Охотник убрал камень в коробочку, ловко захлопнув крышку.

– И, если кто-нибудь, например, глупая девушка, только слегка, на долю секунды, его возьмет, тотчас вся ее память будет замещена на личность покойника. Без возврата. И будет со мной рядом стоять старый ганеец, не понимающий, как оказался в женском теле другой расы.

Осознание ужаса приходило медленно, и, с каждым сказанным словом, Глебова чувствовала, как холодный пот прокладывает свои дорожки, капля по капле. И зал уже не выглядел сказочно красивым, в радужном сиянии притаилась маленькая смерть.

– Пойдем, мы здесь закончили, идешь впереди, под моим неусыпным взором, – голос муррата был полон раздумий о своей тяжелой доле, – а то опять что-нибудь захочешь потрогать.

На всякий случай, Аня сложила руки на груди, и пошла вперед, выражая спиной одновременно и полное раскаянье, и веру в безграничную мудрость своего хозяина

– Я вот тут подумал, – Кир задержал взгляд на землянке довольно внимательно.

Взойдя на палубу звездолета, он первым делом убрал злополучный кристалл в хранилище и проложил курс. Сейчас они летели к Гоортану, городу, где заказчик – ганеец назначил встречу. Над морем колышущейся красной листвы. Единственно возможным морем, ведь настоящих больших водных гладей на планете не было. Всю ее поверхность покрывала сеть мелких речушек, больше похожих на ручейки.

– Скоро нам предстоит встреча с клиентом, это важный процесс в моем бизнесе. Можно сказать, костяк его. А тут ты.

– И что? – не поняла Аня.

– От тебя все время приходиться ждать неприятностей, – охотник задумчиво провел рукой по подбородку, – надо тебя обучить моему языку.

Тело девушки мелко затрясло, она вспомнила тот прибор, что применяли О`Ни для обучения ее всеобщему. И как мозг пронзили тысячи холодных игл, до потери сознания.

– Не надо, – еле слышно прошептала она.

В руках Кир уже вертел обод, настраивая что-то в приборе, не видя, как с каждым его словом, Анна все больше бледнела:

– И мне с тобой на родном языке будет легче общаться, и ты чужим ушам не взболтнешь ничего лишнего. Сплошная выгода. И вообще, мой язык звучит красивее.

Ни за что не признаваясь себе, муррат скучал по родной планете. Слишком долго Охотник уже не был дома. А все Иника, живи она вечно.

Он, наконец, поднял глаза, белая как мел, его игрушка разве что не срослась со стеной, так плотно прижавшись, она сидела. Странно… А потом пришло понимание.

– У серых была пиратская версия? – вопросительно утвердил Кир, непроизвольно издав рык.

Пиратки были в разы дешевле аналогов, не требовали обновления, проще в уходе, потребляли меньше энергии, но… Они причиняли нестерпимую боль, а потому в галактике оказались под строжайшим запретом.

– У меня лицензионная, ты ничего не почувствуешь.

Глебова помотала головой.

– Не веришь. Зря, разве я тебя хоть раз обманывал? – не скажу, что убеждение на Анну хоть как-то подействовало.

– Буду сопротивляться, – отозвалась она.

Охотник воздел глаза к небу и чертыхнулся:

– В конце-то концов, я тебя больше, сильнее и мудрее.

Он ринулся на пролом, одной рукой прижимая девушку к сиденью, а другой ловко надевая прибор. Что-то щелкнуло. На секунду перед глазами возникла белая пелена, чтобы тут же исчезнуть.

– Ну, вот и все, и стоило это моих нервов? Связался я с тобой на свою дурную голову.

– Так и не надо было связываться, все нервные клетки были бы на месте, – Аня осторожно провела рукой по голове.

– Что ты сказала? – Кир замер по середине каюты с неубранным прибором в руках.

– Что предлагаю высадить себя где-нибудь, где желательно не слишком опасно.

Муррат ее игнорировал, вертя прибор в руках:

– Сломался что ли? Вроде не должен. И прошивку я недавно делал.

Охотник имел привычку держать свои инструменты в полном порядке, даже регулярно проводил техосмотр корабля с аккуратностью педанта. А мысль, что серые повредили ей мозг, Кир побоялся озвучить вслух.

