Анализ Швеца основан не столько на инсайдерской информации о людях, стоявших за статьей в "МК", сколько на его подготовке и знаниях как бывшего агента КГБ, хорошо разбиравшегося в тех же самых методах работы, видевшего и проводившего активные операции изнутри; знающего, как завербовать американского агента и фактически делавшего это самостоятельно; и знающего, что говорят в разведывательных операциях, как их искать их маркеры и как их не допускать. Этот опыт он приобрел, работая с КГБ в Вашингтоне в то же самое время, когда Дубинина работала в резидентуре Нью-Йорка. Он также работал в одном отделе с Александром Елагиным и Юрием Антиповым, исполнявшими обязанности начальника резидентуры КГБ в Нью-Йорке в середине 1980-х годов. В результате его знакомство с торговыми операциями и протоколами, которые регулировали операции как для Юрия Дубинина, так и для его дочери, помогло выявить несоответствия в её отчёте, которые весьма показательны.
Среди прочего Швец отметил аномалии в задокументированной жизни Натальи, которые оставили окутанными тайной два года после её окончания Московского государственного института международных отношений (МГИМО). Такое часто случается, говорит Швец, с молодыми разведчиками, которые проходят подготовку в Краснознаменном институте имени Юрия Андропова и должны прикрыть эти годы фиктивным трудоустройством, прежде чем приступить к оперативной работе. – После окончания обучения вы проводите от одного до трёх лет на тренировках. И вы просто исчезаете из поля зрения на некоторое время. Но затем, когда вы составляете свою официальную биографию, вам нужно оправдать эти два или три года.
А когда он заглянул в прошлое Дубининой, то нашел массу вопросов без ответа.
“В разных российских изданиях место работы Натальи в то время обозначено весьма странно: Лаборатория проблемного анализа международных отношений, – поделился он. – На самом деле такой лаборатории в Советском Союзе в то время не было, и самое близкое название было Научный центр информации (НЦИ), который был неофициальным названием Первого главного управления КГБ.”
– Дубинина молчала с 1986 года до следующего дня после избрания Трампа, – сказал Швец. – И вдруг она выходит с большим интервью, опубликованным в тот же день. Ясно, что оно было составлено заранее и ожидало результатов голосования. "МК" проявил себя важной частью крупной российской операции по прикрытию следов HUMINT, призванной замаскировать истоки контактов Дональда Трампа с русскими. Вместо этого он навёл на них прожектор.95
Само издание "Московский комсомолец" также представляет интерес, поскольку, по данным Guardian, в прошлом оно помогало как советской, так и российской разведке, включая публикацию дезинформации, предполагающей, что ренегат Александр Литвиненко, (агент ФСБ, обличавший военные преступления Путина в Чечне, коррупцию в мэрии Собчака и противоправные попытки молодого российского правительства заглушить опозиционные голоса), умерший от отравления радиацией в лондонской квартире, мог быть убит американцами.
Швец также говорит, что "МК" неоднократно использовался КГБ, ФСБ и СВР для активных мероприятий. 96
“Я не понаслышке знаю, что ”Московский комсомолец" применялся для информационных атак российской разведки, – написал мне Швец в текстовом сообщении. – Я знаю их образ действий, потому что меня обучали по тем же учебникам, что и Путина и тех, кто руководит российскими спецслужбами. Содержание [в интервью Дубининой] было очень символичным. Это было не то, что редактор мог напечатать без разрешения Кремля.”
Он считает, что статья была отредактирована “до последней буквы на самом верху российского сегмента HUMINT и тщательно выверена Кремлём” перед публикацией.
Швец добавил: “Образ действий КГБ ясно показывает, что Наталья была офицером КГБ, и ее история в "МК"вместе с некоторыми другими публикациями российских СМИ было попыткой скрыть истинный характер контактов КГБ с Трампом".
