Это просто настоящее волшебство… Во время своего ночного дежурства я смог подобрать ключ к двери, ведущей в подвал. Непонятно, что здесь когда-то было. Возможно бомбоубежище или актовый зал. Но мебель вынесли и сейчас передо мной пустое и пыльное помещение длиной метров тридцать и шириной двенадцать, без окон и прочих проёмов. Сразу мысль заработала в определённом направлении. Активировав помощника и достав из кармана голограф, я включил клип из своего сборника. Эту вкусную вещицу я часто слушал в той жизни. Alan Walker « The Spectre», чисто танцевальный клип с неплохими эффектами и четвёркой бравых танцоров. И всё это на фоне беснующего зала поклонников.

Внезапно я оказался в центре этого действа, музыка физически давит на меня и нет никакого сомнения, что я в самом деле нахожусь в зале. Через час я выключил голограф, мне стало не хватать воздуха в этом огромном помещении. И дело совсем не в воздушном объёме, чересчур значительные воздействия на мой неокрепший для этого мозг. Сердце глухо бухает в груди, небольшая слабость и такое ощущение, что я прошёл несколько степеней экстаза. Зато душу будто омыло святой водой. Особенно после того, как я поставил «четыре сезона» Вивальди, находясь прямо среди небольшого оркестра. Я прикоснулся к женщине солистке и отдёрнул руку. Она имела плотность, температуру тела и объём, понятно, что я не решился повторно прикоснуться. Мне показалось, что скрипачка вдруг посмотрит прямо мне в душу, раскрыв моё инкогнито. Ну типа как гоголевский Вий подымал веки и видел то, что другим не дано.

Теперь во время дежурств, которые проходили через два на третий, я запирал здание и спускался вниз. А там ставил заранее выбранные треки. Это мог быть танцевальный номер и я сходил с ума от счастья вместе с танцорами. Или же стоял на берегу неведомого океана и смотрел на летающих рыб, размером с тюленя. При этом мне казалось, что я чувствую пряный запах морской воды и ласковое дуновение ветра. Тогда я закрывал глаза и парил, раскинув руки. Меня сопровождали странные создания, парящие в небе наподобие прозрачных гигантских медуз.

Это был особый мир, где царит красота и равновесие. Огромная благодарность тому, кто сделал мне такое царский подарок. Одно плохо, я неохотно возвращался в обычное пространство. Оно выглядит серым и убогим, но увлекаться нельзя. Это как наркотик, в царстве грёз замечательно, но ведь это только видения одурманенного мозга.

Каждый раз я приходил в себя на протяжении получаса. И только потом возвращался в своё обычное состояние. Иногда мне очень хотелось, чтобы кто-нибудь разделил со мной это счастье. Но это должен быть очень близкий человек, которому я мог бы доверить не просто своё благополучие, свою жизнь. Не думаю, что партия и советские органы обрадуются, что где-то бродит индивидуум, который может влиять на большие массы людей, сам оставаясь в тени. А это возможно, я проверял. Даже в солнечный день на открытом пространстве, зона действия моего голографа никак не меньше 300 квадратных метров. А это будет поболее площади футбольного поля. Представляете, если я соберу толпу на площади перед обкомом и врублю какую-нибудь антисоветчину типа забойного рока в исполнении американской группы AC/DC. Ну и слова там будут соответсвенные и совсем не про любовь к создателю первого в мире государства рабочих и крестьян.

К близким я кроме родителей и сестры, пожалуй, могу отнести Оксану с бабушкой. Но доверить свою жизнь не рискнул бы никому. Только себе любимому. Так уж получилось, что в эту реальность я попал два года назад. А цену жизни узнал немного раньше. Поэтому я никому и никогда не раскроюсь полностью.

