– Ага, по твоей логике, камень нам сейчас путь до Василисы показывает? – скептически протянула Лена.

– Как недоученный физик, я выступаю за научный подход, следуя которому мы просто не имеем права исключать такой вариант… – с достоинством изрёк Соловей.

– Кристиан, допустим, может жениться, – протянула Лена, – а мне что, тоже по камню в брак вступать?! С кем?!

Соловей-Разбойник приосанился, гордо выпятил грудь, уткнул руки в бока и проникновенно заглянул Лене в глаза. Лена недоуменно уставилась на попутчика, явно не понимая, что он хочет этим сказать. Соловей тоже недоуменно приподнял брови и ещё больше выпятил грудь, добавив к общему виду ещё и ослепительную улыбку. До Лены начало доходить…

– Нет… нет… ты ведь шутишь, так?!

– А вдруг не шучу?

– Мне рано!!! Не обижайся, пожалуйста, но я в принципе жениться не хочу! И не хочу, и не могу, и вообще я для этого совершенно не приспособлена!!! Давайте, может, лучше пусть нас кто-нибудь убить попробует, а?

– Лен, ты серьёзно предпочитаешь смерть замужеству? – поинтересовался Кристиан. Соловей перестал улыбаться и стал о чем-то напряжённо размышлять.

– Нас трое. Как-нибудь отмашемся… – слабым голосом понадеялась она.

– Постойте, давайте мыслить рационально, – нахмурился Соловей, – а не как былинные богатыри. И себя, и коней нам терять рискованно. А вот из нас троих женатым стать и может, и хочет Кристиан. Я как бы не против, а ты, Лена, жениться в принципе никогда не сможешь!

– Это почему?! – взвилась Лена. К такой резкой перемене она была не подготовлена. Да, сейчас ей было рано думать о браке, но почему сразу так про “никогда не сможешь” заявлять? Обидно, однако!

– Потому что девушки у нас в стране не женятся, а выходят замуж, – хитро улыбнулся Разбойник, – но мне нравится твоя реакция, она обнадёживает.

– Я тебя сейчас точно стукну! – хмуро пообещала Лена.

– С удовольствием, и не только стукни, – мурлыкнул в ответ несносный Разбойник.

– Может, уже поедем? – Кристиан тронул поводья и его конь сделал шаг в сторону дороги к массовым женитьбам.

– Погодите. Во всех сказках верной дорогой была та, где надо было пожертвовать собой, – Лена за время в Москве успела прочитать немало сказок, чтобы понимать что по чём, – а потом выручали своих непутёвых братьев, которые выбирали жениться и оказывались в беде.

– А ты представь себе сказочного богатыря! – парировал Соловей, – один одинешенек с устаревшими моральными убеждениями перед таким выбором. Умом то они не отличались, только силой. Поэтому силой жизнь себе и отвоевывали. А у нас столько силы откуда? Зато у нас есть ум, даже три ума. Поэтому хоть один из нас сможет обойти всё ловушки. К тому же, наверняка если там и есть невеста-аферистка на конце дороги, то она одного одинокого и соскучившегося по женскому вниманию жениха ждёт, а тут аж три… То есть, два и одна невеста нагрянут. Какое-никакое, а преимущество!

– Я вынужден согласиться со Славой, – вздохнул Кристиан, зачем-то называя их спутника по имени, – разумнее пойти налево.

– Я что-то путаю, или жениться и пойти налево у вас в стране означает совершенно противоположные вещи? – уточнила Лена, имея ввиду устоявшееся выражение. Пойти налево в России означало обычно согласиться на внебрачную связь. Кристиан фыркнул, а Соловей жизнерадостно заржал.

– Тем больше причин у нас пойти налево!

