У госпожи черные руки, серые легкие нити волос. Когда она идет, не слышно шагов – будто плывет сквозь тьму. Когда она говорит, голос звучит у тебя внутри, странный, протяжный, перекатывающийся волнами. Так иные поют похоронные песни, как она говорит.

О чем – неясно, но от этого только страшнее. Ведь у госпожи тысячи голосов, и ни один не говорит о хорошем.

Она чертит тенями на тьме, но ты видишь, не можешь не видеть и не понимать. Тени поднимаются от ее ног, отрываются от них, заполоняют собой всю бесконечность вокруг, будто целый лес пришел в движение и идет на тебя, будто грозовое облако рухнуло на землю. И где-то там, в глубине теней тонкие женские руки перебирают серебристые нити струн, острых, как натянутая проволока. Ты чувствуешь ее пальцы как собственные. Каждую рану на них, каждую каплю черной крови. Силишься отстраниться, но не можешь. Нити повсюду, как паутина, раны ползут по ее рукам выше и выше, пока не перерезают тебе горло.

Госпожа смотрит и улыбается, и улыбка ее черная и болезненная, как твоя открытая рана.

Анс проснулся от удушья. Он рвано и быстро хватал ртом воздух, до боли вцепившись пальцами в простыню. Кошмар будто прилип к нему, обмотался петлей вокруг шеи и сдавил. Нужно было открыть окно и впустить немного воздуха, иначе он сойдет с ума.

Все еще делая неровные вдохи, Анс заставил себя посмотреть вокруг. Комната выглядела ужасно. Все пространство от пола до потолка было затянуто нитями, как паутиной, разве что в них не было ее геометрической красоты. Нити беспорядочно скрещивались между собой, словно огромного паука, который все это сплел, постигло безумие. Плетение было настолько плотным, что вряд ли удалось бы найти дыру больше десятка сантиметров.

Если бы на Анса нападали враги, это обеспечило бы ему защиту на первые минуты. Но если бы во время выплеска энергии в комнату случайно зашел кто-то из слуг… да будет Мора милосердна к душе его, Анс не зря запирает дверь на ночь.

Марионетки висели среди нитей пустые и недвижные, как коконы с мертвыми мухами. Одна из них пролетела сквозь нити и распахнула окно. Холодный и влажный воздух раннего утра, почти ночи, немного облегчил горячку. Дыхание выровнялось, а сердце перестало колотиться. Но липкое ощущение кошмара так и не отстало от кожи.

Все это было странно и нехорошо. У Анса не в первый раз случались такие выплески, но давно, когда его магия была куда менее стабильной. Когда он сам владел ею куда хуже. Сейчас всему виной явно была полученная магическая травма и неполная реабилитация после нее.

Одним движением руки Анс заставил все нити и марионеток исчезнуть. Рассеянным жестом он провел ладонью по волосам, случайно задев шрам у виска. Неприятные воспоминания в последнее время настигали его все чаще.

Хорошо, что даже во сне он каким-то образом смог отгородиться от Аин, разорвать их связь. Им часто снились одни кошмары на двоих, и Ансу бы очень не хотелось, чтобы его тревога переползла в голову к сестре.

Сейчас Аин мирно спала, и это успокаивало. Но тень, увиденная в туннеле под замком, и этот кошмар все никак не шли из головы.

Кривая улыбка появилась на губах сама собой. Говорят, что любой, кто хоть немного продвинулся в секте Повелителей теней, потом платил за это рассудком, не говоря уже о тех, кто видел ее. Что ж, возможно, Анс все же не стал тем самым исключением, каким привык себя считать.

Море разливалось далеко до горизонта, спокойное, мирное, оно тихо мурчало у ног, как дремлющая кошка. Утреннее солнце окрашивало его в золотисто-оранжевый, так что казалось – оно состоит из чистого света и соли. Запах последней ощущался в прохладном ветре, неспешно качавшем волны. Он легко проникал через слишком тонкую рубашку, отчего по коже бежали мурашки. Но я не успевал замерзнуть, от Вечного древа, к которому я прижимался спиной, исходило слишком много тепла. Наверно, его бы хватило, чтобы согреть это море до самого дна. Согреть, но не сжечь. В этом была приятная особенность энергии Вечного древа – она не могла разрушать. Я чувствовал это кожей.