– Сейчас еще раз попробуем, – он вернулся к девушке.

– Эй! Ты чего? – Аня отпрянула.

Конечно, было совсем не больно, вот только еще слишком свежо ощущение от первого раза.

– Мы, по-прежнему, разговариваем на всеобщем, а этого не должно быть. Голова так устроена, что не держит в себе более двух языков: своего родного и выученного с помощью транслятора. Если нужно вдруг изучить третий, скажем, твой оппонент не знает общегалактического, то прибор записывает его всегда поверх изученного ранее. Поэтому, знать три языка и более невозможно априори.

– Ха! Что за глупости, да среди моих соотечественников были такие, что разучивали по пять – семь языков, – ввернула девушка.

– Ну, ну, – муррат посмотрел на нее как добрая мамаша на своего маленького, глупенького ребенка, – давай проверим. Что я сейчас говорю?

– Да в принципе ничего…

Вот тут Кир замер во второй раз:

– Этого просто не может быть, ведь доказано…

– Что опять не так?

– Ты меня понимаешь. Ты разговариваешь на всеобщем и мурратском.

– Разве? Я не чувствую разницы. Для меня оба языка звучат одинаково.

– Ты не замечаешь. Для тебя все звучит как родной язык. Катализатором служит услышанная речь другого. Не замечала, как некоторые понятия ты инстинктивно переводишь на родной язык, и на возникшую путаницу, ограниченную лексиконом? Но этого действительно не может быть.

– Давай тебе еще какой-нибудь язык запишем? – предложил неожиданно Охотник.

Девушку вдруг захватила бесшабашная веселость.

– А давай, – согласилась она.

Прибор был подключен вновь. Охотник произнес фразу на своем языке, потом на всеобщем:

– Ты по-прежнему владеешь двумя языками, это хорошо, но удалось ли выучить третий? Мы это проверим совсем скоро, я поставил на изучение ганейский.

В местном аналоге кафетерия было тихо. Половина столиков пустовала, все-таки полдень, а в подобные питейные заведения народ подтягивается ближе к вечеру. Пара капитанов, ловцы удачи, да один работяга, судя по задумчивому выражению лица – завсегдатай, вот и все окружение на сегодня. Официантки порхали между столиками с гостями, проигрыватель играл не навязчивую музыку. Бармен лениво протирал и без того искрящиеся от наведенной чистоты бокалы.

Двое гани заняли ближайший к выходу столик, ожидая своего исполнителя. Один из них вальяжно потягивал из мутного, кроваво-красного бокала. Второй… Перед вторым уже возвышалась флотилия стопок. Они ждали давно. Первый все с большим беспокойством поглядывал в сторону компаньона.

Со всех сторон слышался приглушенный гул голосов:

– Слышал, тебе повезло на Крее?

– Да, чертовка подставила мне щечку для поцелуя!

– Как семья, как сам?

– Ходят слухи, в четвертом секторе странные дела творятся.

– И вот та сфера летит себе и летит. Наши ученые хотели себе отпилить кусочек, но куда там!

– Я тоже слышал! Движется к центру системы с постоянной скоростью. И представляешь, несется эта штука в полной тишине, только бока поблескивают. Крупные объекты обходит, мелкие – как метеориты и прочий мусор, проходит насквозь, что нож сквозь твое масло. И ровные такие кружочки оставляет после. В плотной гранитной каменюке.

– Ты брешешь, откуда в космосе гранит?

– Да сам видел! Она и ловчую сеть прорезала, шарик архиры себе заполучить хотели.

– Так этим ходячим скелето-паукам и надо.

– А знаешь, что странно? Никто ведь понятия не имеет что это такое, и кто его сделал.

Распахнув дверь, Кир уверенной походкой направился к заказчикам, присаживаясь напротив. Мгновенно подскочила официантка с запотевшим графинчиком.

– Я не пью спиртного, – отказался муррат.

Один из ганейцев, собирающий башню из стопок перед собой, брезгливо поморщился.

Аня, как и было наказано, молча пристроившаяся рядом с Охотником, наконец-то смогла рассмотреть тех, для кого они занимались расхищением гробниц.