— Кто такой Кеннет? — Мой нос морщится.

Она машет рукой в воздухе и падает за подушки, чтобы спрятаться.

— Я встретила его в загородном клубе несколько месяцев назад. Я не часто его вижу. Он живет здесь большую часть года, но его семейный дом находится в Чарльстоне.

— Ты мне о нем не рассказывала.

Она не поворачивается ко мне лицом.

— Ты знаешь. Это не серьезно, просто несколько встреч. Я думаю, что он влюблен в меня. Он происходит из хорошей семьи. Все равно…

Я решаю не давить на нее. Она не упоминала его раньше, но я поверю ей на слово.

— Ты пинаешься, знаешь? Вот почему у меня здесь эти подушки.

— Я не пинаюсь, — хнычу я.

— Да-да. Клянусь, мне было бы лучше на диване. По крайней мере, я не была бы черно-синей.

Я почти верю ей, пока она не начинает хохотать. Я кидаю в нее подушку.

— Было бы глупо, если бы одна из нас спал на диване, когда у меня есть эта двуспальная кровать.

Я поднимаюсь на ноги, не совсем готовая вставать сегодня.

Наш разговор, как и мой мозг этим утром, перескакивает с темы на тему.

— Если ты носишь их в постели, теперь я знаю, почему ты не трахаешься.

Я смотрю на свою огромную футболку и пушистые пижамные штаны с принтом из крошечных свиней.

— Что не так со свиньями? — Спрашиваю я.

Она садится, и когда я иду к двери, чтобы пойти в ванную, я добавляю:

— Утки ничем не лучше.

Она начинает крякать, и у меня возникает ностальгия. Она так сильна, что у меня есть дикое желание вернуться в Чарльстон, там, где у меня будет больше таких моментов.

— Не лезь ко мне. Не пойми меня неправильно, от общения маленькой девочки с девочкой еще никому не было плохо. Но ты смотришь на меня так, как должна смотреть на член.

Я надуваю губы, и тогда меняю курс и бросаюсь на нее.

— Я так скучала по тебе, — говорю я, приземляясь на кровать и обнимая ее.

— Ладно, ладно, я тоже по тебе соскучилась. Она сжимает в ответ, и тогда я отпускаю ее. Она садится и опирается на спинку кровати.

— Я знаю, ты рассказала мне все вчера вечером, но об этом мы не говорили. Я до сих пор злюсь на тебя за то, что ты не сказала мне до сих пор.

Я вздыхаю и смотрю на свои кутикулы, которые внезапно требуют моего внимания.

— Не ворчи на меня, — говорит она.

Я не помню, чтобы я что-то говорила.

— Ты оказалась в постели с Дрю и говоришь, что не делала с ним ничего грязного. И то, как вы были взлохмачены у двери. Я бы поклялась, что ты занималась с ним сексом, если бы ты не сказала обратного. И ты удивляешься, почему Луиза такая ржавая.

— Луиза не заржавела. Секс похож на езду на велосипеде.

— В твоем случае ржавый велосипед, учитывая, как давно это было.

Я падаю обратно на стену из подушек.

— Что я должна делать?

— Я не могу ответить тебе на этот вопрос. Часть меня думает, что он, очевидно, все еще без ума от тебя, и ты была бы сумасшедшей, если бы не ухватилась за этот шанс.

— Как я могу? Почему он не ненавидит меня? — Я прячу лицо в ладонях.

— Гунн, он может обвинить тебя в том, что ты ушла. Но он чертовски хорошо знает, почему ты ушла.

Я прижимаю ладони к глазам.

— Каждый раз, когда я смотрю на него, чувство вины причиняет мне боль.

Она тяжело вздыхает.

— Я не говорила этого раньше, потому что тогда у тебя было слишком много дел. И тебе не нужен был такой совет. Но тебе нужно простить себя. Ты сделала то, что, как ты думала, должна была сделать. Он явно не сердится на тебя. И ему тоже не легко. Если он хочет попробовать…

— Он хочет, чтобы я называла его Энди, как будто это каким-то образом стирает прошлое и дает нам новое начало.

— Дрю? — она спрашивает. Я киваю, и она добавляет: — Когда я его увидела, клянусь, это было все равно, что увидеть привидение.

Я смотрю на нее.

— Слишком рано?

У нее выражение «мне жаль».

— Призрак, правда?

Я машу рукой.

