Она поставила корзинку на стол со словами:

— Просили вам передать, что вы вольны делать с цветами и корзинкой все что угодно, если они вам не нравятся, то можете их выбросить в любую минуту, — затем чуть помедлив, она заговорила сама с собой и бросила как бы невзначай, — ах, какой мужчина! Сколько энергии, сколько силы, просто какой-то бешеный. Настоящий джентльмен, такой для женщины ничего не пожалеет.

Безусловно ее последняя фраза, звучащая, как откровенная реклама, была вызвана тем, что Котэ с ней щедро расплатился.

Она все еще сжимала в кулачке одну купюру. Стольник.

В этот момент к нам подошла другая цветочница и вытащила из своей корзины два шикарных букета, каждый из семи роз. В этой ситуации за такое не жалко и пятидесяти рублей.

Я расплатился со хищной торговкой двумя двадцатипятирублевками, которые мне отдал в начале вечера Серёга, и велел жестом отдать по букету нашим девушкам.

Увядающие чайные розы, присланные Махарадзе выглядели даже не веником, а настоящим мусором, по сравнению с теми, что только что принесли.

Света не преминула этим воспользоваться, она брезгливо достала один пожухлый букет из корзинки и приложила к свежим и красивым бордовым розам.

Внезапно музыка стихла, между песнями образовалась короткая пауза. Света этого тоже не ожидала, поэтому говорила довольно громко, так что половина зала услышала дальнейшие слова:

— Вы сказали, что мы можем делать с цветами и корзинкой все что угодно?

— Именно так сказал мужчина, который вам их отправил.

При этом вторая цветочница боязливо покосилась на стол, за которыми ужинал Котэ со своей компанией.

Первая же вперилась взглядом в купюру в кулаке своей коллеги по цеху. Похоже между ними назревал серьезный разбор полетов.

— Официант, официант! — громко обратилась Света, к парню обслуживающему нас, и тот мгновенно подскочил — унесите, пожалуйста, и выбросьте эту корзину с вениками в мусор. А еще принесете нам вазу с водой. У вас же есть ваза?

— Вы сказали, что мы можем делать с цветами и корзинкой все что угодно?

— Именно так сказал мужчина, который вам их отправил.

При этом вторая цветочница боязливо покосилась на стол, за которыми ужанал Котэ со своей компанией.

Первая же вперилась взглядом в купюру в кулаке своей коллеги по цеху. Похоже между ними назревал серьезный разбор полетов.

— Официант, официант! — громко обратилась Света, к парню обслуживающему нас, и тот мгновенно подскочил — унесите, пожалуйста, и выбросьте эту корзину с венками в мусор. А еще принесете нам вазу с водой. У вас есть ваза?

— Безусловно есть, — официант взялся за ручку корзины, но прежде, чем унести вежливо спросил, — можно забрать?

— Забирайте, — махнула рукой Света.

Я посмотрел на Серёгу, тот сиял довольный как слон.

— Есть еще женщины в русских селениях! Давайте за это выпьем, девушки берите бокалы.

На последних словах снова заиграла музыка. Мы с Серёгой встали и я сделал вид, что пью за дам, поставив рюмку на локоть.

Мельком оглядев помещение «Славянского Базара» я заметил, что Котэ сверкал злючими глазами и уже не старался делать вид, что не замечает нас.

Он то и дело поглядывал то на часы, то в сторону входа. Его сотрапезники тоже все чаще смотрели в нашу сторону.

Он вымученно улыбался, делал вид, что смеется застольным шуткам своих друзей, но я чувствовал, что он прямо кипит внутри, как чайник.

Судя по всему, всё шло не по его плану. Поставщик карбюраторов опаздывал и теперь я сомневался, что он появится вообще, наши девушки отвергли его знаки внимания, с корзиной и жухлыми цветами он угодил в просак на глазах своих друзей и остальных посетителей ресторана.

Думаю, что используя поставщика карбюраторов, Котэ собирался подкинуть нам какую-нибудь порядочную свинью.

Ну а пока фортуна благоволила нам, я решил не загружаться мыслями об этой ситуации и решать проблемы по мере поступления.

