— Шесть мини-единиц до начала, — доложил третий голос откуда-то сверху.

Суета на палубе постепенно приближалась к Уэверли. Он стиснул пистолет, отполз на три ярда в сторону, выпрямился, стараясь оставаться в тени, и метнулся к приземистой рубке. Свернул за угол — и едва не столкнулся с очередным уродцем: зернистые сережки, как у петуха, только синего цвета, двухдюймовые глаза оттенка зеленого бутылочного стекла, вертикально расположенные губы, из-под которых виднелись три ряда отливавших медью клыков, худосочная шейка, переходящая в тело наподобие коровьего, но обернутое в кожистые крылья. Уэверли отшатнулся и инстинктивно выставил перед собой руки, как бы отгоняя чужака.

— Хазрах опп ирикик! — прорычало существо. — Ты чья быть? Ты моя напугать до чешуя! Что надо быть?

— М-меня прислал Эмказиз, — пролепетал Уэверли, импровизируя.

— А, так тебе босс быть надо.

— Ну да, точно. Я хочу видеть босса.

— Тебе какая босс? Спаривать, кормить, отдыхать, награждать, наследный или тот, кто заставлять? — Чужак выкинул за борт огрызок синей сигары.

— Э… босс боссов… самый главный.

— Балвовац внутри, репетировать вторая сцена. Твоя слыхать, что случиться на берегу?

— Вообще-то, я прямиком от…

— Как там метеориты зажечь?

— Крайне зрелищно. Кстати, а скоро все начнется тут?

— Через пять минут.

— Спасибо.

Уэверли прошмыгнул мимо ходячего ужаса и добрался до освещенного дверного проема в пятидесяти футах от угла рубки. Наверху, невидимый из-за прожекторов, что заливали светом палубу, кто-то пронзительно вопил. Стоило Уэверли подойти к двери, как показались два существа. Одно, вооруженное, выступало на шести ногах и смахивало на трехфутового синего краба, а другое выглядело как семифутовая колонна прозрачно-желтоватого желе.

— Стоять, внутрь нельзя! — скомандовал краб. — Ик ирикик опсрок, сам знаешь!

— Погоди-ка, Сол, — произнес желеобразный тип голосом, напоминавшим запись на старом магнитофоне. — Разве ты не видишь, что он прибыл с места событий? Вон как наряжен!

— Паршиво у него получилось. Никого не обманет.

— Чего тебе, а? Говори быстрее. Балвовац готовит запуск.

— Ип орикип сланк, — отчаянно выпалил Уэверли.

— Прости, я плоховато говорю по-гимпски. Лучше уж на местном, как велит босс по стилю.

— Генебракс трындит! — рявкнул Уэверли. — Пропустите, иначе всему кранты!

— Надо потолковать с Мелом насчет его гонцов, слишком много они себе позволяют. — Эти слова прозвучали уже в спину Уэверли, который гордо прошел мимо переглянувшихся и расступившихся охранников.

Он очутился в помещении, где было ослепительно светло и царила суматоха. Напротив пятидесятифутовая стена переливалась многочисленными огнями. Под нею расположились на высоких табуретах с полдюжины коротышек: оранжевые шкуры, многосуставчатые лапы дергают за рычаги. На возвышении слева круглое существо, у которого, похоже, было сразу четыре головы, выкрикивало распоряжения — во все стороны одновременно — через четыре рупора.

— Ладно! — расслышал Уэверли. — Первый, третий и четвертый — все готово! В чем заминка со вторым и пятым?

— Эй, ты! — Чешуйчатый монстр в пажеском парике с локонами всучил Уэверли стопку бумаг. — Отнеси это Балвовацу, а то он весь на слюну изошел.

Уэверли растерянно смотрел на уходящего монстра. От шума вокруг звенело в ушах. Все стремительно приближалось к финалу, и, если не сотворить чего-то сей момент…

— Всем стоять! — гаркнул он. — Нельзя этого делать!

— Сплошное расстройство, верно, парень? — прочирикало ему на ухо тучное существо слева. — Будь я режиссером этого позора, этого жалкого зрелища, я бы растопил полярные шапки. Вот где красота и размах! Наводнения, бури…

— Передайте-ка это Балвовацу. — Уэверли впихнул стопку бумаг проходившему мимо чужаку, схожему обликом с оплывшим пудингом.

