Его лицо с рыжебородое лицо расплылось в улыбке.

— Нет, — коротко ответила девушка из-за моей спины.

— Ну нет, так нет. Желание дамы для меня закон.

Ваха развернулся к выходу. Угрюмые перекачанные мордовороты-охранники пропустили его между собой, а потом последовали за ним.

Дойдя до выхода на террасу он довольно дружелюбно бросил через плечо:

— Еще увидимся…

Но я отлично понимал, что хоть я выиграл у Вахи этот раунд вчистую, будут и следующие. Всё только начинается. В этой дружелюбности таилась абсолютно понятная угроза.

В последующем мы стали с Тиной хорошими друзьями, но нам не удалось долго общаться, к моему огромному сожалению она вскоре попала в аварию и здорово переломалась.

Близкие экстренно отправили ее на длительное лечение в Германию, сразу после аварии поговорить мне с ней не получилось. В день, когда все случилось я был в отъезде по работе.

Ей предстояла ряд тяжелых операций на ноге и позвоночнике. От нашей помощи близкие категорически отказались.

Разбилась на мотоцикле, которым умела виртуозно управлять. Как все произошло неизвестно, записи с камер видеонаблюдения исчезли. А потом и вовсе сообщили, что их не было.

Кто-то из свидетелей утверждал, что ее преследовал черный джип и она на огромной скорости не справилась управлением на Ленинградке, другие рассказывали, что она поймала «воблинг».

Это потеря управляемости из-за усиливающейся болтанки переднего колеса и руля.

Аварии с симпатичными и нежными мотодивами стали обыденностью.

В нашей автопрессе и блогосфере об этом пошумели несколько дней, но как и любое событие, авария Тины скоро отошла на второй план, заслоненная ледующими «инфоповодами».

Опытные специалисты пиарщики говорят, что теперь нет новостей. Есть инфоповоды.

Сразу после аварии мы со знакомыми ребятами из МВД проводили свое параллельное расследование, но ни прямых, ни косвенных доказательств того, что с аварией как-то связан Ваха не нашли.

Позже, через пару месяцев после того, как она подтвердила, что ее преследовал и столкнул черный Рейндж Ровер без номеров. Того, кто был за рулем она не видела, как именно произошло тоже не помнит и сомневается.

Возвращаться в Россию она не захотела, к тому же у нее был парень, который тоже переехал в Германию вслед за ней. Я ее не осуждаю. Хотя понимаю, что там не лучше.

Жаль конечно, что такая деваха будет рожать детей там, за границей. Сколько нашего генофонда утекло из страны со времен перестройки одному Богу известно.

Очень надеюсь, что придет такое время, когда они все захотят вернуться.

Между тем дальше моя жизнь перевозчика вернулась в привычное русло и потекла своим обычным чередом. Я долгое время не слышал о Вахе до того злополучного заказа с Зарикой.

Ваха достаточно умен, чтобы не светить свое имя. Отправителем был известный мне человек с сомнительной репутацией в медиа бизнесе. Я часто выполнял его заказы и не знал о его связях с Вахой. А когда узнал, было уже поздно.

Однажды я проснусь, а Вахи больше не будет. Мда, что-то я от дороги отвлекся.

Мимо меня по встречке, летя в гору, пронеслась еще одна полицейская тачка с включенными мигалками и сиреной. Удивительно, что они не попытались заблокировать мне дорогу.

Я молча проводил взглядом автомобиль синими номерами, полосами и надписями на кузове.

Посмотрев снова в зеркало заднего вида, я заметил, как Мерс с Вахиными головорезами замелькал где-то далеко позади. Они обогнали ментов.

После довольно длинного участка, который можно было назвать прямым серпантин снова начал петлять.

Когда я выехал на спуск, повернув на очередной шпильке, то сразу почувствовал неладное.

Слева на обочине перед следующим поворотом стояли люди в камуфляжной форме за Тойотой. Это был большой пикапом Тундра.

Стоя за машиной, снайпер почти лег грудью на капот на расположил на нем винтовку. Линза ее оптики и дульный срез были направлены в мое лобовое.

