— Да и с историей спасения Аньки, тоже. — Агуреев кивнул. — Очень нам дорого обошлось бы назначение генеральным Кузоватова. Это точно всё развалил бы до основания. А похитить дочку, у них была единственная надежда вывести меня из игры. И конечно Аньку они бы в живых не оставили. А следом ушла бы Катя, потому как она вообще не мыслит себе жизни без дочери. Так что на деле, ты заслужил куда больше. — Генеральный поднял ладонь останавливая Никиту. — Да знаю я, что тебе этого ничего не нужно. Но это нужно нам, и людям вокруг тебя. Это сигнал, что мы не забыли и мы тебя ценим. Ну и это разумеется статус в обществе. Не для почитания, а для придания тебе дополнительной свободы. Кстати. — Он полез в карман, вытащил конверт, и подал Никите.

Калашников раскрыл конверт, и вытащил оттуда новенький, пахнущий типографской краской аттестат о среднем образовании.

— Спасибо. — Никита кивнул, спрятал документ в конверт, и положил себе в карман.

— Теперь такое предложение. — Произнёс глава внешней разведки СССР Юрий Иванович Дроздов. Поскольку техническое образование тебе давать достаточно бессмысленно, а гуманитарное — просто потеря времени, руководство страны решило обеспечить особое образование в нашей структуре. Там у нас разные формы и способы обучения, но мы предлагаем тебе самый, по нашему мнению, эффективный. Ты приезжаешь по адресу и учишься день с парой — тройкой инструкторов. Они же проверят твои знания. По окончании, получишь диплом общесоюзного образца где будет указан Краснознамённый институт КГБ СССР. Бесполезных знаний мы не даём, а если в целом оценить нашу специальность, это про то, как иметь преимущество в любой ситуации.

— Да, это интереснее чем я мог придумать. — Никита кивнул соглашаясь.

— Ну должны же мы хоть частично закрывать наши долги перед тобой. — Юрий Иванович хитро улыбнулся, и погрозил пальцем. — Но, смотри. Если будешь плохо учиться сразу окажешься в каком-нибудь гражданском вузе.

— Отдадим тогда его в университет на Научный Коммунизм. — Агуреев громко рассмеялся. — Будет изучать полемику Каутского с Троцким.

— Или… — Косыгин успел поднять вилку с наколотым на неё рыжиком, как вдруг откинулся на спинку кресла и вытянувшись замер, болезненно щурясь. — Черт, больно-то как! — Негромко произнёс он, пытаясь вздохнуть.

В это время Никита как раз смотрел на председателя Верховного Совета, и сразу выхватил сообщение импланта.

Определён инсульт. В случае оказания помощи рекомендуется использование магемы «тагарон айси».

— Доктора! — Крикнул кто-то из референтов.

— Дмитрий Ильич, это инсульт. — Негромко, но чётко произнёс Никита. Дайте я попробую помочь Алексею Николаевичу. Это недолго, но лишних глаз я бы не хотел.

Все присутствующие знали, что если инсульт случился, то помочь может только чудо, и великая лотерея. Тромб оборвавшийся в мозге стремительно начинал разрушать организм, и медики часто лишь облегчали уход. А Никита уже вылечил такое количество народа, что Ильин колебался недолго.

— Давай. — Генерал-полковник кивнул, и полуобернувшись бросил, особенно ни к кому не обращаясь. — Двери запечатать.

— Есть. — Словно из-под земли появилась пара парней в строгих костюмах, и вышли из зала закрыв за собой дверь.

В это время Никита уже снял Косыгина со стула, и положив на ковёр, стал быстрыми движениями пальцев, рисовать над ним сложную двухслойную магему, лечения и восстановления организма, вливая в узлы энергию, и запустив процесс, когда последняя линия замкнулась.

Узор на мгновение вспыхнул так, что его стало видно всем, и опустился на лежащего человека, погружаясь в тело.

— Ох. — Косыгин, всё это время, пребывавший в сознании, облегчённо вздохнул. — Спасибо Никита. — Сразу легче стало.

— Лежите, Алексей Николаевич. — Никита предостерегающе вскинул руку. — Ещё пара минут. Слишком вы запустили себя. — В эфирном зрении он видел, как гаснут контуры магемы, отработавшие свою программу, и когда погас последний сигил, наложил диагност, и когда все пять лучей засветились зелёным, кивнул, и помог Косыгину встать.

