Идея консолидации арабского мира, которую продвигал Насер, далеко не оригинальна. Корни панарабизма уходят вглубь веков. Во имя чего арабам следовало объединиться в XX веке? Ради великих завоеваний? Но эпоха победоносных арабских армий давно завершилась. Ради независимости от Запада? Но мировая система империализма распалась в 1970-х годах. На закате 1960-х годов ряд колоний уже обрел суверенитет; для прочих это было делом ближайшего будущего.

Возможно, арабам надлежало объединиться ради экономического процветания? Но оно предполагает долгий и тяжелый труд всего народа. Даже инвестиции не приносят мгновенных результатов.

В конце 1950-х годов иракцы жаждали хорошей жизни здесь и сейчас – не думая, что надо опять затянуть пояса и позаботиться о перспективах. Хашимитам нужно было продержаться у власти до 1970 года – к тому времени их программы по развитию Ирака принесли бы плоды. Кроме того, осенью 1970 года Насер внезапно скончался от сердечного приступа.

Отнюдь не все англичане воспринимали Ирак в качестве сырьевой базы. Многие из них искренне любили эту страну. 30 июля 1958 года Джеральд де Гори организовал в Лондоне траурный вечер, посвященный Хашимитам и Фейсалу II, его родственникам и соратникам. Мероприятие состоялось в Савойской часовне. Де Гори не мог не почтить память своих иракских друзей: он знал Фейсала с рождения, Абд аль-Илаха – с того момента, как принцу исполнилось 12 лет, а Нури ас-Саида – с 1925 года.

В назначенный день в часовне собрались более 400 человек. Арабский мир представляли Иссам ас-Саид (внук Нури) и Дхиа Джафар (эксминистр развития Ирака). Все остальные были британцами. Де Гори разослал приглашения не только политикам и военным, но также пожилой мисс Борланд (медсестре Фейсала II); мисс Рамирес (его престарелой гувернантке); мистеру Харвуду (сотруднику Скотланд-Ярда, отвечавшему за безопасность Хашимитов во время их визитов в Англию); мистеру Джеулу (исполнявшему обязанности личного слуги иракского монарха в Лондоне). Все они пришли.

Некоторые из собравшихся скорбели не только по своим знакомым, погибшим от рук бунтовщиков, – они оплакивали династию, которую помогли привести к власти. Дама преклонного возраста, скромно занявшая место в дальнем уголке зала, оказалась сестрой Гертруды Белл – «королевы пустыни», которая сыграла важную роль в возведении Фейсала I на престол. Леди Корнуоллис приехала одна – ее муж тяжело болел. Кинахан Корнуоллис познакомился с Фейсалом I еще во время работы в Арабском бюро. Он провел на Ближнем Востоке более 20 лет и в 1941 году – когда ситуация была критической – стал послом Великобритании в Ираке. В разгар Второй мировой войны, будучи в Багдаде, Корнуоллис узнал, что оба его сына погибли на фронте. Он умер в июне 1959 года – спустя год после гибели династии, которую так долго и преданно поддерживал.

Расстрел королевской семьи Ирака в 1958 году сродни расстрелу Романовых в 1918 году. В обоих случаях были убиты не только монархи, но и женщины, дети, слуги. Для главы государства смерть в результате переворота, революции или войны является профессиональным риском. Но уничтожение всех, кто просто оказался рядом с ним, предвещает неразборчивое будничное насилие.

С падением иракских Хашимитов погибли лучшие представители семей старой Месопотамии и нового среднего класса. В Ираке были утрачены мир и порядок, необходимые для развития любой страны. Английские чиновники, инженеры и ученые посеяли в плодородную почву Междуречья семена, которые впоследствии дали бы богатый урожай. Но история распорядилась иначе.

Революция 14 июля 1958 года принесла в Ирак хаос, упадок и разрушение. Отчасти это объясняется тем, что до Первой мировой войны Ближний Восток не подвергался грубым вмешательствам извне. В целом, он существовал довольно изолированно от западного мира и представлял собой саморегулирующуюся систему. Восток всегда поглощал и перерабатывал чужеродные элементы. Он подобен глине – ее можно обжечь и покрыть шумерской клинописью, построить из нее небоскребы, как в йеменском городе Шибам, превратить ее в марокканскую керамику или изразцы, которыми украшена стамбульская Голубая мечеть, – но глина останется глиной.