Чужак замешкался, выставил мембрану, фыркнул, потом сказал: «О’кей, я отнесу, отнесу» — и двинулся дальше. Уэверли последовал за ним, соблюдая дистанцию.

Гонец привел Уэверли в помещение, представлявшее собой круговую арену; оно изобиловало разнообразными экранами, приборами, рычагами и яркими огнями софитов; стоял неумолчный гул, сопровождавший работу техники. Вся активность, похоже, была ориентирована на подиум в центре, где возвышалось вращающееся кресло в красно-белую полоску, достаточно просторное, чтобы в нем уместилось существо с тройными конечностями.

— Где Балвовац? — спросил невозмутимый гонец у какого-то диковинного организма, сильнее всего смахивавшего на пучок тонких синих ножек под полосатой рубашкой поло.

— Он пошел на эстетический монтаж — убедиться, что там все в порядке, — трубно отрезал в ответ организм. — Отпусти мою рубашку, пока я не позвал стюарда.

— Передай ему вот это, — сказал гонец и, вручив рубашке на ножках стопку бумаг, удалился.

Уэверли поспешил спрятаться за подставкой могучего кресла, нервно огляделся, поставил ногу на подпорку…

— Две минуты, — сообщил голос из динамика. — Все операторы по местам!

— Эй, ты, у девятой камеры! Не слышал, что ли, двухминутную готовность объявили.

Уэверли обернулся и увидел мелкое существо, похожее на проволочную вешалку для одежды, только вместо крючка у существа была голова — этакое скопище разноцветных бородавок.

— Следите за языком, приятель, — предостерег Уэверли. — Меня прислал Балвовац. Я тут временно его замещаю. Э… рубильник включен?

— Самое время проверки устраивать!.. Ладно, сэр, давайте забирайтесь. Полторы минуты осталось.

Уэверли влез на кресло, устроился поудобнее, осмотрел мешанину рычагов, педалей, верньеров, переключателей и спаренных кнопок с разноцветными огоньками возле них.

— Не балуйтесь там с настройками, — потребовал бородавчатый тип. — Все уже подготовлено, я сам выставлял значения. Вам нужно лишь дать полную мощность, когда загорится световой сигнал и заряд будет на максимуме.

— Ну разумеется, — покивал Уэверли. — Не волнуйтесь, я не собираюсь нажимать вон ту зеленую кнопку, например…

— Если хотите сбежать, надо было сразу отказаться и не приходить сюда. Лучше сосредоточьтесь. Пятьдесят одна секунда, вы уже в эфире.

— А как насчет большой голубой кнопки?

— Зачем вам больше света? У народа и так глаза слезятся.

— Может, вон та желтая?..

— Экраны работают, разве не видно? Да что за напасть такая, наприсылают всяких бестолковых…

— Ладно-ладно, дерну за черный рычаг…

— Во имя Пада, вам не нужны фильтры! Сейчас же темно!

Уэверли взъерошил волосы обеими руками, потом стал тыкать пальцем поочередно в каждый верньер.

— Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик…

— Осторожнее с тем, который «пять», — предупредил инструктор. — Иначе вся нагрузка пойдет на левый стабилизатор…

Громыхнула дверь. Уэверли оглянулся на звук. Огромное существо в белом одеянии — прижатые к туловищу руки напоминали свернувшихся в кольца боа-констрикторов — ворвалось в помещение и устремило на кресло взор выпученных глаз на стебельках. Казалось, на тебя глядят очищенные от кожуры томаты.

— Эй, а ну быстро слез оттуда! — пророкотало существо.

Руки-удавы развернулись и метнулись в сторону Уэверли. Тот ускользнул, схватился за рычаг, который ему запрещали трогать, и резко дернул.

Кресло под Уэверли содрогнулось, пол вдруг вздыбился, точно грузовой самолет, брошенный пилотом в опасный, последний в жизни крутой набор высоты. Что-то громко заскрежетало; бородавчатое существо внезапно очутилось на коленях Уэверли и принялось тянуть за большой рычаг. Сам Уэверли скатился с кресла, успев увидеть, как чудовищная туша Балвоваца пронеслась мимо опоры, нелепо и страшно размахивая длинными смертоносными конечностями. Софиты вокруг арены замигали, противно и истошно завыла сирена, затрезвонили аварийные сигналы. Уэверли, распростертый на полу и цеплявшийся за какую-то стойку, вдруг заметил, как поблизости открылась крышка панели управления; под ней прятался терминал.