Сделав несколько неуверенных движений, я прикрыл глаза и начал часто дышать, думая, что это поможет, но ударился плечом о каменный выступ. От нового приступа боли, в глазах вспыхнули звезды. Время остановилось, и я начал проваливаться в бездну, теряя связь с измученным телом. Но избавления не случилось. Сознание зацепилось за какую-то занозу, запустив часовую стрелку. Мир вновь наполнился звуками, красками, ощущениями и прилагающийся к этому болью. Я выругался, и мне будто стало легче.

В проходе появились свиньи. Я подхватил левой рукой скользкий от крови автомат и вдавил спуск. Стена звериных морд остановилась на расстоянии вытянутой руки. От скоростной стрельбы кровь в ближайших тушах закипела, и разлетевшиеся брызги обожгли открытую кожу рук и лица. Я углубился в лабиринт переходов. Одежда быстро намокала от крови. Еще немного и по земле потянется красный след. Выбрав дом, я поднялся в комнату с боеприпасами. Промыл рану и вырвав подкладку из пустого рюкзака приложил получившуюся тряпку к ране. Теперь боль накатывала волнами. Прежде чем я почувствовал облегчение, прошла вечность. Тени достигли второго этажа, нужно было уходить из деревни, в темноте я не смогу ориентироваться, а для снайпера это не помеха.

Дрожащими пальцами я превратил в бомбу первый рюкзака, кое-как натянул второй на плечи и перевел оружие в режим миномета с детонацией мин на движение. Это заняло уйму времени. Но мне был нужен хороший взрыв, чтобы отвлечь стрелка и прикрыть минами отход. Внезапно раздались шаги. Стрелок был на крыше. По окну скользнула тень, и я замер. Силуэт на фоне неба пролетел между домами, и фигура стрелка скрылась за скатом соседней крыши. Он не прятался, выманивая жертву из убежища. Меня так сковал страх, что я задержал дыхание. На ватных ногах я подошел к окну и, разбив дулом стекло, послал вдогонку три мины. Я бы выстрелил еще, но в суете выбрал слишком крупный заряд, и оружию требовалось время для формирования следующей партии. Надо было убегать, а я стоял, опять впадая в ступор. Прогремевший вблизи взрыв, вернул меня к жизни. Это детонировала одна из моих мин. Позабыв о страхе, я выскочил на крышу. Наверху было пусто. Разбежавшись, я прыгнул на крышу соседнего дома, который располагался в противоположном от взрыва направлении и, не оглядываясь, побежал. В двадцати метрах слева от меня в кровлю ударила мина и, подпрыгнув два раза, взорвалась. Я нажал взрыватель, дав команду на подрыв оставленного в комнате рюкзака. Ударная волна догнала меня на середине крыши и, сбив с ног, швырнула в кирпичную кладку вентиляционной трубы. Я лежал, закрыв голову здоровой рукой, и ждал, когда закончится град из осколков мусора. Сломанное ребро не давало дышать полной грудью, и я сопел как ежик. Опять жив. Вставать не было смысла, в пыли я ничего не видел, а ползти означало выдать себя звуком. Когда появилась видимость от уплывающего солнца осталась четверть, внизу уже трудно было разглядеть детали. Судя по тому, что меня еще не убили, взрыв достал и стрелка. Я приподнял голову и огляделся. До конца деревни оставалось два десятка домов. Внизу послышался шорох: «вот же живучий гад». Я перекатился и, приготовив гранатомет, выглянул за край парапета. Сначала я ничего не разглядел, но, присмотревшись, увидел стрелка. Ему оторвало ноги, но он упорно полз, цепляясь руками за каменные выбоины. Я убрал палец с курка и поискал глазами пожарную лестницу. Спустившись, подошел к раненому. Тот остановился, посмотрел, наверно ждал что добью.

– До парома подбросишь?

Я присел на колено, а он ловко вскарабкался мне на спину. Всю дорогу молчали, несколько раз ударами по плечу он показывал короткий путь и я, сопя как паровоз, плелся дальше. Автомат тянул лямку и бил по ногам, но выбросить его я не мог, это как удачу выкинуть.

Я был пуст, ничего не осталось, даже места для страха не нашлось, только боль не теряла хватку. Любопытство тоже испарилось, мне было не наплевать на то, что со мной произошло, но мне стало неважно. Через полчаса мы были на пароме. Старик аккуратно принял раненого, а я рухнул на сбитые бревна. Набежавшая волна прокатилась через плот, накрыв голову холодной водой. Я сделал глоток, и мне показалось, что у воды давно забытый вкус детства.