Ближний Восток не трансформируется в пластик и синтетику, как это происходит с Западом. В этом регионе всегда имелось некое цементирующее начало, которое удерживало систему от распада. Одним из главных компонентов «цемента» были люди – но не отдельные личности, а целые династии: Омейяды, Аббасиды, Османы, Саудиты – и, наконец, Хашимиты. Революция 1958 года не принесла пользы никому. Ее последствия оказались катастрофическими для страны. И сегодня – спустя 63 года после свержения монархии – Ираку снова нужно время. Гораздо больше времени, чем требовалось Хашимитам.

В предыдущих главах показано, как Хашимиты лишились Хиджаза, потеряли Сирию и Ирак. Но их четвертое государственное образование – Иорданское Хашимитское Королевство – превратилось в полноценное государство. Наиболее искусственное при создании, оно оказалось наиболее стабильным – особенно на фоне соседей: Ирака, Сирии и Палестины. В отличие от еще одного соседа, Саудовской Аравии, в Иордании нет нефтяных месторождений – но это не помешало амиру Абдалле (брату Фейсала I) основать жизнеспособную династию.

Абдалле изначально повезло. В отличие от сирийцев и иракцев, консервативные трансиорданцы плохо воспринимали революционные идеи. Кроме того, географически Иордания представляет собой буферную зону на Ближнем Востоке – подобно Швейцарии в Европе. Название «Трансиордания» (или «Заиорданье») употреблялось с эпохи Крестовых походов до Первой мировой войны. Исторически оно обозначает регион к востоку от реки Иордан, не имевший фиксированных границ. Наконец, политическая ситуация в эмирате вынуждала западные державы ограждать Иорданию от потрясений. Однако правление Хашимитов не было спокойным и беззаботным. Династии пришлось неоднократно доказывать свое право на трон и бороться с проблемами, с которыми не справились иракские Хашимиты. Десятилетия, следующие за 1958 годом, бросают иорданским монархам всё новые вызовы.

Как и везде на Ближнем Востоке, в Иордании смешались разные народы, культуры и цивилизации. Во II–I тысячелетиях до н. э. здесь существовало Аммонское царство со столицей в Раббат-Аммоне (нынешний Амман). В III веке до н. э. – II веке н. э. будущее королевство Хашимитов именовалось Набатейским царством, центром которого была знаменитая Петра – город, вырубленный в скалах и окруженный горами. В 105 году император Траян присоединил Набатею к Римской империи. Новая провинция получила название «Аравия Петрейская» (лат. Arabia Petraea), или «Каменистая Аравия». Некоторые иорданские города достигли расцвета именно в римский период. Так, Джераш и Ирбид славятся античными руинами, а на холме Умм-Кайс сохранились развалины древней Гадары.

Римлян сменили византийцы, а византийцев – арабы. Затем последовала эпоха Крестовых походов – о ней в Иордании напоминают средневековые замки Карак, Шобак и Аджлун. Карак возвышается над Путем Царей – одним из древнейших торговых маршрутов в истории, который пролегает через самые красивые места страны. Путь Царей вел из Египта в Месопотамию и Персию. По этой дороге евреи во главе с Моисеем шли в Землю Обетованную, крестоносцы – в Иерусалим, купцы – в Дамаск и Багдад и паломники – в Мекку.

В 1517 году Трансиордания покорилась османскому султану Селиму I – отцу Сулеймана Великолепного. Однако до Первой мировой войны образование государства на землях за Иорданом считалось невозможным. Амман представлял собой деревню с населением в 2 тыс. человек. Страна была бедной, и ничто не предвещало ее экономического развития. Трансиорданцы не доверяли деньгам, предпочитая натуральный обмен. Крестьяне предлагали зерно и рис, бедуины – скот, шерсть, молоко и мясо. Они обменивали свою продукцию на чай, сахар и другие товары – например, на текстиль и посуду.