– Но я здесь ни при чем. Он унижает меня каждым движением, каждым словом. Не упускает возможности показать, насколько я ничего не значу для него и в этом доме. Как ты могла подумать, что он решится на новую любовь, если любит только тебя… Если теряет тебя.

– Он решится…

– На его скорбь могут уйти годы… А я не стану ждать. Прости, мне жаль, что ты больна, что… – язык не повернулся сказать больше. – Но я хочу счастья, и я тоже хочу любви. Прошел месяц со дня свадьбы, а я получаю только боль.

Он сузился и без того уставшие, полуоткрытые глаза.

– Ты уже его любишь, не так ли?

– Я думала, что люблю. Меня не учили любить правильно так, как учили носить платок или готовить чай. И я быстро поняла, что это не любовь. Увидев оболочку, я теперь заглянула внутрь и то, что там обнаружила, мне не подходит.

– Сания… я прошу тебя, дай шанс вашему браку. Один-единственный шанс. Он тебя полюбит. Поверь… то какой я вижу тебя сейчас, и он увидит. Он разглядит.

– Лейла… ты пытаешься отправить меня на бой, который заранее проигран.

– У меня было так много планов, Сания. Мы путешествовали. Оставляли для нас так много времени, сколько могли. И вот, мы решили, что пора в нашей семье появиться третьему человеку. Ребенку. Я пошла на обследование и в итоге узнала, что у меня рак. Узнала, что я не смогу подарить ему малыша. Что я больше ничего не смогу подарить ему, кроме боли… Сания… я не давлю на жалость, я говорю о том, что ты можешь все это. И он ответит любовью. Вот увидишь. Подари ему счастье, которое заглушит боль утраты. Ты сможешь, потому что знаешь, каким должно быть счастье.

Я подняла на ноги и покачала головой.

– Ты любишь мужа и готова быть эгоисткой, чтобы бороться за него даже после смерти. А я его не люблю такой любовью. По правде говоря, я гораздо больше люблю себя и не готова отдать годы на его скорбь. Прости…

Мои шаги отдавались в душе, точно колокольный звон. Тысячи колоколов звонили и несли прочь своими вибрациями, но уносили не так далеко, как этого хотела я.

У самого выхода из дома, я заметила въехавшую в ворота машину и выходящих из нее мужчину и женщину, очевидно, родители Лейлы. Я поспешила к другим дверям, ведущим на задний двор, и радовалась тому, что успела уйти, прежде чем мне пришлось бы надевать маску и улыбаться. Этого я бы не вынесла в данную минуту.

Оказавшись у самого края красивого и зеленого сада, я, наконец, остановилась, тяжело дыша.

Сегодня было ветрено, но казалось, что воздух слишком тяжелый и удушающий. Но мне все равно хотелось остаться тут до самого отъезда.

Вот и все. Весь мой брак длиной в месяц почти закончился.

Может, я была слишком счастливой в тот самый день. Когда я была еще невестой и те дни до. Мама говорила, что быть второй женой такого человека – привилегия. Другие девушки, на кого не выпала карта «удачи», ненавидят меня. Они же считают так же, как и моя мама.

Но никто из них не знает и не желает этого знать, что бывает иначе. Либо традиции лгут, либо люди. Только это сейчас уже совершенно неважно.

Я ошиблась. Я принимаю свою ошибку, даже если не знаю, что меня ждет впереди. Какое клеймо на меня поставят, когда я вернусь домой.

Им будет неважна причина развода. Для тех самых судей, кто не имеет права ими являться, я буду женщиной, от которой отказался муж. А если я попытаюсь им ответить и привести в доказательство свою невинность, то стану позором. Женщиной, от которой отказался муж, даже не притронувшись. И никто не подумает о чести. О том, что я не товар, которому можно приписать срок годности.

Внутренний монолог зародил протест и страх. Они смешались и стали меня пугать, разрывая на части. Рвали, пока не прошло достаточно времени, чтобы обо мне забеспокоилась Динара.

– Сания, вы здесь уже несколько часов, пора обедать.

Я повернулась к ней и посмотрела. На этот раз я смотрела на нее немного иначе.