— Прости меня, Кейт. Дрю — Энди — какого хрена, он сейчас здесь. Ты должен решить, чего ты хочешь, и, возможно, выход в свет сегодня вечером — это ответ.

— Как так?

— Мужчин будет много…

Я обрываю ее.

— Как это поможет?

Она протягивает руку.

— Подожди. Много мужчин, богатых мужчин…

— Деньги меня не трогают, Дженна.

— Ты позволишь мне сказать пару слов?

Я вздыхаю, затем киваю.

— Если ты сохраняешь непредвзятость и встречаешь кого-то, кто тебе интересен, значит, ты готова двигаться дальше. Если ты будешь продолжать прятаться, как ты узнаешь, ответ он или нет?

В этом есть смысл.

— Хорошо, но я не буду ни с кем спать.

— Тебе не обязательно.

— Что? Ты отказываешься от своего любовного приключения для Луизы?

— Я не сдаюсь. Я даю тебе отпуск на сегодня. Кроме того, у меня такое чувство, что сегодня вечером там будет мужчина твоей мечты.

— Ты говоришь это потому, что Дрю там не будет?

— Я говорю это, потому что у меня такое чувство внутри. Плюс не страшно, завтра Хэллоуин. Что-то витает в воздухе, и сегодняшний бал-маскарад — взрослая версия вечеринки в честь Хэллоуина. Много проделок и шалостей. Пора тебе отказаться от некоторых своих удовольствий.

Ее глаза искрятся жизнью, и я узнаю этот взгляд. Я стону. Я также знаю, что если я не выберусь отсюда, она спланирует, все вместо меня. Так что я встаю и направляюсь в ванную. Принимая душ, я думаю, что она права. После него я никому не давал настоящего шанса. И, может быть, мне пора расправить крылья и узнать, готова ли эта птица к полету.

Через несколько часов после кофе и завтрака в кафе рядом с моей квартирой приходит доставка. Женщина ловко проносит в мою квартиру несколько сумок.

— Что это? — Спрашиваю я Дженну, прячась за закрытой дверью своей спальни, потому что не хочу спрашивать перед нетерпеливо выглядящей женщиной.

— Это лечение от Белфура, — говорит она так, словно это ответ на все вопросы. Когда я складываю руки на груди, она хлопает ресницами и вздыхает. — Кеннет оплачивает мое платье и твое, хотя он еще не знает об этом.

Это Дженна для тебя. Она собирается заставить заплатить парня и за мое платье тоже.

— Дженна, я не могу.

— Ты можешь, потому что, если ты не пойдешь, я не пойду.

Она пожимает плечами, как будто это конец.

Только так, потому что протест не работает. Меня заставляют вернуться в гостиную, а женщина достает великолепное платье за великолепным платьем из отдельных пакетов с одеждой известных дизайнеров высокого класса. Также есть туфли и клатчи, специально подобранные для каждого наряда. Есть даже белье. Женщина, чей нос не мог быть выше в воздухе, наконец уходит, показав нам все и пообещав забрать все, что мы не хотим, на следующий день.

— Давай, выбирай одно, и тогда мы сможем посмотреть друг друга.

Я указываю на сумки.

— Нет, ты первая. Это твой день, Золушка. Твоя фея-крестная только что ушла.

Ее рот раскрывается.

— Я не Золушка на этом балу. У меня есть мой Принц, и пришло время тебе найти своего или хотя бы того, кого опробуешь ночью.

— Хорошо, но Золушка не выбирает первой. Ее злые сводные сестры получают лучшие платья.

Она выглядит ошеломленной, указывая на себя.

— Я злая?

— Да, да, ты. — Я смеюсь. — Ты та, кто хочет, чтобы меня наряженную трахал какой-то незнакомец, пока сам сможет добраться до моей стеклянной туфельки.

— Что ж, правда.

Она суетливо кружится и выходит из комнаты со всеми сумками. Она примеряет платья и останавливается на королевском синем платье с кружевными аппликациями, которые скрывают определенные части тела, обнажая кожу таким образом, что у Кеннета отвиснет челюсть.

— Вот, попробуй вот это.

Она протягивает мне белоснежное платье. Это не тот вариант, который я бы выбрала, но она напоминает мне, что у Золушки нет выбора. Так много хочется ответить. Платье имеет низкий вырез с глубоким декольте. Если бы не прозрачный кусок ткани посередине, я бы выскочила из него. Тем не менее я не смогу надеть лифчик, и, судя по обтягивающему виду платья, я не смогу надеть и трусики.