Но теперь ты решаешь, все это перечеркнуть. Только потому, что увидела, как его целовала бывшая жена.

Дура, ты Алина. — Повторяю сама себе. Как будто это что-то изменит.

Я снова проваливаюсь в сон.

Утром включаю телефон и вижу кучу пропущенных вызовов и сообщений от Бобби.

Да что ж случилось, что он так настырно мне пишет? Но отвечать ему не хочу.

Созваниваюсь с Ильёй, и мы договариваемся о встрече, чтобы поехать в Красную Поляну.

Он встречает меня у хостела, и мы идём на вокзал, где ждём поезд, чтобы доехать до Адлера.

— Ну что, идём смотреть Олимпийскую деревню?

— Там же надо на подъемниках подниматься, — паникую я.

— И? — не понимает Ил.

— Страшно, — морщась, произношу я.

— Не бойся, они же закрытые. Пошли.

Он тянет меня за руку. Я покорно иду за ним к кассам.

Через несколько минут, мы уже входим в кабину.

— О, боже, — шепчу я и хвастаюсь за него. Он улыбается.

— Расслабься, посмотри лучше, какой открывается вид.

Моё сердце трепещет от страха. Мне даже говорить сложно, как будто ком подступил к горлу. Но я поворачиваю голову и смотрю на горы и деревья. От восхищения даже забываю, что болтаюсь в воздухе.

Это действительно не описать словами. Это надо видеть и чувствовать, как под тобой деревья и предметы становятся все меньше и меньше.

Мы наконец останавливаемся на площадке и выходим.

Здесь уже становится прохладно.

Но это настолько круто, что я забываю обо всем.

Илья фоткает меня на фоне гор.

— Пошли смотреть домики, — зову я его.

Потом мы опять идём на фуникулеры, чтобы подняться выше.

Моему восхищению нет предела. Эмоции так и хлещут. Илья же спокойно на все реагирует.

Мы идём в кафе. Располагается за столиком на улице.

— Как же здесь классно, — продолжаю смотреть по сторонам. — Просто невообразимо.

— Я так и думал, что тебе понравиться. Ну так, что ждать тебя сегодня на концерте?

— А то! Кстати, тебе, наверное, уже пора?

— Да, можно уже спускаться.

Вскоре мы оказываемся внизу и идём к станции. Илья что-то мне подробно рассказывает.

Я же смотрю в телефон и снова вижу сообщения от Бобби.

По возвращении в Сочи, я обещаю, что приду на концерт. Ил сбрасывает мне адрес клуба, где они будут играть. Мы прощаемся до вечера. Я же иду гулять по городу.

И все же как-то странно. На Боба это совсем не похоже.

Может, правда что-то случилось?

Тут снова приходит смс: «Тебе сложно ответить на сообщения? Сложно взять телефон, когда тебя звонят? Зачем тогда он тебе нужен?»

Вот опять я виновата. Даже в такой мелочи, он умудряется меня обвинить. Да и пошел ты нафиг.

Я злюсь. Не нравится — не пиши мне.

Но я всё-таки решаю ему ответить.

Пишу кратко: «Забудь мой номер. И больше не пиши».

Через минуту он снова звонит.

Я же игнорирую. Пусть бесится. Пусть нервничает. Может, поймет, наконец, что я не буду отвечать на все его прихоти.

Я иду по какой-то аллее с пальмами. Через дорогу, от которой простирается ряд различных крутых магазинов. Я смотрю на витрины. Эх, жаль, что пока я не могу себе позволить всю эту красоту. Но скоро все будет по-другому. Я уверена, что все наладится в моей жизни.

Приходит ответ от Боба: «Я его никогда не забуду. Потому, что хочу вернуться к тебе».

Опять двадцать пять!

Я не выдерживаю и отвечаю ему: " Наслаждайся своей Лесей!"

И тут же получаю звонок, на который не отвечаю.

И опять смс: «Алина, ответь, это правда, важно. И это не касается меня и моих чувств».

Я нахожу скамейку и присаживаюсь. Что же делать? Ответить? В сообщениях он ничего не говорит. Но явно что-то произошло. Почему он так настаивает?

Снова раздается звонок.

Я всё-таки нажимаю «принять».

— Привет, — произносит Бобби. — Тут такое дело. Ты только не нервничай.

— Да что случилось то? — нервно спрашиваю я.

— Твой Роман… попал в аварию.

