Всё, теперь посмотрим на народ. А зал-то почти полон, когда вспыхнул обычный свет, все начали озираться. Лица абсолютно обалделые и шалые. Молодёжь начала перешёптываться, толпу студентов прорезали дежурные преподаватели с красными повязками на руках. Началась движуха, вытащили из комнатки отдыха несчастных диск-жокеев, а те недоумённо пожимают плеча.

Блин, похоже я здорово порезвился. Нарисовались два мента и дискотеке явно пришёл конец.

Зато я спустился вниз в буфет и смог взять пару пирожных и к ним стакан морса. Меня до сих пор потряхивает. Эмоции зашкаливают. Я счастлив, ведь уметь танцевать это одно. Но мне не хватало именно зрителей, так хотелось, чтобы меня оценили.

— Лёшка, хорош жрать. Ты что не был в зале?

— Не-а, в очереди стоял. А что случилось?

— Ну ты даёшь, ты всё пропустил. Там кто-то притащил видеопроектор и показывал на всю стену летящую птицу. А ещё какой-то акробат танцевал под потолком. Это было так красиво, — и у девушки блеснули слёзы, — я бы всё отдала, чтобы ещё раз его увидеть. Это так, это будто… — девушка расстроенно махнула рукой, косноязычно оборвав фразу. И это моя Алёна, которая никогда за словом в карман не полезет.

— Вот блин, а я слышал музыку и ещё подумал, куда это все ломанулись?

Вскоре все начали расходиться, молодняк строил самые невероятные предположения. По реакции начальства стало ясно, что сюрприз не был спланирован. Значит можно гадать и выдвигать самые невероятные версии. Но все как один говорили, что ничего необычнее они не видели и жалели, что ни у кого не нашлось видеокамеры:

— Не поверят ведь. Тем более не объяснишь на пальцах, как красиво это было, — Алёна расстроенно шмыгнула носом и прижалась на мгновение ко мне. А по пути домой мы молчали, видимо каждый вспоминал свой момент сегодняшнего вечера.

Незаметно подошла сессия, а ещё этот грёбанный научный коммунизм впереди. Единственный госэкзамен, не сдав который не получишь диплом. Правда, как всегда, напрасно пугали. И эту муть сдали, устремившись к пятёркам по остальным предметам. А когда замаячили каникулы, я начал мандражировать и стал искать повод не ехать домой. Я страшно боялся появиться в Омске, вернее в небольшом городке Калачинске. Там две женщины, одна моя ровесница, другая совсем кроха и обе имеют против меня определённые резоны. И обеих я не знаю, они для меня чужие.

— Товарищи, сдавайте постельное бельё, через полчаса прибываем. Не забывайте свои вещи, — проводница прошлась по вагону, народ в основном уже на стрёме и готовится с вещами на выход, толкаясь в проходе. А же я не тороплюсь, сижу в купе и тупо смотрю в окно. Там на перроне суетятся встречающие, носильщик толкает гружёную тележку, я вижу макушки голов, согбенные под тяжестью чемоданов плечи пассажиров и пыльное здание вокзала. Важно прохаживается милицейский сержант, посматривая на суету вокруг. Кучка горластых цыганок окружила двух женщин, тех ждёт незавидная участь. Раз уж остановились, всё — с деньгами их не отпустят.

Я с кряхтением, как старый дед, поднялся и подхватив свою сумку потащился на выход. Отмахнувшись от предложений настойчивых таксистов, пошёл на остановку автобуса. А через сорок минут я уже подходил к нашему дому.

Вечером семья собралась за столом. Ирка где-то шлялась, мама приготовила жаркое и дождавшись отца, мы сели ужинать.

— Ну как сын, как сессию сдал?

— Да нормально пап, одна четвёрка только, остальные пятёрки.

Батя перестал пережёвывать мясо, подхватил бутылку водки и разлил по рюмкам. Нам с мамой чисто символически, а себе полную. Крякнув выпил, — ну а на лето какие планы?

— Пап, какие особые планы? В сентябре военные сборы, остаётся чуть больше месяца. Хочу отоспаться, да и дела кое-какие есть, надо ими позаниматься.

У меня не получилось отделаться лёгким испугом. Когда мама встала поставить чайник, отец задал вопрос, который заставил маму вернуться за стол, — ну а как эта твоя, ну…амнезия? Сильно мешает или прошла?

