задрожали и вновь опустились на пол. То же самое произошло и с его руками, хотя их пациенту поднять было несколько проще.
— Не получается, Кацураги-сан, — простонал он. — Что со мной такое? Ещё и сердце болит… Жжёт!
Уже по описанным им симптомам мне всё стало ясно, но я всё же на всякий случай пробежался взглядом по его позвоночному столбу.
Перелом в области четвёртого грудного позвонка. Огава Хана не ошиблась. Сломаны костные дуги с обеих сторон, и само тело позвонка повреждено. Небольшая трещина, но, к счастью, сам перелом не осложнён. Спинной мозг не пострадал. Все нарушения связаны с его пережатием и смещением нервов и их корешков в области повреждённого отдела.
— Так, коллеги, слушайте меня внимательно, — начал я. — У пациента перелом грудного отдела позвоночника. На носилки кладём аккуратно, строго следуя моим командам. Нельзя ещё сильнее его травмировать.
— Куда понесём? — спросил Нода Такео. — В неврологию?
Хороший вопрос. Патология смешанная, одного невролога здесь будет недостаточно.
— Да, определённо в неврологию, — кивнул я. — Больше ему сейчас нужна нейрохирургия, но раз отделения теперь объединили, это сильно упрощает задачу. Однако нам нужно позвать эндокринолога и терапевта из стационара. Я был бы рад, если бы нам удалось посовещаться с Накадзимой Хидеки.
— Я позвоню в стационары, Кацураги-сан, — сказал Куренай Цукаса. — Занимайтесь госпитализацией. Если позволите, я могу и ваших пациентов принять. Всё-таки приём ещё идёт.
— Буду очень вам признателен, — кивнул я. — Огава-сан, всех пациентов направляйте к Куренай-сану. И всячески ему помогайте. Мы с вами поговорим позже.
В последней моей фразе медсестра услышала угрозу, и ей не показалось. В этой ситуации ещё нужно было разобраться. Кто-то виновен в произошедшем, и пустить всё на самотёк я не могу.
— Кацураги-сан, простите меня, пожалуйста, меня правда отвлекли… — начали оправдываться Огава Хана.
— Я что только что сказал? — повысил голос я. — Помогите Куренай-сану. Я займусь пациентом. Все разговоры потом!
Медсестра испуганно кивнула.
— Да, и попросите, чтобы старшая медсестра, которая вас отвлекла, связалась со мной лично, — велел я. — Мне очень интересно, с чего она взяла, что может отвлекать мою медсестру во время рабочего дня.
Такие ситуации были не редкостью в некоторых клиниках. У медсестёр тоже была своя иерархия. Над ними находилась старшая медсестра, а над той — главная.
И они часто полагали, что их слово куда важнее, чем мнение врача, с которым работают медсёстры. Только это совсем не так. В структуре медсестёр априори не бывает экстренных ситуаций, поскольку с пациентами без назначения врача они почти не взаимодействуют. Я был уверен, что старшая вызвала Огаву только для того, чтобы подписать какие-нибудь бумажки или навалить на мою напарницу дополнительную работу.
Мы с фельдшерами скорой транспортировали Нидзияму Харуки в отделение нейрохирургии.
— А вот и главный поставщик пациентов! — воскликнул Асакура Джун. — Почему-то я совсем не удивлён, Кацураги-сан…
— Сейчас мне совсем не до шуток, Асакура-сан, соберитесь, — перебил его я. — Перелом четвёртого грудного позвонка. Не осложнённый. Пока что!
Асакура Джун быстро избавился от шутливого настроения и принялся направлять фельдшеров к аппарату МРТ. Несмотря на информацию от моего «анализа», всё равно было необходимо подтвердить перелом инструментально, чтобы нейрохирурги знали, как им нужно действовать.
Когда Нидзияму Харуки обезболили и поместили в аппарат МРТ, я понял, из-за чего изначально случилась вся эта проблема. На ухудшения Нидзияма жаловался ещё с начала приёма. Слабость в мышцах, блокады и нарушение ритма сердца. Это явные признаки развития осложнений болезни Аддисона.
Но без «молекулярного анализа» я никак не мог предположить, когда случится криз и случится ли он вообще. Когда у Нидзиямы закружилась голова и он упал на пролёте между вторым и третьим этажом, он ударился грудным отделом позвоночника прямо об угол ступени.
Но не каждый такой удар заканчивается переломом. Проблема совсем в другом. Видимо, его кости ослабли из-за гормональных нарушений. Вследствие болезни Аддисона в организме начал нарушаться баланс ионного обмена, кости ослабели.
Перелом тоже следствие этой болезни.
К моменту, когда подготовился результат магнитно-резонансной томографии, в нейрохирургию подоспели Накадзима Хидеки и эндокринолог, с которым я ещё не успел познакомиться.
— Сложный пациент, — вздохнул Накадзима. — Тактику лечения уже успели обдумать, Кацураги-сан, Асакура-сан.
Асакура Джун пожал плечами, тем самым доверив инициативу мне.
— У нас два острых состояния сразу, — заключил я. — Аддисонический криз и перелом позвоночника. Придётся купировать осложнения со всех сторон. Одновременно. В первую очередь стоит начать вводить глюкокортикостероидные гормоны. Своих у пациента организм не вырабатывает.
— Хорошая мысль, — кивнул Накадзима Хидеки. — Таким образом, мы убьём двух зайцев. Начнём купировать Аддисонический криз и обезболим позвоночник. Гормоны снизят воспалительный процесс.
— Но этого недостаточно, — вмешался в разговор эндокринолог — молодой мужчина, на бейдже которого было указано имя «Йошимитсу Фунай». — Аддисонический криз сопровождается падением уровня глюкозы и количества жидкости в сосудах.
— Согласен с вами, Йошимитсу-сан, — кивнул я. — Гормоны уже начнут справляться с этой проблемой, но лучше ввести ему раствор глюкозы внутривенно капельно. Это и сахар поднимет, и избавит его от дегидратации.
— Я бы ещё глюконат кальция добавил, — отметил Накадзима. — Тоже повлияет на сахар, и плюс ко всему увеличит давление.
— И не только, — продолжил беседу я. — У пациента развились блокады и нарушения мышечной активности.
— Из-за перелома, скорее всего, — вставил свои пять копеек Асакура Джун.
— Нет, Асакура-сан, не только, — парировал я. — Уже на приёме, ещё за полчаса до перелома я заподозрил у него гиперкалиемию. Слишком много калия в крови. Из-за недостатка гормонов его уровень практически не регулируется. Глюконат кальция сможет решить и эту проблему.
— Отлично, значит, план действий у нас есть, — заключил Накадзима Хидеки. — Йошимитсу-сан, одобряете?
— Безусловно, — кивнул эндокринолог. — Кацураги-сан очень обстоятельно разложил всё по полочкам. Только у нас остаётся ещё один нерешённый вопрос. Что делать с переломом?
Я, Накадзима Хидеки и Йошимитсу Фунай устремили свои взгляды на Асакуру Джуна. Под нашим давлением он вздрогнул и тут же сообщил:
— Без хирургического лечения не обойтись, — сказал он. — Одной репозиции — вытягивания позвоночника под анестезией — будет недостаточно. Я сейчас же подготовлю операционную. В целом, повреждение не критическое, обойдёмся вертебропластикой. Я введу в трещины костный цемент, всё пройдёт очень быстро. Кстати, посмею предположить… Раз у него нарушен обмен веществ, значит, позвоночник сломался не просто так?
