Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Степанида всё не унималась и уже с хрипом пела частушку:

– Кавалер мне целый вечер всё о звёздах говорил. А потом задрал мне юбку, выйти замуж упросил.

Андрон прижался щекой к груди Степаниды и хмельной от самогонки тёрся носом в вырез её кофты. Тридцатилетняя кровь с молоком запрокинула голову и хохотала, топая под гармонь каблуками сапожек по полу.

Лето далось жаркое, окна в доме были открыты и на подоконнике повисли дети соседей по селу. Дети глазели на угощение и самая бойкая их них, Прасковья, отроду десяти лет, попросила у тёти Глаши, сидевшей возле окна рядом с Силантием Медведевым, пирогов:

– Тётя Глаша, пирожком угостите?

С добрым выражением лица, с улыбкой тётя Глаша подала детям пироги.

Прасковья, блестела голубыми глазами, по-детски счастливая уплетала пирог за обе щеки. Сама она была чернявою, лицом смуглая, как уголёк, цыганских кровей. Отец её отбился от табора, осел в селе и женился на сельской татарке и через неё они дочку нарадили.

Дед Матвей не смог устоять от слабости, чтобы не подковырнуть своего дружка Акима, натура такая была, и он с деланным восхищением в голосе сказал ему:

– Повезло Аким твоей Марфе. Ты мужик хозяйственный. Вона, стол накрыл какой, ломится. Всё-таки согласись по совести, есть польза от продразвёрстки.

На что Аким смутился и ответил, разводя руками в стороны:

– Излишки у кулаков Зареченских забрали.

Аким повернулся к пляшущим и громко, но по-доброму, сказал:

– Степанида, Андрон заканчивайте плясать, садитесь за стол.

Гармонист Тимоша, как по приказу свернул меха гармони. Степанида, громко дыша, пошла за стол, по ходу играя плечами, виляя бёдрами перед Андроном и оттопыривая вырез кофты, дуя губами на два «бидона молока» позвала Андрона:

– Пойдём Дроня, Аким с Марфой за стол приглашают. Грех отказываться.

Они с Андроном сели на лавку рядом с Косарем, лицом к окну напротив Силантия и Степанида сразу начала стрелять в него глазами, а Силантий смутившись, опустил глаза, как девица красная.

Гости того и ждали, что бы наполнить жгущей самогонкой пересохшие стаканы под гуся. Журчал самогон, разносились по тарелкам куски гусятины тремя хлопотливыми кухарками. Лукерья толкнула своего мужа Матвея в бок и наказав ему:

– Матвей, что расселся? Скажи слово молодым.

– Ты Лукерья не торопи мужа своего. Ведь напутствие, оно, как название у корабля, как скажешь, так и поплывёшь, – ответил важно дед Матвей и, взяв в руки стакан с самогоном, встал во весь свой средний рост, откашлялся в кулак.

Гости замолкли и дед Матвей по-деревенски, но употребляя витиеватые слова, произнёс:

– Дорогие Аким и Марфа. Когда чёрная гидра Антанты душит молодую шею Красной Революции и враги Пролетариата опустошают закрома нашей Родины многострадальной, мы крестьяне ответим контре прибавлением молодого поколения, для пополнения наших рабочих и крестьянских рядов по борьбе с врагами Мирового Пролетариата.

Подвыпивший Косарь и Андрон с восхищением смотрели на оратора. Тимоха, аж икнул от великих слов, а дед Матвей воодушевлённый своей значимостью дружка жениха продолжил:

– Выпьем товарищи за молодую, Революционную семью. Как говориться плодитесь и размножайтесь, чтобы враги Советской власти от зависти своей померли. Ура товарищи.

Гости звонко чокнулись переполненными стаканами, махнули самогонки и хором закричали молодожёнам горько.

Аким скромно поцеловал Марфу и, улыбнувшись присутствующим, предложил:

– Прошу вас отпотчевать хлеб да соль гости дорогие.

Гости не заставили себя просить дважды и приступили уничтожать с голодухи всё, что послала им экспроприация.

Степанида махнула стакан самогонки, закусила пирожком и бросила жгучий взгляд на Силантия, но он не обращал никакого внимания на её кипучие после самогонки знаки внимания. Степанида, между тем впала в хмель и начала приставать разговором к Силантию:

– Тебе Силантий Максимович женится надобно, а, то так в казённой одёжке до старости проходишь. Революция закончилась, пора бы хозяйством обзаводиться. Дом построить, жену молодую привести, чтобы хозяйством руководила. Али девок мало у нас, красивых?