Оба с тревогой смотрят на меня, вот только если у мамы глаза уже на мокром месте, то по отцу не понятно, как он относится к моей проблеме.

Выждав несколько секунд, я ответил, — да как сказать. Частично память восстановилась, но как сказали врачи, она имеет ретроградную форму. Два года прошло, поначалу было сложно. Я не понимал кто я, и где нахожусь. Потом ничего, втянулся. На учёбу это не сказалось. Единственно что, у меня остались белые пятна в прошлом. Поэтому приезд сюда в Омск для меня сродни преодолению минного поля. Столкнёшься с человеком и не знаешь, друг он тебе или враг.

Дальше повисло горестное молчание. Я только перехватил, как мама бросила многозначительный взгляд на отца.

— Ладно, с этим разберёмся, — чисто по-мужски отрезал батя.

— Ты лучше скажи, что говорят о распределении после получения диплома? Ты в деканате был, говорил с ними?

— Говорил, сказали, чтобы подошёл после Нового Года.

— Ясно, я попробую порешать это в министерстве. Чтобы ты распределялся по нашей области.

А когда вернулась с гулек Ирка, я показал ей фигу. Никаких подарков на сей раз не привёз. Обойдётся, болтушка.

Моя фраза по поводу друг-враг оказалась пророческой. На следующий день сестрица потащила меня прогуляться. Мы доехали до ЦУМа, что расположился на улице Ленина и я выслушал от сестры лекцию про это интересное историческое здание. Длинный ряд сооружений с башенками и шпилями был построен на месте Любиной рощи. В начале прошлого века там построили комплекс Московских торговых рядов. Ну а уже в советское время там же нашёл приют и ЦУМ. Вот сейчас сестра и таскает меня по отделам.

Когда со мной поздоровались два парня приблизительного моего возраста, сестра только пожала плечами. Я как в воду глядел, когда говорил про минное поле. А вот девушка, которая вдруг при виде меня остолбенела и побледнев поздоровалась, вроде моя знакомая по школе. По-крайней мере Ирка её видела именно в школе.

Чтобы не мелькать больше в магазине, где крутятся мои потенциальные знакомые я даже согласился купить сестре двойной альбом с концертом Пугачихи под загадочным названием «Как тревожен этот путь». Оказалось, что она страстная поклонница Аллы Борисовны и Игоря Николаева. Мы удачно встали в очередь в музыкальный отдел, и довольная покупкой сестра согласилась прогуляться по парку.

Назад предпочли идти пешком, погода не жаркая, да и желательно знакомиться с Омском. Мне же предстоит тут жить. Хотя не факт. Меня вообще посещает мысль не возвращаться к родителям. Нужно строить свою жизнь самостоятельно, я-то далеко не юнец и понимаю, что строить норку нужно подальше от родителей. Ну не вместе — это точно. Не исключаю варианта, что я вообще останусь в Казахстане. Но скорей всего не в Караганде. Мне больше по душе красавица Алма-Ата.

— Ну, как-то так, — после моего короткого рассказа родители пригорюнились. Мама всхлипнула, приложив к лицу кухонное полотенце. Отец отвернулся и только желваки скул заиграли, показывая, что он с трудом сдерживается.

На следующий день я решил поведать родителем, как узнал, что у меня есть ребёнок. Всё равно придётся их «обрадовать», так уж лучше сразу, чего уж тянуть резину.

— Да, весело, ничего не скажешь. И что делать собираешься? — отец остро глянул на меня.

— Поеду к ним, хоть познакомлюсь с дочкой. Да и с её мамой не мешает увидеться. Она тоже для меня чужая. А так — буду платить алименты на ребёнка.

— Ой, боженьки, за что это нам всё, — мама не выдержала и заплакала.

— Сына, а ты уверен, что это твой ребёнок?

— Ну мам, что ты плачешь, как над покойником. Дашка моя, не знаю почему, но мне так кажется. Вот сердцем чувствую. Да и ты серьёзно думаешь, что Ольга меня обманула?

— Не знаю, — начала успокаиваться мама.

— Вот на кафедре у нас девчонки говорили, что сейчас девки шустрые пошли. От одного нагуляют и на шею другому повесят.