— Да что с тобой не так? Ты говоришь обо мне как о долбанном баскетбольном мяче или чертовом пальто. Я человек, а не вещь.

Он заклеивает порезы, и становится лучше, когда в них не остается грязи, даже если они саднят после обработки. Лицо болит от ударов о землю, а все руки в ссадинах от постоянных падений, но это лучше, чем лежать и терпеть. Когда все закончится, у меня, по крайней мере, сохранится хоть какое-то достоинство.

— Уверяю, ты не захочешь знать, что со мной не так. Нам не хватит ни времени, ни бумаги для этого разговора, и, чтобы ты знала, я предпочитаю футбол баскетболу. И для ясности: ты моя и принадлежишь мне, Мэйбел.

Он встает во весь рост и хватает меня за шею, притягивая мое лицо к своему. Я не могу отвести взгляд, даже если знаю, что должна.

— Ты принадлежишь мне. Каждый всхлип и стон. Каждый оргазм. Каждая твоя мысль — моя. Твоя сладкая маленькая душа и киска. Мои. — Его голос низкий и хриплый, а запах мяты заполняет мои ноздри. Накатывает волна головокружения, и колени грозят подогнуться под собственным весом. Черт возьми. Он серьезен, но абсолютно спятил, если думает, что я соглашусь на это.

Мотаю головой так, насколько это возможно, пока он меня держит.

— Нет. Я не принадлежу никому, кроме как самой себе.

— Продолжай убеждать себя в этом, маленькая тихоня.

Его хватка на моей шее ослабевает, и я с облегчением втягиваю воздух в легкие от освобождения. Но это длится недолго, те же пальцы перемещаются к моему горлу, а огромная ладонь начинает сжимать.

— Продолжай убеждать себя.

На мгновение меня парализует, и все, что могу делать, это смотреть на него. Дерьмо. Он огромный. Больше, чем я запомнила, когда он схватил меня в библиотеке. Его глаза темнеют, их зелень кажется почти черной.

— Тебе придется встать на ноги, потому что пришло время посмотреть мой приз.

— Посмотреть? — шепчу я. — Что это значит?

Он откидывает меня, словно раскалённый уголь, и я не пытаюсь скрыть, что мои колени дрожат. Сжимаюсь в комок, как от холода, так и от страха, бегущего по венам. Он просто смотрит на меня сверху вниз, как будто у него есть все время мира. Чувствую себя неуверенно, как будто меня рассматривают под микроскопом… и вот-вот начнут судить. Пока он наблюдает за мной, пользуюсь возможностью рассмотреть его. Темные волосы доходят до бровей, а темно-зеленые глаза видят меня насквозь, словно я сделана из стекла.

— Мы можем простоять здесь всю ночь, — наконец говорит он. — Мне хорошо и тепло. А вот ты, похоже, немного замерзла.

Я показываю на свое платье и синяки.

— И ты хочешь, чтобы я разделась, зная, что уже замерзла?

Он пожимает плечами.

— Чем быстрее ты разденешься, тем быстрее мы сможем приступить к согреванию.

Я сглатываю, чувствуя, как в горле образуется ком размером с мяч для гольфа. Дыхание учащается, сердце бешено колотится о ребра. Каждая клеточка моего тела молится, чтобы он не стал издеваться надо мной, но я знаю, что станет. Это не какая-то дурацкая игра разума. Он настроен решительно, и если я не дам ему то, что он хочет, он заберет это у меня сам.

— Раздевайся, цветочек, или я сделаю это за тебя.

— А что, если я захочу уйти? — шепчу я. — Просто уйти. Без денег. Без проблем. Вернусь домой и спишу все это на глупость?

Это вызывает у него смешок.

— Я бы сказал, что это хорошая попытка, но ты ведь умнее. Я уже говорил, что ты принадлежишь мне. Я так просто от тебя не откажусь. Кроме того, если бы я по какой-то причине позволил тебе уйти, неужели думаешь, что я оставил бы тебя безнаказанной? Ты уйдешь, и все в кампусе узнают, что ты лгунья и мошенница. Подумай хорошенько, цветочек, ты действительно думаешь, что я не воспользуюсь своим статусом, чтобы все отвернулись от тебя?

Пока он говорит, мое сердцебиение учащается.

— Я не… Я не мошенница и не лгунья.

