— Кацураги-сан, очень серьёзный пациент, — произнесла она, не успев меня даже поприветствовать.

— И вам доброе утро, Сакамото-сан, — усмехнулся я. — Опять знакомых хотите протолкнуть без очереди?

— Да что вы! — воскликнула она. — Хуже. Мне все выходные названивала жена этого больного. Так уж вышло, что мы с ней знакомы. А сам он долгое время работал в администрации центрального района Токио. То есть… Сами понимаете, человек важный.

— Не имеет значения, — прямо высказал я своё мнение. — Хоть бездомный, хоть сам император. Мне без разницы. Главное, что ему нужна помощь. Что с больным?

— А я толком и не могу сказать вам, что это за болезнь, Кацураги-сан, — ответила Сакамото Фумико. — Какой-то сложный случай. Назван по фамилии открывшего его врача. В общем, без вас никак не разобраться, Кацураги-сан. Выручите?

Диагноз, названный по фамилии, открывшего его врача? Да таких сотни, если не тысячи. Но, как правило, таким образом именуются особенно редкие болезни. Лучше этого больного всё же осмотреть. Неспроста же Сакамото обратилась именно ко мне.

— Пусть проходит, Сакамото-сан, — согласился я. — Какая у него фамилия?

— Нидзияма. Нидзияма Харуки, — ответила она. — Уже направляю его к вам. Спасибо вам большое, Кацураги-сан. За мной уже столько долгов, что я и со счёта сбилась. Сколько вы пациентов от меня приняли? Пять? Десять? Когда-нибудь я обязательно верну вам долг.

— Бросьте, — сухо ответил я. — Это наша с вами работа.

Я положил трубку и повернулся к Огаве Хане.

— Слышали, Огава-сан? — спросил я.

Девушка тут же спрятала навострённые уши за монитор.

— Не притворяйтесь, что не слышали, — усмехнулся я. — Сейчас сюда подойдёт пациент с фамилией Нидзияма. Пожалуйста, объясните в коридоре, что пациент экстренный. Очередь у нас редко возмущается насчёт длительного ожидания, но на всякий случай лучше перестраховаться.

— Есть, Кацураги-сан! — Огава вскочила со стула и встала по стойке смирно, после чего выбежала в коридор.

Нидзияма не заставил себя долго ждать. Уже через пару минут мужчина вошёл в мой кабинет. По ухоженному внешнему виду и дорогому костюму я сразу понял, что это тот самый работник администрации, о котором говорила Сакамото Фумико. Однако внешний вид — единственное, что хорошо в нём смотрелось. С организмом пациента происходили большие проблемы, и я это понял с ходу. Достаточно было посмотреть на кожу Нидзиямы Харуки.

Если бы мне нужно было только поставить диагноз, пациент бы уже покинул мой кабинет. Но моя задача — ещё и подобрать качественное лечение.

Кожу Нидзиямы будто покрыли тонким слоем металла. А какого именно — ответ очевиден, если внимательно присмотреться к тёмно-коричневому или грязно-оранжевому оттенку покровов.

Бронза. Бронзовая болезнь. Так же её именуют болезнью Аддисона. Именно об этом пыталась сказать мне Сакамото Фумико. Раз регистратору сообщили о заболевании, значит, и сам пациент уже о нём знает. Выходит, Нидзияма Харуки наблюдается у профильного специалиста. Тогда зачем же ему терапевт?

— Добрый день, Кацураги-сан, — доброжелательно улыбнулся он и, поморщившись, присел на стул передо мной. — Наконец-то я к вам попал. Пытался прорваться к вам несколько месяцев.

— Несколько месяцев? — удивился я. — Нидзияма-сан, но я сегодня впервые услышал о том, что вы придёте. Никто даже не просил меня принять вас. Ни разу.

— Всё потому, что я пытался попасть к вам честно, — ухмыльнулся пациент. — Однако очередь к вам забита на несколько месяцев вперёд.

— Думаю, вы преувеличиваете, — рассмеялся я. — Несколько месяцев — это уж слишком.

— Нет, правда! — воскликнул он. — Вы ведь в первую очередь принимаете сотрудников корпорации «Ямамото-Фарм». Таковы правила клиники. А сотрудники уже забили запись на месяц вперёд. Понимаете? Обычные пациенты со стороны теперь и вовсе не могут к вам пробиться. Мне очень стыдно, что я воспользовался знакомством с заведующей вашей регистратурой, но… По крайней мере, я здесь!