– Живой, это хорошо, а усталость пройдет – старик тянул трос и улыбался.

С утра я встал как новенький. Мы разбирали и чистили оружие, кроме знакомого автомата был пистолет с не изменяющимся стволом и несколько видов импульсного оружия. Затем продолжились занятия по минному и подрывному делу. К полудню мой мозг был перегружен информацией, а возможности миномета казались безграничными. Два наполнителя из трех можно было изготовить самому в бытовых условиях, но кроме стандартных имелись специфические, на все случаи жизни, от задымления и химической атаки – до запуска устройств слежения. А еще самонаводящиеся снаряды, устройства, блокирующие связь и что-то наподобие напалма. Список включал тысячу опций, поэтому, выбирая наполнители перед боем, надо было крепко подумать. Но Ник был прав – главное понять принцип работы. Практически все управление оружием было универсальным, а импульсное, в силу изменения лишь двух параметров, вообще отличалось простотой. Из информации, полученной в Союзе я знал, что оружие СБС кроме ручного режима имело возможность управления напрямую от мозга через вживленные устройства. В бою это экономило время и позволяло избежать ошибок. Раз солдаты Сум смогли эффективно противостоять Союзу, значит и их оружие обладает такими же возможностями – или они супермены.

Когда спустились к реке, зарядил нешуточный дождь, превращая все, на что наступала нога, в жижу. К кросам быстро налипла грязь, и они стали весить как два чугунных утюга. У парома нас ждали Ник, Вилла и Дэн. Все в чёрном, у каждого по два пистолета и три подсумки за спиной. Мой серый свободный комбинезон не гармонировал с черной плотно облегающей формой соседей по отсеку. Мы пожали друг другу руки.

– Ты у нас вчера отличился, поэтому дальше будем тренироваться вместе.

Вилла говорила за всех.

– В качестве противников выступила группа Рона, наши соседи. Их цель убить нас, наша убить их. Каждый убитый появляется в начале деревни, мы со стороны парома – они с противоположной. Как ты заметил, умирать или нет, является твоим выбором. Если ты можешь терпеть боль, и остаешься эффективным – продолжай, если нет – умри и начни сначала. Победят те, кто убьет больше, чем умрет сам.

– Они тоже все в черном, и с таким же оружием?

– Да.

– Я вас не отличу, особенно издали.

– Можно изменить цвет. Как вам серый? – Ник обратился к остальным, те утвердительно кивнули и костюмы сменили окраску.

– А что мне делать? Это ведь командная игра.

– Бежать и стрелять – у тебя это неплохо вчера получалось.

Похоже Вилла была сегодня за старшего.

– А у нас есть тактика? – я все не унимался.

– Не отставай и не забывай стрелять, чем не тактика.

– А если я вас задену?

– Чтобы этого не произошло, мы поздороваемся с твоим оружием, – сказал Ник и первым дотронулся до моего автомата, за ним процедуру знакомства повторили остальные, – теперь он в нас стрелять не будет и мины нас не разнесут, если ты ему не прикажешь.

– Это как?

– У тебя с ним связь, ты главное не думай: «как» что-то сделать, сосредоточься на том: «что» надо сделать, – Ник подтолкнул меня – Тронулись!

Я начал натягивать два рюкзака, ребята с удивлением посмотрели на меня и вопросительно взглянули на Ника, тот улыбнулся и прыгнул с парома. На краю деревни остановились. Ник подогнал мне лямки рюкзаков.

– Насчет тактики. Если кто-то из нас бежит тебе на встречу, займи позицию и открой заградительный огонь по преследователям, а потом сразу убегай. И чуток расслабься, не относись к смерти так серьезно, а то не умрешь.

Мы остановились, не добежав двухсот метров до центра. Пелена дождя скрывала от меня то, что находилось дальше центрального фонаря, но судя по действиям остальных, на противоположной стороне нас уже ждали. Ник помахал рукой вдаль. Дождавшись невидимого мне ответа, кивнул нам головой, и все рванули вперед. По мере приближения к центру площади они увеличивали скорость, постоянно меняя вектор движения и маневрируя. Пересекая траекторию друг друга, совершали невероятные прыжки с боковым вращением, или внезапно прижимались к земле как гончие собаки. Оппоненты, которых я наконец смог разглядеть, исполняли не менее сложный танец. Зрелище завораживало. Я с рюкзаками сразу начал отставать и предчувствуя близкую развязку, задал на рукоятке максимальную скорострельность. Такие же ощущения должен испытывать человек, бегущий навстречу разъяренному быку. Будь я один, давно бы ушел в сторону.