Орда уже не была той Золотой ордой, которая угрожала нам в XIII–X1V столетиях. Собственно говоря, Орды уже не было в то время, о котором идет речь (т. е. в княжение Ивана III), а скорее было несколько Орд, и та Орда, которая фактически занимала место бывшей Золотой, была, во-первых, значительно меньше, а во-вторых, ее уже называли Большой ордой. Постепенно она начнет трансформироваться, причем произойдет удивительная вещь: татары начнут менять тип своей цивилизации, т. е. из кочевников они начнут становиться оседлым земледельческим народом; мы знаем, что волжские, казанские татары — земледельцы, хотя они — наследники Золотой орды, кочевников. В это же время выделяются уже Крымская и Астраханская орда, появляются отдельно существующие Сибирские — Тюменская, Ногайская и т. д., которые впоследствии будут еще представлять опасность для России, но, как правило, исключительно для ее границ. Самым, пожалуй, опасным противником будет Крымская орда, несмотря на то, что она будет расположена далеко от центра государства.
Избавление от ига произошло фактически одномоментно, если вообще можно считать вторую половину XV века временем татарского ига — это скорее дань традиции. В 1480 году хан Большой орды Ахмат решил совершить набег на Москву. Иван III хорошо знал об этих планах, он отдавал себе отчет в том, что Ахмат вступил в союзнические отношения с Литвой, старался обезопасить себя и от Литвы, и от Ахмата и сумел, как полагают некоторые, организовать диверсию фактически в татарский тыл: когда Ахмат двинулся к русским границам, то небольшая русская рать опустошила собственно татарские земли в низовьях Волги, что тоже, естественно, повлияло на события.
Летом 1480 года, когда стало известно, что татары идут традиционным путем — с юго-востока — к московским границам, уже отмобилизованное московское войско заняло соответствующие позиции на рубежах Московского государства. На рубежах южных, а они проходили по течению реки Оки. Значит, крайним левым флангом становится Коломна, а дальше Серпухов, Боровск и все те места на Оке, где существуют {стр. 65} броды. Они блокированы с левого берега отрядами, полками, заставами, и татары, подойдя к Оке, не могут переправиться. Сам великий князь в Коломне, его сын — в Серпухове, другие воеводы в других местах, и татары вынуждены двигаться по правому берегу Оки в сторону литовских пределов Был ли здесь какой-то стратегический расчет Ахмата или, напротив, просчет, сказать сложно. Во всяком случае, дойдя до литовских пределов, Ахмат перешел свободно Оку и двинулся уже вдоль берега Угры, опять натыкаясь с противоположного берега на русские отряды и заставы, которые не давали возможность сунуться ни к какому броду.
В это время Иван III приезжает в Москву. Там появление великого князя без войска имело довольно своеобразный резонанс, некоторые подумали, что он бежал (Иван III не отличался достоинствами полководца). При этом его старший сын Иван Молодой отказался ехать в Москву и остался со своим полком на театре военных действий.
Иван III принимает меры для обеспечения безопасности Москвы, и, пожалуй, самое гнетущее впечатление оставляет его приказ вывезти из города казну, а великой княгине Софье Фоминичне ехать на север, к Белоозеру, причем, как говорят некоторые источники, ей был указан путь и дальше на случай каких-то осложнений. Реакция на действия великого князя была негативной. Реакцию эту выразил не простой люд, а Церковь в лице архиепископа Ростовского Вассиана Рыло. Он был в Москве в тот момент, когда туда вернулся Иван III, встречал его, и уже тогда, при встрече, князю были сказаны весьма резкие слова о том, что он должен делать. Смысл этих слов сводился к тому, что он, заботясь о своей стране, о своей земле, о своем народе, должен идти на врага, а ни в коем случае не уступать. Очевидно, в окружении Ивана III (бесспорно одаренного политика но, видимо, совершенно не военного), было немало людей, которые предлагали ему тянуть время, пойти с татарами на мировую, что-то заплатить — короче говоря, избрать традиционный путь и избавиться от неприятностей при помощи чисто дипломатических усилий.
В Москве ничего подобного уже не желали слышать. Ивану III пришлось уехать из Москвы к войску, которое в это время уже занимало берега Угры. До Угры он не доехал, а остановился в Каменце, неподалеку от войска, но все-таки ближе к Москве. Были затеяны даже какие-то переговоры с Ахматом, который уже в это время понял, что ему не удастся переправиться, и стал ждать наступления морозов, поскольку шла осень. Если бы лед покрыл реку, никаких препятствий для татарской конницы уже быть не могло.
Как раз это и послужило причиной того, что начались переговоры. И вот тогда архиепископ Вассиан посылает свое знаменитое послание на Угру, где в чрезвычайно резких выражениях требует от Ивана III боевых действий, а ни в коем случае не уступок своим злым советникам. Думаю, что вам будет интересно услышать несколько цитат.
«Ты, государь, повинуясь нашим молениям и добрым советам, обещал крепко стоять за благочестивую нашу веру православную и оборонять свое отечество от басурман; льстецы же нашептывают в ухо твоей власти, чтобы предать христианство, не считаясь с тем, что ты обещал. А митрополит со всем священным и боголюбивым собором тебя, государя нашего, благословил на царство и к тому же так тебе сказал: «Бог да сохранит царство твое силою Честнаго Креста Своего…» Мужайся и крепись, духовный сын мой, как добрый воин Христов, Господь да поможет тебе, если ты, государь наш, все это возьмешь на сердце твое, как истинный добрый пастырь…
Ныне же слыхали мы, что басурманин Ахмат уже приближается и губит христиан и более всего похваляется одолеть твое отечество, а ты пред ним смиряешься, и молишь о мире, и послал к нему послов. А он, окаянный, все равно гневом дышит и моления твоего не слушает, желая до конца разорить христианство. Но ты не унывай, но возложи на Господа печаль твою, и Он тебя укрепит, ибо Господь гордым противится, а смиренным дает благодать.
А еще дошло до нас, что прежние смутьяны не перестают шептать в ухо твое слова обманные и советуют тебе не противиться супостатам, но отступить и предать на расхищение врагам словесное стало Христовых овец. Подумай о себе и о своем стаде, к которому тебя Дух Святой поставил…
Что советуют тебе эти обманщики лжеименитые, мнящие себя христианами? Одно лишь — побросать щиты и, нимало не сопротивляясь этим окаянным сыроядцам, предав христианское отечество, изгнанниками скитаться по другим странам. Подумай же, великоумный государь, от какой славы к какому бесчестию сводят они твое величество!»
Дальше Вассиан приводит Ивану III на память примеры и князя Игоря, и князя Святослава, и князя Владимира Святого, Владимира Мономаха и, наконец, Дмитрия Донского — всех его предков для того, чтобы побудить его к решительным действиям. Если вчитаться в это чрезвычайно энергичное послание, то, бесспорно, можно сделать следующие выводы.
Во-первых, архиепископ Вассиан, несомненно, имел чрезвычайно высокий авторитет. Говорить с великим князем таким тоном мог позволить себе далеко не всякий. И не отчаяние слышится в словах архиепископа, а сила и уверенность, безусловное достоинство. Все это дает ему возможность так резко требовать от великого князя решительных действий. Второй вывод говорит о том, что действительно попытки решить татарское нашествие дипломатическим путем были налицо. Видимо, какие-то люди действовали, исходя из чисто личных интересов. Наконец, Вассиан учитывал, что у князя была определенная оппозиция (в лице его собственного сына, который желал сражаться с татарами), не говоря уже о том, что паника, происходившая в Москве, могла перекинуться и на остальные территории, подверженные татарской угрозе. Следовательно, архипастырь должен был укреплять дух уже не только великого князя, но и всей своей паствы, т. к. очевидно, что это письмо могло сделаться достоянием многих.