— Что⁈ — поперхнувшись воздухом, выдавливаю из себя. И чуть не роняю телефон на землю. Как так? Когда он умудрился попасть в аварию? Руки мои дрожат, на глазах уже появляются слезы. Мне становится страшно. А вдруг он серьезно разбился? — Что с ним? — еле слышно спрашиваю я.

— В больнице. Травма головы. Ушибы. Во всяком случае так сказала Леся.

— В какой он больнице?

Я записываю адрес и сбрасываю звонок. Еще несколько минут пытаюсь прийти в себя. Перед глазами стоит пелена. Я почти ничего не соображаю. Встаю и на ватных ногах иду к остановке, чтобы вызвать такси.

Через пятнадцать минут мы уже мчимся к больнице. Я пулей вылетаю из машины и бегу на ресепшен. Спрашиваю девушку, в какой палате лежит Роман. Она равнодушно на меня смотрит, спрашивает, кем я ему прихожусь?

Да какая к черту разница, кто я ему⁈ Если я хочу знать, что с ним!

— Невеста! Будущая жена, — нервно добавляю я и слышу, что голос у меня все-таки дрожит.

— Так уже сидит одна жена, — зачем-то информирует она меня.

— Бывшая, — тоже зачем-то отвечаю. Она называет номер палаты, я поднимаюсь на третий этаж. И действительно Леся с Бобби сидят на диванчике и пьют кофе.

— Что с ним? — подбегаю к их милой паре.

Леся медленно поворачивает на меня голову. В глазах сверкает такая ненависть, будто я ей всю жизнь испортила. Ее взгляд словно обдувает меня ледяной прохладой. Мне даже становится не по себе.

— Ты здесь, что забыла, детка? — очень медленно и очень надменно произносит она.

— Что с Романом? — пропускаю ее вопрос мимо ушей.

— Не твое дело. Ты здесь никто!

— А может это ты здесь никто? — начинаю отвечать уже увереннее.

— Алиночка, деточка, когда Рома придет в себя, он увидит рядом с собой только меня. И поймет, наконец, что мы зря разбежались. Не надейся, ты для него больше не существуешь. Уж я постараюсь, чтобы он про тебя не вспоминал.

— В данный момент меня интересует его состояние!

— Девочки, не ссорьтесь. Это совсем неподходящее место, — вмешивается Бобби — Вова.

— А ты вообще рот прикрой, — рявкает она. — Зачем ты ей сообщил? — ее гневный взор устремляется на любовника.

— Я считаю, что это правильно. Она должна знать.

— Мы потом поговорим.

Она резко встает и стуча каблуками покидает наше общество.

— В реанимации он лежит. К нему нельзя. Врач говорит, что он крепкий, поправится. Не переживай сильно. Он пока без сознания.

Я устало опускаюсь на диван. Через несколько минут Вова приносит мне кофе.

— Я хочу его увидеть.

— К нему не пускают. Как только переведут в палату, только тогда. Поэтому я не вижу смысла сидеть здесь и ждать. Пойдем, хоть на улицу выйдем.

— Нет, я останусь.

Владимир пытается меня уговорить, но у него ничего не получается. После нескольких попыток, он тоже покидает меня. И я остаюсь наедине с молчаливой палатой, за которой лежит мой Роман и борется за жизнь. А я даже не могу увидеть ему и сказать, что он должен обязательно выкарабкаться.

Вечером ко мне подходит медсестра и просит покинуть больницу. Я наотрез отказываюсь и прошу ее дать мне хотя бы две минуты увидеть Романа. Со слезами на глазах я уговариваю ее и сую деньги.

Деньги она забирает и проводит меня в реанимацию, предварительно надев на меня халат и маску.

Смотреть на все эти подключенные и пикающие приборы страшно. Он очень бледный. Я подхожу ближе и просто шепчу ему:

— Рома, ты должен прийти в себя. Ты — сильный. Ты — самый лучший. Я знаю, что ты справишься. Я верю. Очнись, пожалуйста, я жду тебя здесь. Очень жду.

Медсестра выводит меня и просит, чтобы я поехала домой. Караулить здесь нет никакого смысла. Как только он придет в себя они сразу оповестят родственников.

Это естественно. Но я же не родственник. Я об этом не узнаю.

— У него нет здесь родственников, — всхлипываю я.

— Как это? А жена?

— Они давно развелись.