Все точки были поставлены над «I», все надежды на примирение патриарха с обновленцами лопнули.

В.Д.Красницкий экстренно созывает центральные комитеты группы «Живая Церковь» и СОДАЦа. Собрать, впрочем, удалось лишь обломки этих организаций: живоцерковный комитет явился лишь в половинном составе. Что же касается содацевцев, то от них остались лишь А.Новиков и А. Боярский, курсировавший в эти дни между Москвой и Питером.

Всего загадочнее было внезапное исчезновение А.И.Введенского, который застрял где-то в провинции и не подавал о себе ни слуху, ни духу. Впрочем, и сами содацевцы не очень желали его возвращения в Москву, считая его слишком одиозной личностью.

Так или иначе, представители «Живой Церкви» и СОДАЦа на этот раз быстро оформили создание «Единого тактического обновленческого фронта», приняв следующую резолюцию:

«Предложить всем обновленческим организациям групп «Живая Церковь» и СОДАЦ сосредоточить все свое внимание на ликвидации «тихоновщины», как организации политически-церковно-контрреволюционной.

Прекратить всякие взаимные публичные споры и обязать всех к взаимной и всемерной поддержке. В целях объединения работы обновленческих церковных групп на местах организовать объединенные собрания комитетов для предварительного обсуждения и решения спорных вопросов.

На епархиальных и благочиннических и всех публичных собраниях представители обновленческих церковных групп выступают объединение, соединенные списком, по одной программе». (Известия, 1923, 3 июля, с. 2.)

Увы! Фронт был прорван в первые же дни: ни одного собрания «Живой Церкви» и СОДАЦа не удалось даже собрать. Из провинции приходили панические донесения, свидетельствующие о полном развале обновленческой организации на местах. Красницкий экстренно посылал без конца в Одессу телеграфные приглашения митрополиту Евдокиму, избранному председателем ВЦС вместо Антонина, с просьбой поскорее приехать в Москву. Наконец было получено извещение от Евдокима о том, что 3 июля он выезжает в Москву.

4 июля В.Д.Красницкий и А.И.Новиков выехали встречать нового главу обновленческой церкви на Киевский вокзал. Однако, к их изумлению, он в Москву не прибыл. После отчаянных запросов Красницкого 7 июля пришло известие, что Евдоким выехал в Москву, но вернулся назад в Одессу «ввиду болезни».

Это было слишком даже для Красницкого. Кажется, первый раз в жизни он растерялся и выпустил руль из рук. «Не знаю! Не знаю! Не знаю!» — беспомощно отвечал он на все вопросы.

Действительно, стало ясно, что ВЦС не имеет никакого авторитета, что он представляет собой кучку случайных людей и не имеет в своей среде ни одного сколько-нибудь авторитетного человека.

Единственное, на что оказался способным ВЦС, это опубликовать в газетах еще одно воззвание, пропитанное бешеной злобой против патриарха:

«Когда в 1921 году постиг землю нашу неописуемый голод и когда стали поедать трупы и убивать друг друга на пищу себе, он, Тихон, издал призыв всемерно противодействовать сдаче церковных ценностей для спасения умирающих, угрожая лишением сана священнослужителям и отлучением от церкви мирянам, которые пойдут против его распоряжения, — исходили желчью и злобой члены ВЦС. — Его воззваниями и действиями наша православная церковь была втянута в гражданскую войну, и сотни и тысячи православных людей погибли во исполнение его указаний.

При проведении в жизнь декрета об отделении церкви от государства произошло 1414 кровавых столкновений — многое множество епископов, пресвитеров и мирян были расстреляны, погибли в тюрьмах и ссылках за участие в гражданской войне. Наконец, за один 1922 год за исполнение послания (?) б. патриарха Тихона по делу противодействия помощи голодающим было расстреляно 45 человек, в том числе Петроградский митрополит Вениамин, и осуждены на долгие годы тюремного заключения более 250 человек.

