Мурат в очередной раз оглянулся на девушку, нахмурившись. В конце концов, его нервы не выдержали, взяв за руку, он повел ее рядом.

Совсем скоро, они увидели разлом во внутреннем стекле. Его молочные края были разрезаны, словно от удара, а часть осколков разбросана по полу.

Войдя в рукотворный проход, команда оказалась в комнате с узким, четверо могли обхватить, цилиндром по центру. Из когда-то такого же белого стекла. Сейчас вся поверхность оказалась испещрена выцарапанными острием письменами. Плоский круг диаметром побольше, что в основании, разукрашивали, оставленные красным цветом, отпечатки ладоней. Кончики каждого пальца смотрели в середину строения. Точно такой же круг проглядывался и на потолке.

– Можешь расшифровать надпись? – спросил монаха Кир.

– Они кажутся мне знакомыми…– Мрей обошел Цилиндр вокруг, – здесь записана легенда об Уле, та ее часть, где Бог сажает семена травы. И распростер он руки свои в небеса, и раскрыл ладони, когда посыпались с них, подобно песку, тысячи тысяч крупинок, несущих жизнь. Исчезла потрескавшаяся корка земли под алым шелестом трав. И вкушали мы ростки эти, и были слаще они, чем самый медовый плод.

Оторвавшись от надписи, взгляд служителя коснулся пяти кристаллов, разложенных у самой стены в ряд через равные промежутки. Шестой же торчал из полуистлевшей белой кости, почти слившейся с цветом стекла. Кладбище гани. Все столпились, мрачно разглядывая находку.

– Пойду, пообщаюсь с соплеменниками, – проговорил Мрей.

Они были монахами, попавшими сюда в разное время, каждый по неосторожности. И так и не нашедшими выход. В те века служителям еще не воспрещалось иметь накопители памяти. Самый младший оказался здесь две тысячи лет назад, старший – все три. Разные эпохи, каждый жил чем-то своим, но умерли все ради веры. Большинство в одиночку бродило по миру, неся просвещение всем и находя здесь упокоение. Гани считали, что проходят испытание, дарованное богом, находили надпись и умирали с его именем на устах. Но самые первые, они помнили, как в небе, подобно цветку, раскрылись ладони, и с них, словно птица, взлетел ввысь волчок. С каждым его оборотом, из миллиона мелких отверстий, что сбоку, на землю летели семена. Они видели, как растет трава. И когда движение остановилось, руки исчезли, оставив народу гани доказательство – Чашу бога. Первые монахи были исследователями. Чтобы народ помнил о чуде, они записали на странном приборе свиток Ула, зная, что никогда отсюда не выберутся. Нет лучшего места для хранения знаний. Надеясь, что пришедшие во след, сумеют рассказать остальным.

– Из хороших новостей, – сообщил всем Мрей, – я знаю, где находиться первый храм Ула.

– Из плохих?

– Мы все здесь умрем.

От неожиданности, Анна сильней сжала край одежды муррата, тот ободряюще постучал по ее руке.

– Не собираюсь этого делать, – Кир подошел поближе к цилиндру, выпустив лезвия, в обычном состоянии спрятанные между запястьем и локтем, – сейчас здесь будет новый вход.

– Не сметь! – вскочил монах на его пути, закрывая собой надпись, – Это же древнейший артефакт, Небесная сеялка. Лишь вскользь упоминается о ней в самых старых легендах, дошедших до нас.

– А мне жизнь дороже.

Дело все шло к членовредительству, если бы не голос Рефа, увлеченно что-то ковыряющего в нижнем круге:

– Он разбирается.

Бывший ранее целым, участок круга с нарисованной ладонью был отодвинут в сторону, открыв отверстие внутрь цилиндра.

– Мне никто не хочет помочь?

Позабыв про ссору, все кинулись сдвигать сегменты, умирать никто не хотел. Девять аккуратных частей, словно мозаика, открывали приличный проход в сердцевину. Взорам их предстал винтообразный штырь, тянущийся куда-то вверх.

– В принципе, по нему можно легко забраться, – стикт просунул голову в дыру, – здесь даже не очень высоко, метра два, и я вижу полость.

– Скажешь тоже, легко, – муррат тоже поинтересовался отверстием, – я тут могу застрять.

Ловкий Джил залез внутрь первым и попробовал взбираться, ступая по срезам винта, как по ступеням. У него выходило просто.

– Кто следующий? – крикнул он, – Могу помочь.