Что толку зря нервничать?

Через пару минут, розы стояли в вазах на нашем столе, бокалы были наполнены и вечер помчался, как на крыльях.

Мы весело болтали вчетвером. Из меня, как из рога изобилия лились веселые истории, анекдоты про Петьку и Василия Ивановича, армянское радио. Американца, француза и русского.

Серега поднимал тост за тостом. Он хитро делал вид, что накачивается, но на самом деле лишь касался поверхности водки губами. При этом он каждый раз хитро моргалл

Я смотрел на него и делал тоже самое.

Саша оказалась очень легкой в общении. Она заразительно смеялась, пила шампанское, лопала шоколад. У нее был охрененный голос с приятной хрипотцой.

Саша охотно поддерживала Свету в разговоре. У меня сложилось впечатление, что они станут хорошими подругами в будущем.

Остальных мужчин кроме меня, Серёги и официанта она практически игнорировала, хотя многие пытались поймать ее взгляд.

«Надежда» пела, мы праздновали свой первый удачный поход в ресторан. Может быть для каких-то мажоров или моих сверстников, проживающих за границей походы в ресторан были на тот момент обыденностью. Не знаю.

Для меня это было в высшей степени интригующим и интересным, потому это был мой первый раз. Здесь я в живую наблюдал картины и людей, которых не увидеть в обычной жизни.

До этого я читал про то, как главные герои романов посещали рестораны со своими девушками или видел только в кино.

Посетители ресторана — а «Славянский Базар» был в тот вечер уже набит под завязку — шумели все громче. И наступил момент, которого я ждал с моего приода.

Ансамбль заиграл медленный танец.

— Кавалеры приглашают дам! — объявил конферансье.

Солист снял затянул:

— Там где клён шумит, Над речной волной, Говорили мы о любви с тобой, Опустел тот клён…

Вдруг у нашего стола появился один из друзей Махарадзе. Он был одним из тех, кто поспел к концу инцидента в Южном Порту, закончившегося двумя нокдаунами для их стороны и разбитыми фарами Победы для нашей.

— Здравствуйте, — он галантно поздоровался с обеими девушками, потом убрал одну руку за спину, а другую протянул Саше, — красавица, разрешите пригласить вас на танец?

Я уже был готов дать ему как следует, рассчитывая траекторию апперкота в массивную челюсть из сидячего положения, но услышал голос Саши:

— Молодой человек, во-первых, я здесь не одна, а со своим молодым человеком, а во-вторых, я не танцую с незнакомцами.

Я не знал какие слова мне было приятнее слышать, про то, что она послала нахрен незнакомца или про то, что назвала меня «своим» молодым человеком.

Подошедший будто вспомнил, что допустил оплошность и нарушил этикет, игнорируя нас с Серёгой. Он делано попытался исправить свою ошибку.

— Ах, как жаль. Прошу миллион извинений, — потом после короткой паузы он обратился ко мне, — можно потанцевать с вашей девушкой?

— Девушка не танцует, — я встал, и улыбаясь, посмотрел ему в глаза, что он однозначно воспринял, как агрессию на не как доброжелательный отказ.

Потом я взял ее ладонь в свою. Это было невероятно приятно.

— Пойдем потанцуем, милая.

Незадачливый кавалер сделал шаг назад пропуская нас к танцевальной площадке между столами.

Он хотел было спросить у Сереги про танец со Светой, но погладив свой затылок, передумал и зашагал обратно к своему столику.

Но в тот вечер удача улыбалась мне всей своей широкой белозубой улыбкой.

И уже через несколько секунд, затаив от волнения дыхание, я обнимал Сашу в медленном танце и вглядывался во всю глубину в ее невероятно искрящихся глаз.

— Четырём ветрам, Грусть печаль раздам, Не вернётся вновь это лето к нам…

Мы покачивались в такт мелодии

— Не вернётся вновь, Не вернётся вновь, Не вернётся вновь, Не вернётся вновь это лето к нам… — грустно поднимая брови, медленно разводил воздух свободной ладонью от сердца к залу Николай Носков.