Выполнено скрытое задание «Спасти руководителя страны». Начислено пятьдесят единиц прогресса.

— Ух. — Председатель встряхнулся. — Слушай, будто лет двадцать сбросил. — Он походил по кабинету, пытаясь понять, что и как сейчас работает в организме, и обернувшись на шум из-за двери. — Что там?

— Да мои парни тормознули кого-то. — Ильин обернулся и чуть громче бросил. — Пропустите.

В комнату сразу вошёл седоволосый мужчина в костюме и надетом поверх белом халате с чемоданчиком в руках.

— Товарищи, кому плохо?

— Да вроде мне, но как-то уже полегчало. — Косыгин улыбнулся.

— Вы позволите? — Дежурный врач медпункта Колонного Дворца, подошёл к боковому журнальному столику и стал выкладывать из чемодана тонометр и другие медицинские инструменты.

Через десять минут он покачал головой, и стал складывать всё обратно.

— Не могу понять. Тоны сердца чистые, как у молодого спортсмена, давление идеальное, реакции в норме. — Он развёл руками. — Спазм какой-то товарищ Косыгин. Вам бы обследоваться детально. А то упустим какую-нибудь болячку, а она раз, и вылезет.

— Хорошо, товарищ. — Алексей Николаевич, кивнул. — Сделайте заключение и перешлите в мой секретариат.

А когда медик вышел, все очень внимательно посмотрели на Никиту.

— Выходит и так умеешь. — Маршал Захаров усмехнулся. — Ожидаемо, но… всё равно неожиданно.

— Если обследование подтвердит выздоровление, я твой должник. — Негромко бросил Косыгин.

— Эх, Алексей Николаевич, — Дроздов рассмеялся. — да мы все тут готовы пожертвовать очень многим ради такого. Вон, у вас даже лицо посвежело.

— А и правда. — Агуреев, самый молодой среди высших руководителей страны, ему было всего сорок семь, кивнул. — Словно помолодел. Чудеса, да и только. А ведь были дубоголовые, что предлагали тебя спрятать в бункере да всячески исследовать. Но как говорил товарищ Сталин, нет хуже вредительства чем чинить то, что хорошо работает.

— Но соблазн был? — Никита усмехнулся.

— Нет. — Захаров покачал головой. — С одного нарушения закона начинается развал страны. Поэтому никто даже не думал об этом. Конечно вопросов к тебе гора и маленькая тележка, но… пока сам не расскажешь, никто и спрашивать не станет.

Небожители советского Олимпа даже после такого эпизода, вели себя вполне обычно, словно Никита попал на посиделки старых друзей. Правда порой подходили порученцы, что-то говорили, получали указания и снова исчезали. В целом все присутствующие оставили у Никиты весьма благоприятное впечатление. Много не пили, весьма остроумно шутили, и вообще вели себя вполне по-свойски.

Вышел Никита уже поздно вечером, но на предложение подвезти его отказался с удовольствием прогулявшись по вечерней Москве, только собирающейся на всякие увеселительные мероприятия.

К людям Никита относился как относился к обеспечению в армии. Без них просто никак. Для того чтобы один находился на острие, требовались сотни людей, и тысячи, если не миллионы часов их труда. Люди — составляющие тело клинка. Поэтому и не существовало у него пренебрежения гражданскими и небоевыми специалистами, часто встречавшееся в армии и Комитете.

На троицу следовавших за ним парней, он не обращал внимания. Старший из них подошёл ещё в холле Дворца, показал удостоверение, и представил своих сослуживцев, объяснив, что действует по прямому приказу Председателя Комитета, и извинился за возможные неудобства.

— Не вопрос, товарищи. — Никита кивнул. — Постараюсь не доставлять сложностей.

Совершено секретно,

экземпляров пять, экземпляр третий.

Агентура и доверенные лица фиксируют участившиеся попытки руководства Центральной разведки США и сотрудников администрации президента наладить коммуникации с руководством СССР, с целью обеспечения коммуникаций и сотрудничества в сфере распространения препарата «Зелёное поле», вызывающего глубокие изменения в психике реципиента, а также с целью подавления выступлений против применения препарата в странах Латинской Америки и Африки.