1. Информацию, которая возбуждает национальную, расовую, конфессиональную, вражду и рознь;

2. Осуществление призывов к вооруженной борьбе;

3. Проведение агитации и пропаганды ненависти, вражды и превосходства;

4. Распространение порнографии;

5. Недобросовестную рекламу;

6. Информацию, вред от которых обществом или людьми не осознается.

Отметим, что возрастающая эффективность информационных и телекоммуникационных средств аудиторного воздействия, создает повышенные индивидуальные, общественные и государственные риски, которые сопряжены с повышением экстремистских и террористических настроений в отдельных девиантных элементах социума.[15] Особую роль в таком аспекте, занимает информационное сопровождение вооруженных конфликтов, что вызывает наибольшее беспокойство исследователей. Так, отечественный исследователь А. В. Кириллов справедливо отмечает тот факт, что «в современных военных конфликтах активное применение находят разнообразные технологии влияния на массовое сознание. То, что в мирном противоборстве компаний называется реклама и продвижение, в военных конфликтах является пропагандой и информационно-психологическим воздействием на противника. Технологии пропаганды и информационно-психологического воздействия постоянно усовершенствуются и развиваются с внедрением в нашу жизнь более технологичных устройств коммуникации и информирования».[16]

Осознавая важность исследования данной области, Т. А. Аристарховна отмечает, что «основными признаками современного экстремизма выступают: возрастающая организованность, сплоченность группировок, формирование в них идеологических, аналитических и боевых структур, усиление мер конспирации, применение для распространения своей идеологии и координации действий новейших информационных и коммуникационных технологий».[17] Исходя из данного определения, следует понимать его с специфическим дополнением, которое определяется Р. В. Упорниковым, утверждающим, что ««информационный экстремизм – это деятельность, осуществляемая с использованием информационных технологий, сопряженная с формами социально-психического и опосредованного»,[18] что понимается как отсутствием прежних экстремистских идеологических концентраций, что требует исследования индивида как носителя экстремистских воззрений.[19]

Как справедливо отмечает Н. Р. Димлевич, «сегодня контент основных интернет ресурсов по продвижению идеологии насилия (террористической, экстремистской, националистической и другой направленности) носит наступательный, агрессивный характер, отличается хорошей теоретической базой, продуманным спектром методов управляемого информационно психологического воздействия на пользователей. Наибольшую опасность для российского общества представляют русскоязычные интернет-ресурсы, вовлекающие молодежь в экстремистскую и террористическую деятельность, в том числе популяризирующие образ террориста-героя»,[20] что требует инновационных подходов в профилактике и противодействии экстремистской и террористической идеологии.

Так, на сегодняшний момент индивиды носители экстремистских воззрений объединяются в определенные сетевые чаты, сообщества интернет-пространства, для обмена мнениями, идеями и воззрениями. Именно в таковых сетевых площадках осуществляется обновление, анализ, передача, аккумулирование и переработка экстремистских идей, которые разделяются членами такового сообщества.[21] Сетевое пространство позволяет обезличить личность, ведущее обсуждение, защищая абсолютно слушателя и «лекторов» от стороннего вмешательства, посредством раскрытия личной информации. Следует отметить, что в таковых сообществах личность информатора, собеседника, как реального субъекта социальной жизни абсолютно членам сообщества не интересна, если данная информация не необходима для идентификации «свой – чужой».[22]

В данном ключе, следует обратить внимание на исследовательские выводы социологов, которые утверждают необходимость предметного изучения глобальных пространственных информационных изменений, которые оказывают деструктивное влияние на социокультурные, ценностные и психологические установки современного информационного поколения. В этой связи, П. А. Кисляков отмечает, что «большой вклад в развитие предпосылок экстремизма среди российской молодежи оказала «массовая культура», когда через СМИ, в том числе Интернет распространяется информация, стимулирующая у молодежи жестокость, насилие и желание его применения на практике. Значительная часть молодежи, морально, духовно и умственно «искалеченная» массовой культурой, вырастает злой, бездуховной и жестокой готовой к насилию, что говорит об опасности такой молодежи».[23] Именно криминализация сознания поколения, прибывающего в информационном пространстве, с повышенной степенью ориентирования данного поколения в данном сетевом пространстве, повышает степень заинтересованности в девиантном контенте.

Поводя итоги данного параграфа следует отметить, что вопрос социологического понимания сущности информационного экстремизма и терроризма является многогранным аспектом исследовательской деятельности. Так, в рамках данного параграфа автором были сделаны следующие выводы:

1. Информационный экстремизм – действия в информационном пространстве, носящие крайний (девиантный) характер; тогда как терроризм – логическое следствие экстремизма («крайность крайностей»); Экстремизм рассматривается как некоторая сущность социального протеста в политической или экономическом плоскости жизнедеятельности индивидов или групп социума;

2. На современном этапе развития коммуникационных технологий, каждый индивид может являться носителем экстремистских идей;

3. На сегодняшний день информация не является сокрытой, что создает дополнительные риски в области повышения экстремистской и террористической деятельности;

4. Религиозный экстремизм – сущность крайних радикальных взглядов нетерпимости, посредством отягощения собственного сознания дезинформацией касательно основ религиозного убеждения, что способствует радикализации сознания, что может привести к наступлению стадии – «террористической активности» («крайности крайностей»;

5. Терроризм – крайняя форма проявления экстремизма, направленная на запугивание, с целью достижения конкретных целей политического, экономического, религиозного или иного характера.

6. Не каждый экстремист является потенциальным террористом, однако каждый террорист – в основе своей является экстремистом.

Автор отмечает, что данный аспект социологического познания сущности экстремизма и терроризма, через призму социологического знания, требует дополнительного социологического и междисциплинарного исследования, для определения необходимых теоретико-методологических инструментариев, с целью повышения качества исследований в данной области социологического академического знания.

Информационный (в частности, религиозный) экстремизм и терроризм как факторы современности, являются недооцененными явлениями, несмотря на широкий диапазон академически теоретико-методологически и практически выявленных индикаторов, данное содержание явлений продолжает оставаться пространством неполноценно исследованных проблематик, что затрудняет исследовательскую деятельность, проведения профилактики и противодействия экстремизму и терроризму в необходимом качественном и количественном аспекте.[24]