Люди одного склада зачастую конкурируют друг с другом: осознанно или бессознательно, целенаправленно или невольно, мягко и почти незаметно или жёстко, цинично и откровенно. Их мирное сосуществование возможно лишь на большом удалении друг от друга. Таким людям нужно всё или ничего: вчистую победить и распластать соперника по полу либо проиграть и, поджав хвост, покинуть поле боя. Поэтому, подобно паукам в банке, битва этих двух титанов была неизбежна.

Если Маэстро души не чаял в своей возлюбленной, боготворил её и считал чуть ли ни созданием, ниспосланным сверху, то Добряк придерживался иного мнения. Ему сразу не понравился новый околокриминальный бизнес, в который его друга втянула эта «святая» женщина. И хотя Добряк никогда не отказывался принимать участие в хорошо оплачиваемых особых заказах, так как остро нуждался в деньгах, эта работёнка оставляла внутри неприятный осадок. Каждый раз после неё актёр говорил, что грязные деньги ещё никому не приносили счастья.

Однако ещё больше Добряку не нравилась личность самой «богини». Поначалу стоило больших трудов свыкнуться с её прозвищем «Мэри». Эта праведница в его голове ассоциировалась совсем не с доброй няней из сказочной повести английской писательницы Памелы Трэверс, а, скорее, с персонажем, которого юная Машенька так любила играть в детстве – лисой Алисой из сказки про Буратино.

Проницательный актёр, привыкший препарировать человеческие души и заглядывать вглубь сложных характеров, подозревал, что хитрая бестия не испытывает к его другу никаких чувств, а просто манипулирует им в личных интересах. Несколько раз он пытался поговорить с Маэстро, деликатно намекая, что подобные женщины способны любить только две вещи: себя и деньги. Причём второе в их каменных сердцах зачастую вытесняет первое.

Маэстро же был человеком менее эмоциональным, но более прагматичным и рассудительным. Он понимал, что Мэри, как и многие другие нормальные адвокаты, действительно убеждённая материалистка. Она и вправду неровно дышит к купюрам, и они, конечно же, отвечают ей взаимностью. Однако режиссёр не находил в этой привязанности ничего дурного и предосудительного. Даже самый неисправимый материалист внутри немного идеалист, и наоборот. Одно не мешает другому, а составляет с ним неразрывный континуум, придавая душе некий объём и целостность. Недаром Создатель позаботился о том, чтобы для каждого из этих начал внутри человека находилось своё особое место. Поэтому, рассуждал Маэстро, противопоставлять любовь к деньгам и другим людям, как это делал Добряк, в корне неверно.

Адвокатесса, в свою очередь, тоже не испытывала особых симпатий к Добряку, считая его нахлебником, который к тому же своим консервативным лжеморализаторством оказывает пагубное влияние на друга, мешая тому развиваться. То огнём страсти, то холодным душем неопровержимых доводов она пыталась выжечь и смыть в сознании Маэстро чувство долга перед актёром, за то, что тот, рискуя жизнью, спас его от отчисления. Во-первых, утверждала она, Добряк сделал это в первую очередь для себя. Он был заинтересован в успехе картины не меньше, чем режиссёр. Во-вторых, Маэстро уже давно и с лихвой расплатился тем, что много лет обеспечивал его работой.

В общем, мужчина неожиданно для себя оказался между двумя метателями огней. Раскалённые огненные шары то и дело пролетали рядом с его головой. До поры до времени он умело уворачивался от них, занимая в этом противостоянии нейтральную сторону, но вскоре мощная шаровая молния всё-таки попала прямо в лоб.

Однако обо всём по порядку.

Тот вечер для Маэстро обещал стать незабываемым, торжественным, а в какой-то мере даже судьбоносным. Он пригласил Мэри в ресторан, чтобы сделать ей предложение. Это было то самое заведение, где они впервые встретились не как адвокат и клиент, а как люди, симпатизирующие друг другу. Тогда она долго изливала ему душу, рассказывая о своём нелёгком детстве, властной матушке, отнявшей мечты, а он веселил её байками о курьёзных случаях, произошедших во время учёбы во ВГИКе.