Я тут же резко наклонил свое тело на правое пассажирское сидение. Можно сказать — упал. В следующее мгновение пять пуль подряд разорвали подголовник моего кресла, где миллисекунду назад находилась моя голова.

Испоганили лобовое и попортили дорогую кожу, суки! Пока Кот летел по прямой я примерно чувствовал, сколько остается до поворота.

Перед самым маневром я резко дал рулем вправо, дернул «гидроручник» и выправил положение своего тела — я выпрямился и снова сидел за рулем.

Я входил в поворот по внешнему радиуса, а Тойота Тундра оказалась слева и чуть сзади. Теперь ему стрелять не с руки.

Мой расчёт бы оказался верен, если бы не одно но… Из-за поворота навстречу появилась морда Пежо 206.

Маленькая машинка с двумя молодыми женщинами туристами на переднем сидении. На заднем я разглядел годовалого ребенка в детском кресле.

Но самое ужасное — я почувствовал, что при любом даже легком касании, Кот столкнет Пежо в пропасть. Никакого просвета. Нигде.

Руки будто бы сами приняли решение, я рванул руль влево и вылетел с трассы в обрыв. С момента выстрелов прошло не более двух секунд.

Вот и я теперь превратился в «инфоповод». Шикарный Листе Стелс с простреленным лобовым и улетевшим в пропасть — такую жирную картинку не упустит ни одна говорящая голова.

В то мгновенье, когда я пробил заграждение и полетел вниз ущелья мне пришла смска. Я увидел на экране парящего в салоне смартфона часть сообщения. Передача материалов с Домодедово состоялась. Моими последними словами, произнесенными вслух была фраза:

— Значит все было не зря. Еще встретимся, Ваха…

Помните: при любых обстоятельствах

главное — запас по высоте. Его всегда можно

превратить в скорость. А вот скорость в высоту

— уже нет. Ну а хуже всего — это когда ни высоты, ни скорости.

Виктор Пелевин.

1981 год. СССР. Москва.

Где-то на выезде на

двухполосный МКАД.

— Аааа! Черт побери! Каналья! Блин!

Машина, слетев с эстакады на полной скорости, кувыркалась, переворачивалась и скакала по кочкам. Какая-то неведомая сила подбрасывала ее, словно шарик от пинг-понга.

Когда она опрокидывалась на левую сторону я, находясь в водительском кресле, инстинктивно пытался поймать хоть какую-то точку опоры и опереться о землю левой рукой, но упирался в защитную решетку на окне.

И дай Бог здоровья тому, кто поставил ее на «четыреста двенадцатый» москвич — иначе я, восемнадцатилетний, «гений», угнавший гоночный автомобиль, уже лишился бы руки без нее.

Страх сковал мою волю, потому что я понимал, что натворил такое, что исправить невозможно.

Бляха-муха, что я наделал. Очень стремно. Сердце замирало перед каждым новым ударом. И я невольно зажмуривался.

Машина продолжала совершать невообразимые кульбиты и только вварной каркас безопасности в салоне, состоящий из бесшовных труб соединенных треугольниками и диагоналями, не давали страшной энергии ударов расплющить кузов в лепешку.

В какой-то момент Москвич подбросило, дважды перекрутив в воздухе, а потом он рухнул на крышу и замер.

В момент падения, едва кузов железного коня прикоснулся к земле, инерция и сила притяжения толкнула мое тело вниз и я очень сильно долбанулся затылком.

Хоть на мне был мотоциклетный шлем, я тут же вырубился. А дальше темнота.

Очнулся я в больнице. Я пока еще не понимал, как и куда я попал. Осмотревшись по сторонам, я увидел, что рядом еще несколько других пациентов лежит: две женщины и трое мужчин.

Больные были огорожены друг от друга ширмами, но все равно всё было видно. Это было не совсем удобно, да и непривычно, как-то.

Похоже, что это реанимация. Я никогда не был до этого момента в реанимации. Особый запах медучреждения ни с чем не спутаешь. Специфический, ничем не выветриваемый.

Не могу сказать, что он вызывал у меня неприятные чувства — скорее наоборот. Пахло стерильностью, медицинскими бинтами и лекарствами.