Британский антрополог Робин Данбар [12] утверждает, что в основе отделения человека от других гоминидов лежит не производство орудий, а способность к религии и «рассказыванию историй» («story telling»). Только создав параллельный наличному миру воображаемый мир – пишет он, человек может взглянуть на наличный мир «со стороны» и спросить себя, почему мир таков, каков он есть. Из такого вопроса вырастают философия и наука. Данбар говорит о двух типах «параллельных миров»: воображаемом мире как рассказывании историй (fictional world of story telling) и «мире духов», который он называет «para fictional», имея в виду что он «фиктивен» но в него верят как в реально существующий. В этой интерпретации магический мир выступает как частный случай воображаемого фиктивного мира.

Данбар считает религию и способность к рассказыванию историй специфически человеческими способностями на том основании, что они предполагают язык, и только у человека язык развит до такой степени, чтобы сделать возможными религию и рассказывание историй. В этом, как мне кажется, проявляется «когнитивизация» культурогенеза, свойственная многим антропологам [13][14]. Психологически более правдоподобной мне представляется другая гипотеза: вера в параллельный мир духов первична, а символический язык возникает на основе этой веры как способ обращения к духам. Ведь сигнальный язык существует и у животных, но этот язык сигнализирует о явлениях реального мира (опасности, готовности к спариванию, наличию потенциальной добычи и т.п.). Только знак и символ (например, рисунок на стене пещеры) или звук, обращенный к невидимому собеседнику (душе тотема, или умершего предка) может стать элементом человеческой речи – абстрактного языка, в котором знаки (слова, символы) обозначают не видимое в наличном мире, а нечто воображаемое, не присутствующее в поле восприятия. Поэтому не язык делает возможным веру в магический мир, а вера в магический мир приводит к возникновению абстрактного языка символов и знаков. Первый знак или символ (и соответствующее ему устное слово) – это заклинание как обращение к существам невидимого мира. Создав фиктивный мир знаков и символов, человек мог и манипулировать с ними вместо их физических референтов, и, таким образом, запоминать, планировать, воображать и мыслить. Таким образом, язык возникает тогда, когда появляется вера в невидимый мир духов.

Как возникла идея потустороннего мира? Нейробиологи Ньюберг, Д’Аквили и Рауз [15] выводят происхождение веры в потусторонний мир из необходимости контроля над экзистенциальной неопределенностью жизни, свойственную древнему человеку. В отличие от животных, человек осознал факт своей смертности, и это вызвало чувство глубокой фрустрации. Вера в загробную жизнь помогла избавиться от чувства фрустрации. Постепенно загробный мир стал населяться не только душами предков, но и духами животных, от которых зависела жизнь людей, и развились особые ритуалы жертвоприношения, нацеленные на умиротворение и ублажение духов. Весь процесс рассматривается как результат естественного отбора, в котором «верующие в магию» получали преимущество перед «неверующими». Таким образом, авторы рассматривают магический мир как эволюционно развившуюся и полезную для выживания иллюзию. Какими данными поддерживается эта теория?

Как я уже писал в предыдущей главе, первыми признаками веры в невидимую реальность можно считать захоронения с присутствующими там артефактами: орудиями и украшениями. Первые захоронения этого типа, сделанные около 100 000 назад, принадлежат людям современного типа [16]. Интересно, что у неандертальцев, долгое время сосуществовавших с человеком современного типа, не было такого типа захоронений. Объем мозга неандертальцев превышал объем мозга современного человека [17]. Они умели делать весьма совершенные орудия и жилища из костей мамонта, обладали речью и способностью к воображению, однако, у них не было представления о сверхъестественном невидимом мире. Возможная причина состоит в том, что для представления о сверхъестественном (магическом, загробном) мире необходима способность воображать существа, которые не имеют соответствующих коррелятов в видимом мире. Так, собираясь на охоту, человек мог по памяти представить себе образ реального бизона или оленя, а вот для невидимого духа бизона или оленя в наглядном мире не было соответствующих ему объектов. Иначе говоря, для способности представить себе невидимый потусторонний мир, человеку необходим новый уровень способности к воображению – сверхъвоображение – способность воображать несуществующее, фантастическое, невозможное. Такая способность к сверхъвоображению появляется лишь у человека современного типа, и проявляется в захоронениях артефактов вместе с телами умерших сородичей, и, позднее (около 30 тыс. лет назад) – в наскальных рисунках и скульптурах фантастических существ – полулюдей-полуживотных.

Анализ происхождения искусства в предшествующей главе приводит к выводу, что палеолитические изображения животных и людей открывали двери в магический мир, в котором обитали духи животных и умерших предков [18]. Таким образом, раздел реальности на обыденный и магический миры совпадает с возникновением искусства и существует с начала истории. Своего апогея этот раздел достигает в Древнем Египте, с его детализованными описаниями подземного Царства мертвых и обитающих там магических существ. Первая известная попытка преодоления шаманизма и введения единобожия фараоном Аменхотепом IV (Эхнатоном) в 1424 -1388 гг. до н.э. не имела успеха, но получила продолжение в иудаизме и христианстве. В христианстве и исламе магический мир шаманизма, населенный духами животных и предков, превратился в ад и рай, также обитаемые магическими существами (демонами или ангелами) и душами умерших. И тем не менее, как и в эпоху палеолита, в современном мире магическая реальность представлена в виде символов – словесных описаний, изображений или фильмов.

Что касается воображаемой обычной реальности, она могла отпочковываться от магической уже в эпоху палеолита. Как отмечает Стивен Миттен [14], помимо функции общения с сакральным миром, искусство изначально имело и утилитарную функцию сохранения информации. Эта функция особенно выпукло выступает в форме многочисленных костяных пластинок с нанесенными на них параллельными линиями. Постепенно знаки и символы, относящиеся к предметам обычной реальности (орудиям, животным, одежде и т.п.) формировались в язык, лишенный сакрального содержания и отражающий воображаемую реальность обыденной жизни.

Итак, можно предположить, что сознание как самостоятельный феномен возникает в эпоху позднего палеолита как структура реальностей, включавшая в себя обычную реальность видимого мира, магическую реальность сакрального мира и отпочковавшуюся от нее воображаемую обычную реальность, отражающую видимый мир в виде знаков и символов. Такая биполярная структура сознания, в которой обычный (как видимый, так и воображаемый) мир противопоставлен невидимому магическому миру, позволяет человеку вырваться из скованности обыденной реальностью и взглянуть на нее «со стороны», так сказать, глазами богов. Эта возможность рефлексии, то есть взгляда на свою жизнь со стороны, открывает дверь для науки и философии, но она же делает жизнь человека более сложной, заставляя человека постоянно разделять свое мысленное пространство на обычную и магическую реальности. В каком-то смысле, создав невидимую реальность, человек уже не может из нее выйти и постоянно «смотрит на себя» глазами своего двойника, попавшего в невидимую реальность. Назовем процесс такого удержания границы между обыденной и магической реальностями «усилием разграничения». В обычной жизни здорового человека такое усилие разграничения осуществляется бессознательно и не замечается нами, как мы не замечаем дыхания или биения сердца. Однако жизнь заметно осложняется когда, при определенных условиях или некоторых заболеваниях, усилие разграничения начинает давать сбои.