И они всё же свернули на самую левую дорогу. Какое-то время ехали молча, ожидая, что приключение начнется немедленно и их едва ли не силой женить будут. Постепенно все трое расслабились и стали наслаждаться пейзажами. Дорога и правда была живописная. Цветочные поляны тянулись вплоть до леса, который, купаясь в солнечных лучах, казалось, позировал для художников. Пару раз им попались заброшенные трактиры. Они навевали мысли об ужине, и мужчины, которые то и дело косились на Ленин рюкзак со скатертью-самобранкой, наконец стали обсуждать вслух, чего можно было бы у скатерти заказать. Когда Лена почти согласилась искать место для ночлега, из-за поворота вынырнул почти сказочный терем с резными ставнями и гостеприимным крыльцом. Кристиан, который меньше всех привык спать где придётся, заявил, что он ни за что не откажется от нормальной кровати, и первым направил коня туда.

Вблизи терем оказался ещё живописнее. Его можно было бы фотографировать и рассылать по всей Европе в качестве рекламы Аномалии. Добротный сруб, высокое крыльцо, ветки рябины в окнах, разукрашенная балалайка на скамейке, дымок из трубы и аромат свежих караваев из открытых окон. Рубивший во дворе дрова паренёк в протёртых джинсах принял у них лошадей, а потом притащил из сарая ведро свежей воды и плеснул животным в лохань. Из-за угла терема высунулся смешной дед с торчащей во все стороны бородой, расплылся в беззубой улыбке и помахал им рукой. Тем временем из терема вышла хозяйка.

Это была эффектная брюнетка неопределенного возраста, одетая элегантно, и довольно просто, видимо, чтобы подчеркнуть свою эффектную внешность. При этом, у хозяйки был яркий, почти кричащий макияж, две тяжеленные золотые сережки в ушах, белоснежная улыбка и тяжёлые густые волосы, забранные в высокий хвост. Образ дополняли точёная фигурка, брови вразлет, восторженный взгляд и маленький букетик полевых цветов в изящной ручке. Она лучезарно улыбнулась им, наслаждаясь произведенным на мужчин эффектом.

– Дорогие гости, вы как раз успеваете к ужину! – мелодично произнесла она, – добро пожаловать в моё скромное имение! Я очень люблю гостей!

Она провела их через богато убранную прихожую в просторную и светлую гостиную. Они удобно расположились на диванах, и хозяйка стала расспрашивать их об их путешествии, истории и целях. Лена предпочитала отмалчиваться, наблюдая за хозяйкой.

О таких женщинах, как Тамара, обычно говорят, что они воплощение страсти и вожделения. Каждый взмах её ресниц, каждое её движение были исполнены неги и желания. Воздух вокруг неё накалялся и завихрялся, обволакивая мужчин ароматом живых феромонов, и вскоре Лена была готова поспорить, что что бы хозяйка ни сделала, Кристиан и Соловей выполнили бы это беспрекословно. Василисы на неё не было!

Когда подали ужин, парни уже были "готовы на всё”, восторженно ловя каждый взгляд и каждое слово хозяйки, а Лена превратилась в своего рода невидимку, которой было дозволено наблюдать и учиться, но не вмешиваться. Она была не против, хоть и было неприятно, ведь оба её спутника были "заняты" другой женщиной. Будто не ехал Кристиан спасать свою невесту и будто бы Соловей не предлагал себя Лене в женихи. Кому как, а для Лены это было почти как предательство. Всего то и надо было появиться какой-то размалеванной мадам, и оба парня моментально забыли о существовании любых других женщин! Какой же примитивизм! Впрочем, лучше сейчас, чем потом, когда Лена умудрилась бы влюбиться в того же Вячеслава-Соловья! Поэтому отныне она пообещала самой себе полный запрет на даже мысли о чём-либо большем, чем совместная миссия.

Зато для Тамары запретов не существовало. Лена, затаив дыхание, наблюдала за её искусством. Если Русалки своей силой не злоупотребляли никогда, их сексуальность была нежная, ускользающая, гибкая и пластичная, как вода, то Тамара “стреляла” из всех возможных орудий. И позы, и взгляды, и движения и даже слова были исполнены тааааких намёков. Перед её напором выстоять было нереально. Она не терпела возражений и не брала пленных. При этом, каким-то чудом, она умудрялась кокетничать с обоими парнями одновременно. Парни разве что не высунули языки и не поскуливали, как шаловливые щенки. Лена признавала, что так ей слабо, всегда было и будет слабо. Но наблюдать такое вживую было чертовски интересно.