Привлеченный, наконец, к суду и лишенный возможности дальнейшего преступного управления церковью, в мае 1922 года он устранился от дел управления и согласился передать высшее церковное руководство другому лицу. Когда собранный в 1923 году новым Высшим Церковным Управлением Поместный Собор лишил его сана и монашества, а с другой стороны, когда гражданским судом он был обличен во всех своих преступлениях, он почувствовал наступление грозного часа расплаты за свои государственные преступления.

Трепеща за свою жизнь и стараясь удержаться на прежнем своем Церковном положении, он признался во всех своих государственных преступлениях, признался, что он сознательно и заведомо звал верующих на политические преступления и гражданскую войну и тем самым, спасая себя, предал всех, исполнявших его распоряжения…

Он, б. патриарх Тихон, говорит, что в числе членов Собора он узнал только 10–15 архиереев. Он спрашивает — где остальные? Пусть спросит совесть свою — они погибли, они устранены за исполнение распоряжений его. Кровь их и скорби их падут на него самого и его управление. Он говорит о 16 правиле Двукратного Константинопольского Собора, запрещающего поставлять новых епископов, вместо лишенных сана и чести епископской. Но сам-то он пусть вспомнит живого, разбитого теперь болезнью митрополита Макария, на место которого он сел и не подумал об этом правиле.

Он обвиняет современное обновленческое движение, ссылаясь на какого-то монархического писателя, высланного из Москвы за контрреволюционную пропаганду. Он обвиняет нас в христианском либерализме, в том, что у нас будто нет мучеников, обличителей, пророков, но он кого создал, он сам какое движение поднял, он какую пользу принес Церкви? Он действительно создал мучеников, действительно подвел под расстрел тысячи народа, действительно обагрил кровью землю Русскую, действительно весь облит слезами вдов и сирот, но эти кровь и слезы всецело падают на него и вопиют о Божией каре и Божием отомщении…

Верующие православные люди! Многие тысячи братии ваших б. патриарх Тихон, выполнявший волю своих советников, привел к расстрелу, к тюрьме, ссылке и разорению.

Те же люди окружают его и теперь. Тот же безвольный и преступный старик хочет вести вас и теперь.

Та же участь и те же слезы ожидают вас. Воззвание подписано:

Председательствующим епископом Георгием Добронравовым. Зам. председателя прот. В.Красницким.

Членами президиума: прот. П.Красотиным, протодиаконом С.Доб-ровым.

Управделами членом президиума мирянином Александром Новиковым».

(Правда, 1923, 8 июля, № 151, с. 3.)

Этот документ можно назвать лебединой песней Высшего Церковного Совета. Ни разу после этого Совет не собирался, а через несколько дней был и официально распущен. Это также последний документ, написанный и подписанный Красницким в качестве официального лица — после этого о нем услышала русская церковь только один раз, когда он через несколько месяцев опубликовал свое заявление на имя патриарха Тихона с просьбой принять его в общение с собой и с безоговорочным признанием его главой Русской Православной Церкви.

Для того чтобы лучше уяснить себе то положение, в котором очутилось тогда обновленчество, полезно перечитать очерки одного из журналистов того времени, которому удалось хорошо запечатлеть церковные настроения тех дней.

«Первого посетил я Московского митрополита Антонина, руководителя группы «Возрождение», — писал А. Большаков, сотрудник петроградской «Красной газеты». — Двери в келью Антонина не запираются ни для кого, если он дома. Он принимает всех и каждого, когда кто придет.

Антонин старик крепкий и выражения употребляет тоже крепкие.

— Надоели они мне, мерзавцы, — повествует он о представителях «Живой Церкви», имеющей большинство в ВЦУ. — Все гадости «Живой Церкви» взваливают на меня. Я связался с ними, думая, что через эту грубую силу, которая оказалась только способной разрушать, можно провести идейное обновление церкви, в чем она так нуждается. Я ошибся. И я решил порвать с ними. Протестуя против «Живой Церкви», против насилия иерейства над мирянами, что наблюдается теперь, при руководстве церковной жизнью живоцерковцев, я апеллировал к мирянам, предлагая им организовать приходские советы и епархиальные советы, где мирян было бы не меньше 2/3, предлагая мирянам выбрать себе священников, чтобы таким образом поднять моральный авторитет последних[44].