— Я внимательно вас слушаю, Нидзияма-сан, — кивнул я. — Рассказывайте, что беспокоит. Только в первую очередь скажите, как долго вы уже страдаете болезнью Аддисона?

— Ого! — удивился он. — Так сразу поняли, чем я страдаю. Вот уж действительно — высший пилотаж, Кацураги-сан. Верно отгадали, бронзовая болезнь. Только, представьте себе, мне до сих пор никто толком и не объяснил, что это за недуг. Я много читал о нём в интернете, но вы же сами понимаете, какую чушь там порой пишут?

— Я с радостью расскажу вам подробно об этом заболевании, — ответил я. — Только для начала ответьте на ранее заданный вопрос. Как давно вы страдаете болезнью Аддисона? С чего всё началось?

— Пять лет уже страдаю этой дрянью, Кацураги-сан, — вздохнул Нидзияма Харуки. — Попал в аварию и повредил почки.

— Видимо, надпочечники, — уточнил я.

— И то и другое, — усмехнулся он. — С тех пор и болею. Мне тогда в больнице сказали, что у меня развился синдром… Э… Как его там? Что-то по-английски. Уотер…

— Синдром Уотерхауса-Фредериксона, — закончил за него я. — Острое повреждение надпочечников.

Только этот синдром в девяноста процентах случаев развивается у детей. У Нидзиямы Харуки его быть не должно, но нарушение работы надпочечников спровоцировала авария.

Надпочечники вообще очень недооценённый орган, если говорить о его знании в среде пациентов. Мало кто знает, какую важную роль играет эта структура в нашем организме. Надпочечники — это парный эндокринный орган, который располагается на верхних полюсах наших почек. Сидит там, как звезда на новогодней ёлке.

И не просто сидит, а выделяет уйму гормонов. Адреналин, норадреналин, кортизол, половые гормоны.

— Если говорить кратко, Нидзияма-сан, надпочечники влияют на давление, ваши вторичные половые признаки и обмен веществ в целом, — объяснил я. — Видимо, из-за аварии тот сложнопроизносимый синдром произошёл из-за кровоизлияния в надпочечники, и их функция окончательно нарушилась. Расскажите, что вас беспокоит, и я объясню, почему это происходит.

— Главная моя проблема в том, Кацураги-сан, что я с тех пор постоянно падаю в обмороки, — ответил Нидзияма. — Стоит мне чуть-чуть потрудиться, и я сразу же теряю сознание. Из-за этого пришлось оформить инвалидность и уйти с работы. Я, конечно, нахожу другие способы зарабатывать деньги, но всё равно стараюсь себя лишний раз не перетруждать. Неврологи говорят, что это из-за травмы головного мозга.

Вполне может быть, но я сильно в этом сомневаюсь. Я включил обычный «анализ» и взглянул на головной мозг пациента. А вслед за этим начал переключать режимы. Сначала «усиленный анализ», а потом «гистологический».

И не нашёл никаких серьёзных нарушений в его черепе. Кости были целы, мозг функционировал отлично, а насчёт сосудов у меня совсем не было претензий.

— Могу поспорить, что проблема совсем не в головном мозге, Нидзияма-сан, — сказал я. — Это происходит из-за падения уровня гормонов надпочечников. Скорее всего, в моменты стресса у вас падает давление, потому что надпочечники не могут его поднять.

— И из-за падения давления я могу потерять сознание? — удивился он.

— Конечно, — кивнул я. — От низкого давления люди теряют сознание чаще, чем от высокого. Если у человека гипертония, он может адаптироваться к повышенному давлению в сосудах. Но если у него гипотония, привыкнуть толком не выйдет. Крови в мозг поступает мало, и сознание из-за этого сильно нарушается.

— Впервые слышу об этом, Кацураги-сан! — удивился Нидзияма. — Если честно, я вообще пришёл с другими жалобами, а уже узнал для себя столько нового…

— А что вас беспокоит в данный момент? — поинтересовался я.

— Как бы это объяснить… — Нидзияма Харуки прикусил нижнюю губу. — Вот вы слышите биение своего сердца, Кацураги-сан?

— Конечно, — кивнул я.

— А я его в определённые моменты не слышу. Понимаете? — произнёс пациент. — Будто оно замирает. Обычно именно после этого я испытываю особенно тяжёлые обмороки.