– Да!

– Тогда на утреннее солнце, мой друг! Даруем нашим друзьям и подругам счастье лицезреть трезвого доктора Мэя.

– От вас жутко несет перегаром…

– Отнесемся к этому как к неизбежному злу. Алкоголь так и сочится из меня. Когда я потею, изо всех пор выходит не пот, а алкоголь! В медицинском смысле я бессмертен: я про– и заспиртован! На палубу! На палубу!

Они поднялись по широкой, источенной червями лестнице и увидели перед собой довольно плотную толпу. Женщины, дети, старики. Две пары носилок: бамбуковые палки с натянутым между ними брезентом. На одних лежала пожилая женщина, на других – мужчина средних лет. Он скрипел зубами, испытывая, наверное, страшные муки, но на лице его это не отражалось, а глаза ничего, кроме почтительного испуга, не выражали. У носилок стояла вся его семья: жена, четверо детей, его родители и даже прабабушка, от которой только и осталось что обтянутый кожей скелет. При виде доктора Мэя она повалилась на колени, умоляюще вздымая руки.

Все ожидающие как по команде согнулись в глубоком поклоне, приветствуя того, с кем связывали единственную надежду на выздоровление, премудрого и предоброго целителя Мэй Такуна.

– И вот так тридцать лет подряд! – сказал доктор Мэй. – Как мне сказать им, что я ни на что не гожусь? Они этого никогда не поймут. То, что я пью, они видят и понимают – потому что наглядно…

– Необходимо немедленно осмотреть больного с носилок! – сказал доктор Меркер.

– Пожалуйста! Разве я против?

Доктор Мэй произнес несколько китайских слов, которые Меркер не понял. Наверное, это был диалект «водных китайцев». Скорее всего, доктор Мэй объяснил, что прием будет вести другой врач, иностранец, но сам он обязательно будет присутствовать и за всем наблюдать. Люди успокоились. Они смотрели на Меркера выжидательно, но с надеждой, уважением и любопытством.

Они никак не могли взять в толк, как это врач-европеец выбрался в Плавучий город, чтобы лечить их. Место белому врачу – на суше, во врачебных чертогах богачей, будь то в Коулуне или в самом Гонконге. Белые привыкли разъезжать в украшенных разноцветными флажками лодках и разглядывать «людей воды» как разглядывают в зоопарке редких животных, щелкая фотоаппаратами и приговаривая «вэри найс» – «очень мило».

– Приступим? – спросил доктор Меркер, которого ужасно удручала бросающаяся в глаза нищета пациентов. Джонку доктора окружали сампаны больных. Родственники терпеливо ждали в плоскодонках. После первого, поверхностного осмотра доктор Меркер сделал вывод, что половину пациентов необходимо немедленно госпитализировать. Но кто их примет, если им нечем заплатить? И главное, кто вообще возьмется доставить их на сушу? Родиться на воде – умереть на воде! Таков здесь заведенный порядок жизни.

– Приступим! – повторил доктор Мэй. – Я готов!

Он указал на лежавшего на носилках больного и взмахнул рукой. Не поднимавшаяся до сих пор с колен старушка поцеловала палубу джонки. Двое крепких мужчин, соседи больного, взялись за носилки и понесли их мимо врачей вниз по лестнице. В этот момент от джонки, затарахтев, отвалила моторная лодка.

– Ну, теперь держитесь, Фриц! – сказал доктор Мэй. – Этот посланник богов разнесет сейчас по всему городу благую весть о том, что доктор Мэй трезв и ведет прием! Через час больные облепят мою джонку как пчелы улей. Славный вам предстоит денек!

– Я даже не успел узнать у вас, чем я смогу воспользоваться. О рентгеновском аппарате можно забыть. Мембранный стетоскоп у вас, по крайней мере, сохранился?!

– Все есть, Фриц, все есть.

– В ржавчине, никуда не годное?

– Нет. Единственное, что я чистил, были инструменты. Я их уважал, я ухаживал за ними. Я ведь всем своим существом врач!

Вернулись на палубу оба носильщика. И с ними Янг в своем облегающем красном платье с разрезами по бокам, совершенно здесь неуместном.

– Я велела положить его на диванчик, – сказала Янг. Волосы она гладко зачесала назад и собрала в узел. Выглядела она великолепно.

– У него сильные боли.

– Мы немедленно идем.