На плавные перекаты волн я смотрел почти бездумно. Фрея говорила, что Вечное древо находится в Эвигтри не всегда, чаще оно оказывается там, где хочется тебе или ему. Это была не совсем телепортация, по крайней мере без физического перемещения, скорее уж погружение в странное состояние между сном и реальностью. Я не знал, по чьему желанию древо переносило меня именно сюда, на обрыв над дикой безлюдной бухтой, но мне это место определенно нравилось.

Море, белая крупная галька пляжа и где-то вдалеке справа едва-едва виднелся неизвестный мне город, такой белый и безмолвный, что его можно было принять за прибрежные скалы.

Это место напоминало мне другое, бесконечно далекое, полузабытое, почти ненастоящее. Такой же безлюдный пляж с темно-серой округлой галькой, со старым проржавевшим якорем, почему-то воткнутым в землю. Этот пляж остался где-то в детстве, в той его части, что я помнил безумно плохо, но так же безумно любил.

Интересно было бы узнать, как оно выглядит сейчас, может быть, тот пляж уже давно закатали под бетонную набережную, понаставили там кафешек, сувенирных лавок и эллингов. А якорь вытащили и сдали в металлолом. О таком моему внутреннему четырехлетке лучше не знать. У него явно случится истерика.

Зато хотя бы это место в обозримом будущем под бетон точно не закатают. Ведь это самое будущее может оказаться весьма и весьма непродолжительным.

Эвигтри был довольно тихим крохотным городком. Местные все время жаловались, что вести до них доходят медленно, но, даже несмотря на это, сюда то и дело просачивались новости из крупных городов. Говорили о том, что эта осень выдалась еще более неурожайной, чем предыдущая. Что в лесах около Урадерна, еще одного крупного города, расположенного не слишком далеко отсюда, уничтожили целую стаю моркетских тварей, но разлом, из которого они вылезли, так и не нашли. Рейнгардские болота тоже многих беспокоили.

Еще более нерадостные новости приходили из-за границы. Кто-то говорил, что за пределами Бентской республики бушует мор. Кто-то, что целые города вымирают от голода.

Я искренне надеялся, что это всего лишь слухи, но даже здесь, в Эвигтри, рядом с Вечным древом, открывались разломы. Только за то время, что мы прожили тут, Фрея успела закрыть четыре штуки. Они были маленькими, но все же. В таком-то месте.

Каким бы обманчиво спокойным ни был мир вокруг, все ощущали, что будущее тревожно. А я все никак не мог разобраться с магией, понять, действительно ли она моя и просто спала все это время, все чертовы двадцать лет, не подавая признаков жизни. То ли это все-таки подарок богини, входящий в стартовый пакет спасителя мира, но я, как неопытный игрок, запутался в механиках и тыкаю на все кнопки подряд в надежде, что хоть что-нибудь сработает. Мне нужен был гайд, мануал, туториал. Божественное знамение? Мудрый старец наставник? Да что угодно на самом деле.

Я внимательно впился взглядом в небо так, будто только этим мог заставить Эрну снизойти ко мне и объясниться. Небо было приятного светло-синего цвета, прозрачного, как акварель, но на нем абсолютно точно не было и следа проявления божественных посланий.

– О Всесветлая богиня, – я вложил в голос столько вдохновенности и сакрального трепета, сколько мог, – если ты слышишь меня, то пошли мне знак.

Может, стоило руку к небесам протянуть? А другую к сердцу приложить. Ну так, для полноты образа.

– Не думал, что ты так с ней общаешься.

От звучания знакомого голоса я буквально подлетел на месте. И действительно схватился за сердце, потому что оно чуть не остановилось.

Фэя моя реакция повеселила.

– Вы как?.. Почему? Что? – выпалил я, задыхаясь и путаясь в словах и звуках, словно запинаясь о них языком.

– Ты, когда удивляешься, так руками размахиваешь, что можешь случайно кого-нибудь боевым заклинанием атаковать, – сказал Фэй, спокойно присаживаясь рядом со мной на травянистый обрыв.