В данном случае, сказал Швец, интервью Дубининой напоминает ему о том, что произошло в 2009 году, когда Владимир Путин назначил Гундяева новым главой РПЦ, вскоре после чего отставной агент КГБ рассказал прессе о своей давней дружбе с отцом Кириллом. Все поняли, что это было интервью с куратором КГБ нового патриарха. Это было совершенно ясно. Это было послание КГБ новому патриарху Русской Православной Церкви, в котором говорилось: "Ничто не забывается, помните, кому вы служите и следуйте линии партии". То же самое относится и к интервью Натальи, но на этот раз ФСБ здоровалась с Дональдом Трампом, прикрывая рукой от журналистов и следователей реальное происхождение связи с ним.
Как мы помним, заявления Дубининой о том, что она встретила своего отца в аэропорту по прибытии, взяла его на импровизированную экскурсию по Нью-Йорку и поднялась в офис Дональда Трампа – нарушают все протоколы дипломатического поведения. Не могло быть никаких импровизированных прогулок – дипломата встречали, садили в авто и сопровождали до офиса. Всё. Советские дипломаты, если только они не были офицерами разведки, избегали любых несанкционированных, неофициальных контактов с американцами.
По словам Швеца, карьерные советские дипломаты, которые не были шпионами – КГБ называл их “чистыми” – редко покидали свои кабинеты, разве что для слушаний на Капитолийском холме, публичной презентации какого-нибудь доклада или поездки в Госдепартамент за официальными документами. Они строго избегали личных встреч с американцами, во время которых ФБР могло попытаться их завербовать. Поэтому было довольно легко определить, кто из советских дипломатов и журналистов на самом деле работал на КГБ.
Наконец, даже если принять рассказ Натальи, в котором она и ее отец нарушили такие строго соблюдаемые протоколы в первый же день его пребывания на посту посла, есть еще одна проблема, а именно утверждение, что её отец своим глубоким знанием английского языка ослепил Трампа настолько, что тот “сразу растаял.”
Юрий Дубинин настолько плохо владел английским, что его неспособность выучить язык цитировалась в "Вашингтон Пост",97the New York Times, United Press International,98 the Chicago Tribune,99 Newsweek,100 и многих других изданиях как необычный и серьёзный недостаток для посла, занимающего столь заметную должность.
По данным Newsweek, уже после приезда в США Дубинин начал изучать английский язык с репетитором, 101 но даже тогда ему приходилось полагаться на переводчиков на пресс-конференциях.102 В мае 1986 года, всего через два месяца после переезда в Нью-Йорк в качестве посла в ООН, Дубинин получил ещё более престижный пост советского посла в столице. Газета "Вашингтон Пост" сообщала, что данный выбор был “неожиданным решением”, и что “Москва порвала со своей практикой назначения экспертов по американским делам и свободно владеющих английским языком на высшую дипломатическую должность в Вашингтоне.”103
Точно так же “Нью-Йорк Таймс” отмечала, что назначение Дубинина послом “поразило некоторых дипломатов”, учитывая, что у него был “недостаток”, состоящий в необходимости наличия "переводчика для общения с англоговорящими собеседниками".104
С точки зрения Швеца – майора КГБ – неумение Дубинина говорить по-английски не было случайностью и, возможно, даже стало причиной, по которой выбрали именно его на столь видный пост.
В то время Швец посещал советское посольство почти каждый день.
– Поскольку Дубинин не говорил по-английски, то он просто сидел в своем кабинете в посольстве, не выходя из здания. Он занимал третий этаж и жил в полном уединении. Он не появлялся даже на общих обедах. Его жена спускалась за едой в столовую сама. Он жил отшельником в советском посольстве по меньшей мере полтора года, даже не подписывал ни одной телеграммы из США в Москву, то есть не пересекался ни с кем, даже с курьерами.
Его предшественник Анатолий Добрынин, легенда советской дипломатии, служил послом в Соединенных Штатах в течение двадцати четырех лет, то есть шести сроков президентов, начиная с Кубинского кризиса. Но он был отозван Горбачёвым, который явно старался переформатировать американо-советские отношения. Добрынин был так близок с Генри Киссинджером, что обедал с ним четыре раза в неделю и плавал с ним на борту президентской яхты "Секвойя". По словам Збигнева Бжезинского, занимавшего пост советника по национальной безопасности при Джимми Картере, этот сдвиг – возвращение Добрынина в Москву – был симптомом намечающейся Горбачёвым разрядки напряженности между двумя супердержавами.105