— Ты сказала, что хочешь уйти… Если ты так поступишь, то это пойдет вразрез с договором, на который ты согласилась, когда ступила в мой гребаный лес. Ты не задумываясь оставила бы призовые деньги себе… но теперь, когда поймана, вдруг поняла, что не хочешь отвечать за последствия. Прости, дорогуша, но это так не работает.

Мой мир сужается до этого самого момента. Он действительно собирается заставить меня раздеться или разрушит мою жизнь. Никто не пойдет против него и не поверит мне больше, чем ему. Я ничтожество, которое едва может оплачивать свое обучение.

— Что, если мы заключим сделку?

Уголки его губ приподнимаются, а затем он облизывает их и делает шаг вперед.

— Какую сделку?

Кажется, я привлекла его внимание. Это пугает.

— Если я сделаю это. Не убегу и выполню все, чего ты хочешь… а ты покажешь направление к хижине и позволишь мне все-таки попытаться добраться туда.

Он смеется.

— Двадцать пять тысяч долларов за быстрый трах в лесу? Не думаю, что это того стоит. Я мог бы взять тебя и не отпускать до рассвета. Уничтожив все твои шансы попасть туда.

— Тогда чего же ты хочешь?

Он подходит ближе, и до меня доходит тепло его тела, заставляя наклониться, даже против собственной воли. Запах мяты и тикового дерева наполняет мои ноздри, и я ненавижу себя за то, что считаю его запах приятным, даже несмотря на все это. Особенно с учетом того, чему он планирует меня подвергнуть…

Его страстный взгляд пробирает до костей, от разбитых коленок до растрепанных волос.

— Убеди меня, маленькая тихоня. Стоит ли эта киска двадцать пять тысяч? Покажи мне, и, возможно, я соглашусь на твою сделку. Но прямо сейчас у меня нет никаких доказательств, что ты того стоишь.

Черт возьми, конечно же, он должен быть таким грубым. На данный момент единственное, что мне есть терять — это достоинство, но скоро и оно достанется ему. С таким же успехом я могу сама порезать его на кусочки… По крайней мере, тогда я буду знать, что, хотя бы это он у меня не отнял.

Я поднимаю руки и стягиваю платье через голову, затем сбрасываю его вниз. Меня разрывают гнев и боль. Хочу причинить ему боль, заставить его почувствовать то, что сама чувствую прямо сейчас.

Холодный воздух овевает мою кожу, а он пристально смотрит на мой лифчик и трусики.

— Продолжай, — хрипло шепчет он.

Расстегиваю дрожащими пальцами лифчик и позволяю ему упасть поверх платья.

Его взгляд скользит по моей груди, и я инстинктивно тянусь прикрыть ее. Не проходит и секунды, как его руки обхватывают мои, чтобы он мог посмотреть.

У меня не очень большая грудь, но достаточно большая, чтобы нуждаться в лифчике. Он пожирает ее глазами и снова облизывает губы, прежде чем отпустить мои запястья. Я замираю, когда его пальцы скользят по моей талии и притягивают к себе вплотную.

Ткань его джинсов грубо касается моих ног. Стараюсь не наслаждаться теплом его бедер и живота.

— Становится теплее, цветочек. Хочу увидеть все.

Я умоляю его взглядом, потому что слова застревают в горле. Пожалуйста. Не заставляй меня это делать. Он смотрит на меня все теми же пустыми, горящими глазами. Ему все равно, и он не собирается давать мне поблажек.

Если хочу получить эти двадцать пять тысяч, он заставит меня отработать все до последнего пенни.

Руки дрожат, когда хватаюсь за край трусиков. Каждый мускул в моем теле застывает. Я не могу этого сделать. Черт, думала, что смогу, но я не могу.

— Нужна помощь? — спрашивает он. Его голос глубокий, мрачный, и я понимаю, что он взволнован больше, чем показывает.

Я молчу, и это, должно быть, все, что ему нужно, потому что он лезет в карман и достает перочинный нож.

Я тут же отшатываюсь, с опаской наблюдая, как он открывает его.

— Полегче, тихоня.

Он просовывает холодное лезвие под край моих трусиков и резко дергает. Они соскальзывают с моих ног, и я скидываю их прямо через обувь.

— Вот так-то лучше. — Он откидывается назад, чтобы осмотреть мое тело. — Ох, маленькая тихоня, ты гораздо привлекательнее, чем можно предположить по твоему гардеробу.