– Так время придёт, женюсь, – ответил, смутившись Силантий, – подожду, пока молодёжь подрастёт. Они грамотнее нас будут, и хозяйство по-умному вести начнут.

Силантий посмотрел через плечо на Прасковью и сказал:

– Выжду, пока Прасковья вырастет, и сватов к ней зашлю.

Девочка Прасковья засмущалась по-детски, прыснула смехом.

Степанида не унималась:

– Пока она вырастет, ты Медведев весь мхом порастёшь. Нужен ты ей будешь.

Силантий улыбнулся белозубой улыбкой, посмотрел на Прасковью, залившуюся краской от смущения и тепло, спросил девочку, как бы шутя:

– Как я тебе Прасковья, в женихи подойду, когда вырастешь?

Прасковья задорно рассмеялась, подначиваемая подружками и ответила, как взрослая:

– Вырасту, там посмотрим.

Андрон толкнул Тимошу локтем и проговорил, дыша ему в лицо самогоном:

– Нажми на клавиши, покажи себя.

И полилась самогонка рекою под весёлую музыку гармошки.

Эпизод 2

1920 год. Лето.

Лето жаркое продолжало парить. Хоть и лес прохладу нёс, но деревья валить не сладко было. Ладно, свалишь, а ещё надо сучья обрубить, хлысты сложить, навести порядок, всё это артели Силантия давалось нелегко. Леспромхоз ещё не утвердили в районе зачинать и на должность бригадира ещё Силантия не поставили, надо было ждать. Силантий так, шабашил с бригадой своей, для пользы государства и себя не забыть. Копейку, конечно, имели они, но размаха не было. В бригаде у него помощником был Лёнька по прозвищу Борода, из-за длинной косматой бороды, что носил для солидности, да ещё двое лесорубов.

Степанида тоже к ним пристроилась, кухарила и ей заработок хоть какой, но перепадал.

Солнышко уже к полудню катилось и Силантий, повалив очередную сосну, вздохнул глубоко.

Степанида готовила обед на костре и зычно окликнула мужиков:

– Эй, работники, пора обедать!

Всё шабаш на сегодня, – сказал устало Силантий и сев на срубленную сосну, вытирая рукой, пот со лба, добавил: – Идём все обедать.

Мужики не заставили себя упрашивать, и пошли к костру, а Борода присел рядом с Силантием, почесал бороду и задал вопрос Силантию:

– Ты чего уселся бригадир? Пойдём обедать.

– Сейчас, передохну, – ответил устало Силантий.

– Знатная у нас артель собралась, верно, бригадир? – лизался Борода.

– Да, бригада крепкая, – согласился Силантий.

– Нам бы в бригаду ещё человек пять, и работа шустрее пошла бы. Как думаешь, бригадир? – не унимался Борода.

– Я пока никак не думаю. Леспромхоз организуют, утвердят, что бригада нужна тогда, и думать, будем, народ набирать, а пока мы артель. Сам понимаешь, за нами никого нет. Не тот масштаб Борода, – с сожалением в голосе ответил Силантий.

Степанида разливала в миски похлёбку, посмотрев в сторону Силантия, позвала его:

– Силантий Максимович, пожалуйте отобедать!

Борода скосил взгляд на Степаниду и с усмешкой продолжил:

– Степанида на тебя глаз положила. Так и нарывается за сучок юбкой зацепиться.

Силантий смутился и добро, но настоятельно спросил:

– Не пойму, тебе-то какая забота? Иди, поешь, что сиднем, сидишь?

– Да я чего, – ответил весело Борода, – я так для разговора. Смотри, женит она тебя на себе. Баба огонь. Грудь, два бидона молока. Нырнешь, не выплывешь. Пойдём обедать Силантий Максимович.

– Ты иди, я подойду сейчас, – ответил Силантий.

Борода пошёл к костру, а Силантий вдохнул запах сосен и, хотел было уже идти обедать, как вдруг из кустов вышла шустрой походкой девочка Прасковья. В руках держала она лукошко полное всяких разных ягод. Она присела на сосну рядом с Силантием.

Силантию нравилась смуглая девчонка, с бойким характером и весёлым нравом. Только вот он понять не мог, как при черных, как смоль волосах её глаза были голубыми, как небо. Силантий относился к ней добро, как к ребёнку десятилетнему, который совал свой нос с детским любопытством, куда ни попади.

13
{"b":"924599","o":1}