– Садись ко мне, Динара, – похлопала по лавочке, стоящей здесь.

Она аккуратно опустилась рядом и посмотрела, как и я, на строй яблонь.

– Ты счастлива тут жить?

– Да.

– А на родину хотела бы?

Она замялась и даже покраснела.

– Нет.

– Потому что не была там?

– Я была. У меня там живут родные. Мои бабушки и дедушки, тети и дяди. Но… нет. Я люблю Россию. Я получаю образование и знаю, где буду работать. Здесь мои друзья и жизнь, которую я знаю.

И тут я поняла.

– Ты влюблена?

– Ах… Всевышний, – она приложила к щекам ладони.

– Влюблена.

– Прошу, не говорите маме. Я еще не уверена в этом.

– Мне незачем это ей говорить.

– Спасибо.

– Вам запретили мне рассказывать о Лейле?

– Да. Я не могла, простите…

– Понимаю. Очень скоро я отсюда уеду.

– И вам страшно?

– Да. Снова неизвестность, а она пугает.

– Вы боитесь пересудов?

– Их в том числе. Мои родители могут пострадать от злых языков. Лале могут и вовсе замуж не взять. Но и остаться я здесь не могу.

– Мне очень жаль.

– Знала бы ты, как жаль мне.

Анвар приехал только к вечеру, как обычно. Я услышала звук шин, скользящих по двору, но в этот раз, я не стала подниматься с кровати и смотреть в окно. Еще одна привычка, от которой я стала себя отучать.

Спустя час, как бы это ни было странно, он вошел ко мне в гостиную.

Я сидела на диване и смотрела фильм в одном из приложений на телевизоре, который имел доступ к интернету, так как каналы на моем языке не были развлекательными.

Он застал меня врасплох, потому что в фильме был момент большой любви, которую приобретала пара, и радовалась этому. На моих глазах выступили слезы, но скатиться им по щекам не позволил муж. На самом деле испортив этот прекрасный момент.

Я поставила на паузу и села ровно, убрав с дивана ноги.

Анвар остановился в нескольких метрах от дивана и, очевидно, не знал, что сказать. Я не стала помогать и заговаривать первой.

Но когда время стало исчисляться минутами, я не выдержала.

– Ты купил мне или забронировал билет домой?

Мой голос был холодней, чем ночи в Арктике. А тон прямой. Все как я того и хотела. Я почти гордилась собой. Почти…

– Сания, я бы… Я хочу извиниться перед тобой за мои слова, мое поведение и то, что схватил за руку.

Что он хочет?

– Извиниться? Ты хоть понимаешь, что вы сделали со своей женой? Ты взял меня в жены, Анвар. На глазах у моих родных, своих. На глазах у половины города. И почему? Потому что так того хотела твоя первая жена?

– Не надо, – говорит предупреждающим голосом.

– Я не прощаю тебя. И спрашиваю еще раз: ты купил мне билет? Я хочу улететь как можно скорее.

– Билеты будут только через три дня, но улетишь ты через неделю.

– Что? Почему?

– Потому что я не смогу тебя сопровождать. Буду свободен только через неделю.

– Меня не надо сопровождать. Это прямой рейс. И ты не тот муж, который заботится о своей жене, чтобы переживать за нее. По крайней мере, я не та жена. Просто купи билет, или я попрошу денег у родителей, и сама это сделаю.

– Сания… мне все равно нужно лететь, чтобы аннулировать брак.

– Ах да. Конечно. Тогда я полечу первой, а ты еще через четыре дня, чтобы аннулировать брак.

Он смотрит суровым взглядом. Непоколебимым.

– Я свое слово сказал.

Он уходит, и я, злясь, проклинаю каждый его шаг, а напоследок шепчу, но не пытаюсь сделать это тихо.

– Мы уже знаем, чего стоят твои слова…

Шаги мужчины замедляются, и он вовсе останавливается у самой двери, которую приоткрыл для себя. Но он так ничего и не говорит, выйдя из гостиной.

– Семь дней, – громко стону, поднимая голову к потолку.

Анвар