После ужина я пошла гулять по саду. Жара спала, и наступила прохлада. Это была лучшая часть дня.

В моей руке был мобильный телефон. Вдруг у него уже был мой номер. Вдруг…

Но проведя около часа, ступая по мягкой траве босиком, никто мне не звонил и не писал.

Я уже вошла в широкие раздвижные двери гостиной, когда до меня донесся строгий голос матери Анвара.

– Ты должен нести ответственность за свои поступки. Ты сын своего отца, – пауза позволила прийти в себя и проклясть себя тысячу раз, потому что я подслушивала их разговор. – Нет. И твой отец того же мнения… Я хочу понимать тебя, Анвар, но я не понимаю. Ты не можешь так поступать со своей женой. Но она тоже… твоя жена. Хорошо.

Когда их телефонный звонок закончился, я попятилась назад и дошла до дверей, словно вошла не больше десяти секунд назад. Зарема вышла из кабинета и столкнулась со мной взглядом.

Уверена, улыбка на моих губах была натянутой.

– Анвар звонил?

– О, – она опустила взгляд на телефон. – Нет. Это… был не он.

Ее улыбка была такой же, как и моя.

– Что ж… Я, пожалуй, пойду к себе, устала немного.

– Отдохни, дочка. Завтра мы поедем за покупками, ты не против?

– Конечно. Я с удовольствием.

– Как тебе сад?

– Он великолепен, а трава очень мягкая. Спокойной ночи, Зарема.

– Доброй ночи, Сания.

Войдя в спальню, я села в кресло и покачала головой.

– Что вообще происходит?

– Раскладываешь вещи? Зачем? Разве ты не планируешь совсем скоро отправиться вслед за мужем? – задает вопрос сестра в телефонном разговоре.

– И что? Не буду же я оставлять все в чемоданах.

Прошла почти неделя с момента, как я вышла замуж. С момента, как я видела своего мужа и говорила с ним.

Все ведут себя так, будто это нормально. А мне не хватает такта и уважения, чтобы прийти и задать вопросы свекрови или отцу Анвара.

В итоге я чувствую себя заложницей своего воспитания, принципов и понятий нашего общества.

Наверное, это глупо. Но я даже не могу ни с кем посоветоваться, и моего жизненного опыта недостаточно, чтобы все правильно взвесить.

– Да уж. Мы хоть увидеться можем?

– Конечно можем.

– Ну мало ли, твой Анвар заревнует и запретил выходить из дома без него или сопровождения.

– Брось. Мы гуляли с его мамой, и не было с нами никакого сопровождения. Только водитель, и тот сидел в машине и пакеты с покупками брал.

– Так ты там в шелках ходишь?

– Ну, кое-что новое у меня появилось. И то, настояла свекровь. Мне было скорее неловко.

– Я спрошу у мамы, может и она с нами пойдет. После обеда?

– Да, я с удовольствием. Как раз загляну в книжный магазин.

– Супер.

Увидеть сестру было глотком свежего воздуха. Я скучала по ней и маме. Как бы тепло ни относились ко мне в семье мужа, мои родные оставались важнейшими людьми.

Мы гуляли почти два часа. Наверное, мы не говорили столько никогда, как в этот день.

– Ну ладно, передавай привет маме и отцу, – обнимаю сестру, на прощание.

– Она по тебе скучает. И папа тоже. Ну и я.

От грусти в ее голосе мне стало больно в груди.

– Не грусти. У тебя учеба, думай о ней.

– А как думаешь, твой муж позволит тебе работать?

– Где? В России? И кого я там учить буду? К тому же я окончила простой колледж.

– Начни учить язык.

– Все не так просто, Лале.

– Интересно, а Лейла работает? И правда ли, что она не родила ему детей?

– Перестань.

– Ты же мне расскажешь?

– Я не стану сплетничать, – шикаю, и она смеется.

– Ладно. Пока, Сани, – мы снова обнимаемся и расходимся.

Глубоко вздохнув, я вхожу в ворота моего нового дома и замечаю машину, которую не видела до этого здесь.

Почему-то мне становится волнительно, и я не могу понять отчего.

Я не успеваю даже подумать о том, что это может быть мой муж. Потому что дверь дома открывается и он выходит на крыльцо.

Его красивое, но такое суровое в выражении лицо говорит о том, что он зол. Что он мной недоволен.

– Собирайся, – бросает Анвар и тут же скрывается за той же дверью.

Не подождав меня. Не сказав привет. И от меня, не услышав ни слова.

– Опять злой, – шепчу негромко и тороплюсь внутрь.

И как бы там ни было, он вернулся.

Приехал, чтобы забрать меня с собой.

По крайней мере, это будет давать мне надежду, что мы можем поговорить и что будем вместе.

Анвар

Весь перелет на эту проклятую свадьбу и обратно я только и думал о том, как ненавижу свою слабость в любви к моей Лейле.

Это была именно слабость. То чувство, которое она распознала во мне.

Чувство, которым она могла меня подавлять, потому что я позволял ей это. Чувство, которое уступало ее любви.

Торопясь домой, я едва ли успеваю управлять своей машиной, чтобы не потерять над транспортным средством контроль. Контроль, которого сам лишился.

Открываю дверь и спешу подняться наверх, даже не реагируя на приветствие домработницы. Поздороваюсь потом.

Оказавшись у двери в комнату, я выдыхаю и медленно поворачиваю ручку.

Не хочу ее тревожить.

Моя жена сидит у окна и читает книгу.

На переносице виднеются очки, а угол шелкового платка, попавший в плен ее пальцев, выглядит уставшим.

– Лейла, – шепчу на выдохе ее имя и ступаю вперед.

Спешу к ней и опускаюсь на колени у ее ног, чтобы обнять, чтобы быть так близко, как только можно.

– Анвар, – доносится ее нежный голос, и я оказываюсь наконец-то дома.

В ее нежных руках.

– Ты приехал, – в голосе надежда и удивление.

– Я приехал.

Обнимаю ее немного крепче и упираюсь в тонкую и такую хрупкую шею носом. Дышу. Дышу. До тех пор, пока мои легкие не переполняются ею.

– Всевышний, я так скучал по тебе. Как ты…

– Анвар, – теперь ее голос становится строже.

– Прошу…

– Где она? – этот вопрос заставляет отодвинуться и посмотреть в ее прекрасные глаза.

– Там, где и должна быть. Как ты?

– Я в порядке, как ты видишь. Но пожалуйста, не уходи от ответа. Где твоя жена?

– Передо мной. В моих руках, – целую ее запястья, поднося каждое к своим губам.

Тянусь к ее лицу, но она отворачивается, и я поднимаюсь на ноги.

– Лейла, нам не нужно говорить об этом. Я сделал то, что ты просила. На этом все.

– Любимый, – она тоже поднимается на ноги и выглядит такой маленькой, стоя передо мной.

– Не будет ее ноги в доме, где живешь ты… Это не обсуждается, Лейла, – заявляю строго и иду к двери, потому что не хочу ссориться с женой. Потому что было достаточно ссор и одиноких ночей, прежде чем я устал видеть ее слезы и не согласился на ее просьбу с этой свадьбой.

Ее голос догоняет меня уже на пороге.

– Ты поклялся перед Всевышним, что будешь заботиться о ней и оберегать. А мужчина… мой муж, которого я знаю, выполняет свои обещания. Привези свою жену в этот дом.

Я не отвечаю ей. Я не останавливаюсь. Я просто ухожу.

Похоже, это будет еще одна одинокая ночь и холодная постель.

Ближе к вечеру нахожу Лейлу на кухне и останавливаюсь за ее спиной.

– Мы не виделись с момента твоего приезда, что впору снова сказать привет.

Она заливает в заварник кипяток и оставляет чайник, ожидая, когда листья зеленого чая осядут на дно.

– Прости, – касаюсь губами острого плеча. – Ты спала, я не стал тебя будить.

– У меня крепкий сон, – слышу ее тихий смех.

– Знаю. И все же не захотел. Почему ты занимаешься этим, а не прислуга?

Мой вопрос заставляет ее повернуться.

Я вижу уставшие глаза и слишком бледную кожу, но стараюсь не показать ей, что заметил все это.