Аня сунулась следом, протянув вверх руку. Стикт посмотрел на нее, не делая никаких движений, и крикнул:

– Мрей, где ты там? Я тебя жду.

Удивленно, девушка выбралась из дыры назад.

Подошедший служитель, не без помощи Джила, неуклюже, но все же, залез на вершину винта. Вместе они скрылись в отверстии.

– Ну, я пошел, – прокомментировал Реф и полез следом.

– Давай сюда, подсажу, – Кир приподнял Анну за талию, – цепляйся за выступы, если что – поймаю.

Потихоньку она полезла вверх. Из отверстия выглянул Реф, подал ей руку и втащил внутрь.

– Тесно здесь, – пожаловался сам себе Охотник, – но ничего, сейчас поправим.

Пока монаха поблизости нет, он срезал по вертикали часть винта, сразу стало свободно, и полез, кромсая кусочки по дороге.

Выбравшись наружу, Кир задел ступень, похожую на часть нижнего круга, та сдвинулась к середине. Моментально, все его товарищи проделали тоже самое. Снизу донесся звук скрежета сегментов, проход закрылся.

Подобно нижнему, его накрывал такой же круг, только чистый, без единого следа краски. Во всем маленьком, круглом помещении, что они попали, ни надписей, ни рисунков не было, как и дверей. Все то же матово-прозрачное белое стекло. Стараясь держаться подальше от Джила, Аня отошла к стене, присев на узкий выступ, опоясывающий комнату. И тут что-то загудело.

Белоснежный пол затрясся. Они почувствовали, что поднимаются в небо, юла закружилась, вращаясь все быстрей. Изнутри пошел треск, и сторонний наблюдатель увидел бы, как набалдашник, где они сидели, отлетел далеко в сторону, мягко амортизировав об траву. Послышался грохот. Когда стороны шара, словно лепестки, опали на землю, юлы больше не было. Всю землю, на много миль вокруг, покрывала белая труха. Но вскоре не осталось и ее, все разнес ветер. Круг, похожий на сыр, также исчез, как его не искали.

– Идем вместе, – упрямо повторил Кир.

– Чтобы опять ждать снаружи? – вяло возмутилась Анна.

У нее не пропадало ощущение, деспотичный муррат все время хочет держать ее рядом, будто знания, что она находится в безопасности, на корабле, недостаточно. И ведь для чего? Непонятно.

– Нет, я не собираюсь спускать с тебя глаз, – будто читая мысли девушки, ответил Охотник, – это, оказывается, чревато, – он открыл входную дверь.

– Я уже в сотый раз объясняла – все произошло случайно! – и почему муррат ей не верит, девушка, расстроенная, шагнула вперед, – Механизм ты сам поломал, я слышала, как крушил центральный винт.

– Ты что, хотела, чтобы я там застрял? Какое коварство! Не ожидал от тебя, не ожидал… – в глазах Кира плясали лукавые огоньки.

Глебова подавилась своим возмущением, к счастью, пора было выходить наружу.

Их корабли приземлились у подножия высокой горы, уходящей своими вершинами куда-то за облака. Раскиданные валуны, вперемешку с чахлыми краснолистными деревцами, виднелись по всему склону. На пригретой солнцем земле, распустились желтые первоцветы, да седую макушку гор скрывали кучерявые облака.

– Где этот вход? – в сотый раз вопрошал Реф, огибая очередной выступ в скале.

Все разбрелись в разные стороны в поисках хотя бы намека на дверь или пещеру.

– По карте должен быть здесь, – вторил ему устало Мрей, – ты у нас гончая, вот и ищи.

Служитель все больше начинал нервничать.

– Эй, народ! Я, кажется, нашел, – сидевший по-турецки на носу своего корабля стикт привстал, – посмотрите за тем камнем, похожем на голову крючкорота.

– Кого? – обернулись все разом.

– Да вон же, с левого бока! Разве не похоже?

Указанный камень, наконец, опознали. Лишь подойдя вплотную, можно заметить тонкую струйку тени, не принадлежащую миру дня. Вход находился там.

Шагая в пропасть – шагаешь в неизбежность, провал звал, манил своей чернящей темнотой. Полуразрушенные ступени уводили вниз, обещая встречу с самыми потаенными страхами, где у каждого свой. Вооружившись фонарями, они спускались, и снова первым шел Реф, за ним монах, замыкал же процессию Охотник. Аня следовала позади муррата, стараясь держаться как можно ближе. Ей здесь ужасно не нравилось. Вопреки любопытству, она хотела оставаться на корабле здесь и сейчас.