Бросив взгляд на толпу, Меркер понял, что до обеда у него будет дел по горло. Сбежав вниз по лестнице, направился прямо в приемную.

Через некоторое время за ним последовал доктор Мэй: он задержался, чтобы сказать ожидающим своей очереди еще несколько слов.

– Доверьтесь ему! – сказал он. – Моя душа перелилась в его. И только тело осталось чужим. Но разве тело лечит? Исцеляет небесная благодать, и она в нем есть. Отнеситесь к нему как к одному из нас…

Доктор Меркер начал с осмотра скрючившегося от боли человека. Ощупав его и проверив рефлексы, сразу понял, что на джонке ему ничем не поможешь. Доктор Мэй сел в ногах больного на диванчике.

– Его нужно немедленно отправить в больницу! – сказал Меркер.

– Какие странные вещи вы говорите. И с какой легкостью…

– У него закрылся желчный пузырь. Желчные камни совершенно блокировали выход из пузыря, и он воспалился.

– Пропишем ему чай, – спокойно проговорил доктор Мэй.

– Нет! Он ему не поможет. В некоторых случаях чай может вымыть почечные камни или песок, но не желчные камни.

– Сам знаю! Я врач, а не самоучка какой-то. Но вы-то, Фриц! Вы-то! Хороши, нечего сказать! Первый случай, и вы такой фортель выкидываете! «В больницу»! В какую же! В вашу превосходнейшую «Куин Элизабет»?

– Почему бы и нет?

– А вы попытайтесь уговорить главврача! «Водный китаец» на белоснежной больничной постели? Да вас мои корабельные мышки на смех поднимут!

– Откуда у вас можно позвонить?

– Позвонить? Вы все еще не поняли, где находитесь! Единственные телефоны на воде – на судне-ресторане и полицейских катерах, которые несут здесь патрульную службу.

– Тогда я позвоню с патрульного катера.

– Чистое безумие, но с вас станется! Ну, допустим, вам повезет и койку ему дадут. Но больной не хочет в больницу.

– А здесь он умрет. Причем в страшных муках!

– Зато он умрет на своей джонке. Для него важно только это.

– Но это же чистой воды безумие!

– Фриц, попытайтесь перестроиться. Вспомните об обезьяньих деликатесах… что смерть? Смерть самая обыкновенная в мире вещь.

– Но ведь он вполне может выжить! После трехчасовой операции и двухнедельного пребывания в больнице он будет у нас бегать как заводной. Вы это не хуже меня знаете!

– Попытайтесь, Фриц. – Доктор Мэй поднял обе руки. – Закупоренный желчный пузырь – это судьба. А с ней не спорят. Ей подчиняются.

– Только не я! Мэй, объясните этому человеку, что его еще сегодня доставят в больницу на сушу.

– Скажите ему сами.

– На моем ужасном китайском?

– Он вас поймет.

Доктор Меркер нагнулся над больным. Тот уставился на него полными боли глазами. Губы его были сжаты. Показывать врачу свои страдания недостойно мужчины.

– Твой живот надо вскрыть, – медленно произнес доктор Меркер на кантонском диалекте. – Здесь я этого сделать не могу. Мы тебя отвезем в лучшую больницу Коулуна. И сегодня же вечером твоя боль пройдет.

Больной промолчал, но его глаза закрылись. Меркер поднял голову и бросил на доктора Мэя вопросительный взгляд.

– Он меня понял?

– Наверняка! Хотя от вашего китайского подохнуть можно.

– Я знаю.

– Мы с Янг будем по очереди давать вам уроки. Через месяц подучитесь.

– Где больной мог бы подождать, пока за ним приедут?

– На палубе. За надстройкой для рулевого. Ах да, вы ведь еще не знакомы с моей джонкой. С вашей джонкой, Фриц. Заглядывали вы за высокую деревянную надстройку? Когда-то там был мой бельэтаж! Кухня, бар, салон, библиотека! Там мы и жили… а внизу находились только наши спальни и моя приемная. Я тогда еще носился с идеей перестроить джонку и перенести все жилые помещения наверх. А внизу устроить маленький, но достаточно удобный госпиталь – для тяжелобольных, вроде этого с желчным пузырем. Неплохая была идея… А потом это горе…

Янг поднялась на палубу. Оба соседа вновь уложили больного на носилки, и вниз спустился очередной пациент. Донельзя смущенный и растерянный, он замер перед Меркером в глубоком поклоне. Доктор Мэй кивнул: