В 1255 году дело заходит настолько далеко, что в Галицкое княжество приезжают легаты римского престола и, пообещав, естественно, Даниилу все, что угодно, подтверждают свой союз с ним тем, что коронуют его от имени римского первосвященника. В 1255 году в городе Дорогичине происходит это совершенно поразительное событие.
Этому есть параллель. Александр Невский тоже, как известно, был объектом подобных расчетов. К нему тоже приезжали легаты из Рима и тоже пытались, как иронически сообщает автор жития Александра Невского, учить его Закону Божию. В этом житии приводится ответ, который якобы дал Александр Невский легату. Он настолько своеобразен, что я позволю себе его напомнить: мы-де знаем все от сотворения мира до Потопа, от Потопа и Ноя до Вавилонского столпотворения и дальше — все вплоть до Седьмого Вселенского Собора: И слушать вас нам незачем, и разговора у нас с вами не будет. Я не убежден, что именно так звучала грамота, которую Александр Невский дал (если он вообще ее давал) папским послам, но к католикам на русском севере относились совершенно однозначно.
Не то было на юге. Колоссальную роль сыграли личные связи с западным миром, семейные, родственные узы. Для Даниила Галицкого Венгрия вовсе не была заграницей, он там бывал много раз, то же {стр. 46} самое было и в отношении Польши. Но поражает, что этот человек, изощренный политик, возглавлявший государство на протяжении практически всей своей жизни (он остался сиротой, когда ему было 4–5 лет, с этого времени он был фактически провозглашен князем), — так вот, человек этот не понял, что обещания, которые ему так щедро дают, ничего не стоят. Впоследствии он разорвал союз с Западом, но, как говорится, время ушло, северо-восточным князьям помогала Русская Церковь. Менялись митрополиты, менялись князья, а союз Церкви с государством оставался, независимо от того, был ли митрополит русским или греком, был князем Иван Калита или Семен Гордый. На юге все было по-другому. Полагаю, что именно здесь и лежит объяснение того печального факта, что Галицко-Волынская Русь не сохранила своей государственности, а распалась и по частям была захвачена литовцами и католической Польшей.
Конечно, мысль эта не обязательна для вас. Может быть, у кого-то будет другое мнение. Может быть, кто-то, прочитав Галицко-Волынскую летопись или другую литературу, придет к каким-то другим выводам. Но мне кажется, что возможность противостояния татарам и католической или литовской экспансии могла быть реальной только в случае союза государственной власти и власти церковной. Если такого союза, такой симфонии не было, то дело увенчаться успехом не могло. Русь была создана крещением, поэтому именно союз светской и церковной властей и был залогом развития, существования нашего государства.
Впоследствии, когда в 1385 году Кревская уния подтвердила политический союз Литвы и Польши, а в 1413 году на Городельском сейме вся литовская шляхта получила те права, которые были у польской шляхты, практически уже пошел процесс объединения двух государств, который со временем и привел к образованию единого государства, и здесь уже говорить о том, что Галицко-Волынское княжество могло как-то этому противостоять, не приходится. В 1337 году Галицкие земли были включены в состав Польши, а остальные Ольгерд позже включил в состав своего Великого княжества Литовского.
Итак, перейдем к следующему моменту. Население, которое жило в Литве и в Польше, было русским и даже православным. Утрачивалась государственность, но не вера. Литовцы были язычниками и стояли на очень, прямо скажем, низком уровне развития, их языческие верования были невероятно примитивны, и поэтому, как всегда бывает в таких ситуациях, завоевывая русские земли, литовские племена постепенно становились православными.
Литовские князья понимают, что коль скоро у них так много православного населения, а государство самостоятельно, значит, нужно иметь и главу Православной Церкви. Практически весь XIV век — это попытка Литвы создать собственную митрополию. Чему, естественно, препятствуют митрополиты русские, которые сначала называются киевскими, потом владимирскими, а потом московскими.
Здесь нужно разобраться в вопросе: может быть, было бы лучше, если бы укоренилась самостоятельная литовская церковь? Так ли уж необходима здесь конфронтация? Очевидно, митрополиты — и Кирилл, и, в большей степени, Максим, Петр, Феогност, Алексий — полагали, что хоть и нет уже там крепкой русской государственности, но русское население будет существовать, пока будет в религиозном отношении единым со всей остальной частью Руси. Это реально, потому что вся политика русских митрополитов была направлена на то, чтобы не допустить существования самостоятельной митрополии в Литве. И дело было, конечно, не в доходах, которые в таком случае получали или не получали бы митрополиты от литовского населения.
Речь шла о том, что, видимо, митрополиты Феогност и Алексий пытались все-таки сохранить возможность для дальнейшего объединения русских земель, то есть изъятия их у литовского государства, восстановления единства русской земли в его этнических границах, его этнической территории. И если иметь в виду развитие нашей истории, то именно такой взгляд оказался, конечно, самым правильным, потому что в дальнейшем так оно и вышло. Другое дело, что восстановление этнических границ произошло значительно позже, чем, вероятно, об этом думали в XIV веке. (Только при Екатерине II земли, на которых жило православное население, окончательно вошли в состав русской империи).
Но коль скоро митрополиты ставились, то нужно сказать несколько слов и о них. Гедимин пытался поставить своего митрополита, и около 1316–1317 года появляется на несколько лет митрополит Феофил. Но уже в 1328 году митрополит Феогност, едва приехав из Византии на Русь, поставляет своих епископов в Галич и во Владимир-Волынский. Но Гедимин не оставляет своих попыток. Очевидно, что митрополит долго на своем посту не пробыл — видно, митрополия не сложилась (Феогност принял меры), и в 1331 году появляется новый митрополит Галицкий, который, впрочем, тоже существует недолго (очевидно, тоже креатура Гедимина). И опять-таки, надо полагать, именно благодаря влиянию Феогноста и его авторитету в Константинополе новый ставленник Гедимина не задержался и не сумел создать самостоятельную Православную Церковь в Литве.
Около 1347 года фиксируется уже третья попытка, и в 1354–1356 годах ставится еще один митрополит — Роман, который умирает в 1361 году. В 1370 году, когда Галич уже окончательно вошел в состав Польши, Гедимин, сообразив, видимо, что уже значительное количество православных теперь живет на территории польского государства, добивается для Галича самостоятельной митрополии. И в 1375 году Киевским митрополитом (заметьте: Киевским, а не всея Руси) становится Киприан — тот самый, который в эти годы так интриговал против митрополита Алексия. Как известно, Дмитрий Донской никогда не мог простить Киприану, даже когда он стал митрополитом Московским, что он вел интриги против митрополита Алексия. Именно Дмитрию Донскому принадлежат слова, с которыми он обратился, видимо, в 1375 году к Киприану: «Ты почто ставишься при живом митрополите?» Потому и отношение Киприана к Дмитрию Донскому никогда не было хорошим.
{стр. 47}
О том, что собой представлял Киприан, очень непростой человек, мы сейчас говорить не будем. Но история его поставления вполне укладывается в политику литовских князей, которую он, видимо, использовал в своих целях.
И вот получается такая картина. На севере имеет место единство светских и церковных властей, они видят общую цель и работают для достижения этой цели, для восстановления независимости государства. А на юге государственность исчезает, и в течение целого столетия предпринимаются попытки создать самостоятельную митрополию, не зависящую от Москвы, приобрести самостоятельную юрисдикцию, которая на протяжении XIV столетия многократно может создаться, но не создается — очевидно, вследствие политики московских митрополитов. Надо представить себе этот процесс и понять: дальновидной была политика Москвы в этом вопросе или нет? Ведь огромное население, которое жило на польско-литовской территории, с одной стороны, могло быть самостоятельно окормляемым своим митрополитом, и кто знает, может быть, именно поэтому католическая экспансия, католическая пропаганда не была бы столь сильной, может быть, тогда эта церковь была бы более крепкой и удалось бы как-то это государство сделать православным. А может быть, и наоборот: именно потому, что не дали укорениться в XIV веке такой самостоятельности, не дали самостоятельной юрисдикции, и получилось, что русское население все время ориентировалось на Москву, видя в Москве своего защитника против католиков, и именно поэтому униатство удалось распространить только на сравнительно небольшой территории.