Мэри, конечно же, догадывалась, зачем Маэстро назначил ей встречу именно в этом примечательном для них обоих месте, поэтому ушла с работы пораньше и надела самое шикарное платье.

Полвечера, как и подобает, прошли в разговорах о детстве, птичках, рыбках и искусстве. И вот, когда бдительность Мэри была усыплена, жених торжественно полез в карман, чтобы преподнести золотое кольцо. Не успела его рука добраться до брюк, как лежащий на столе смартфон громко выругался коротким сигналом о поступившем сообщении, вероятно пытаясь отговорить хозяина от поспешного поступка. И кажется, ему это удалось.

Бегло взглянув на аппарат, Маэстро обомлел, поменялся в лице и тут же погасил экран аппарата, чтобы скрыть послание от Мэри.

– Тварь! Какая же тварь! – вырвалось у него сквозь зубы и препоны воли.

– Боже, дорогой, что случилось? – испуганно поинтересовалась невеста.

– Ничего, всё в порядке. Прости, мне надо ответить, – растерянно произнёс Маэстро, вскочил и отбежал в сторону, чтобы изучить сообщение во всех его неприятных подробностях. В нём были две фотографии. На одной из них Мэри сидела за столиком в баре с молодым мужчиной, который держал её за руку. Голубки так нежно смотрели друг на друга, что оскорблённый жених словно слышал их милое воркование. На втором снимке крупным планом они уже целовались, сидя в тёмное время суток в каком-то белом автомобиле.

Номер отправителя компромата был скрыт. Маэстро залез в раздел «свойства файлов» и обнаружил, что снимки были сделаны вчера вечером.

Ревнивец пришёл в ярость. В голове промелькнула мысль подойти к этой двуличной стерве, впиться мёртвой хваткой в её хрупкую шею и беспощадно сдавливать, пока неверная не перестанет дышать. Сознание всё сильнее терзал вопрос, готов ли он вот так хладнокровно взять и убить? Из многочисленных фильмов на эту тему, просмотренных ещё во время обучения во ВГИКе, он знал, что новоиспечённые убийцы часто испытывают затруднения в реализации своего замысла. Главное в этот момент – не слушать её лепет, найти в себе силы, не сдаться, не спасовать, а, подобно Раскольникову, «поскорее переступить чёрту».

Мэри обернулась и поинтересовалась, всё ли в порядке. Её наивный, почти детский взгляд и нежный голосок разбили последнюю чашу терпения. Маэстро ринулся в её сторону с вытянутыми руками. Однако неожиданно его остановила мысль: что, если фотографии – фальшивка? Ведь он сам, выполняя особые заказы, занимался тем же – делал постановочные снимки и видеозаписи, чтобы обеспечить алиби своим нечистым на руку клиентам. Что, если кто-то таким образом пытается поссорить его с Мэри?

Если он сейчас поддастся необузданному порыву гнева и убьёт невинного человека, то никогда себе не простит. Словно облитый холодным душем, он остановился и попытался взять себя в руки.

– Дорогой, ты себя плохо чувствуешь? На тебе лица нет, – обеспокоилась Мэри, повернувшись и увидев замершего на месте с вытянутыми вперёд руками жениха.

– Нет, ничего! Всё в порядке, дорогая! Клиент в последний момент отказался от сделки! – растерянно ответил он.

– Не расстраивайся так, милый. Эти твои любящие мамочки с папочками всё равно не приносят большого дохода.

– Да, ты права. Пожалуй, нет поводов для беспокойства, – настороженно ответил Маэстро и вернулся за стол.

В тот вечер он не произнёс больше ни слова, а лишь отрешённо кивал в ответ на россказни собеседницы, которая светской болтовнёй и наигранной улыбкой старалась загладить конфликтную ситуацию и сделать вид, что ничего не произошло.

Однако Мэри отлично понимала, что поступившее сообщение, гнев жениха, гробовое молчание и отказ делать ей предложение не были случайными и не связанными друг с другом событиями. В голове проницательной женщины все эти звенья сразу сплелись в закономерную цепочку вывода – кто-то намеренно пытается сорвать её свадьбу.

На следующий день Маэстро направился к специалисту по фототехнической экспертизе. Он познакомился с ним, когда начал заниматься околокриминальным бизнесом.