Моя жизнь как бы разделилась на две неравные половины. Первая была привычной и стандартной — это учёба, работа, благо появилась цель зарабатывать и пару раз в неделю я приходил на тренировки в студию бального танца. Последние занятия давали мне некую школу хореографии и отдушину для выхода физической энергии. Ну а вторая моя половина уносилась в нереальные дали. Я погружался во многообразие иной вселенной, благодаря иллюзиям, созданным моим неведомым благодетелем. К сожалению, мой сборник видеоклипов значительно отличался от иноземного. Это как сравнивать технологии, использованные в элитном ночном клубе двадцать первого века и выступление аккордеониста перед сеансом кино в начале сороковых годов, где-нибудь в рабочем клубе Саратова. Погружения в мои земные клипы имели несколько смазанный эффект из-за наличия «снега». А вот иноземные абсолютно не отличались от реальных по качеству и имели полное ощущение погружения в реальность. И порой даже более красочную. Одно но, в последнем случае аккумулятор расходовался значительно быстрее. Но я научился справляться с этим. Просто оставлял на ночь голограф, укладывая его на розетку электроудлинителя.

А ещё в мыслях я частенько возвращался к моей поездке в небольшой захолустный городок Калачинск. Но для меня он стал весьма значимым, благодаря тому факту, что там живут моя дочь и её мать.

И кстати, Дашку записали на фамилию матери. Я недавно получил от них письмо, просто после пары торопился на тренировку, а тётя Валя, наша вахтёрша меня и тормознула:

— Пахолков, стоять, — и она маршальским жестом ткнула мне в глаз конвертом. Обычным почтовым конвертом, где аккуратным девчачьим подчерком было написано моё имя.

Уже в комнате я распечатал письмо, писала Оля. Содержание неоднозначное и заставило меня перечитать строчки трижды:

«Здравствуй, Лёша. Очень приятно было получить от тебя весточку. И зря ты себя мучаешь, я не жалею ни о чём. У меня есть Дашка и не ясно как бы всё сложилось иначе. А сейчас у меня есть хорошая работа. Я бросила учёбу в меде и окончила наше медучилище по специальности фармакология. Пока Дашка больше сидит с тётей, но скоро я отдам её в ясли. У нас всё нормально, в деньгах не нуждаемся. Но и от твоих я не отказываюсь, лишними не будут. Если хочешь, приезжай к нам летом. У тебя же будут каникулы? Дашка тоже передаёт тебе привет. Пока»

А как вишенка на тортике небольшая фотография, где кто-то снял Ольгу с Дарьей. Они выглядят абсолютно счастливыми. Дочка крепко обнимает маму, будто фотограф собирается её отнять.

В ночной тишине я пытался вспомнить Ольгу и Дашу, и ловил себя на мысли, что нечего и вспоминать. Их я видел издалека и урывками. Трудно представить Ольгу, а дочь вообще толком и не видел. Поэтому я обязательно летом к ним вернусь. И уже сейчас начал откладывать деньги на подарки и помощь. Благо ленивые студенты мне в помощь. Их ручеёк никогда не оскудевает и приносит мне в разы больше, чем честная работа.

Погружаясь в новую реальность, я уносился в мир музыки и танца. И это было необычно и познавательно. Дело в том, что в прошлой жизни мне повезло родиться в музыкальной семье. Меня всегда интересовали наивные вопросы в духе, — «а зачем нужен дирижёр? Стоит и лениво машет палочкой. Хорошо, если при этом он не мешает свои оркестрантам»

Сестра, которая посвятила полвека музыке, отвечала со смехом:

— Ну, понимаешь, это только со стороны, не зная нюансов так кажется. Дирижер — это как тренер футбольной команды. Концерт — это финал почётного Кубка, а ему предшествуют долгие и утомительные тренировки. Дирижёр трактует музыкальное произведение со своей точки эстетического восприятия и свой оркестр натаскивает именно на своё видение этого произведения.

Сестра проучилась 7 лет в музыкалке по классу фортепиано, потом отбарабанила 4 года в музучилище и наконец 6 лет консерватории. Всю сознательную жизнь проработала в музучилище и в зрелом возрасте стала известным педагогом, неоднократным обладателем правительственных наград. Её ученики не единожды становились лауреатами престижных музыкальных конкурсов.