Должна реформа коснуться и положения женщины в церкви. Сейчас женщина в церкви на положении парии. И идеологически, и фактически в церкви над женщиной тяготеет гнет религиозных суеверий мрачного средневековья. Уравнение женщины в религиозных правах с мужчиной — также важная часть данного вопроса.

Инициатором в вопросе о подлинной реформе церкви является руководимый мной «Союз общин древлеапостольской церкви», поставивший своей задачей борьбу с современной буржуазной церковностью и введение в жизнь церкви подлинных, забытых всеми верующими принципов христианства, каковые особенно ярко и чисто выражены в апостольские времена.

Реформа церкви одними обновленческими группами приветствуется. Другие от всякой подлинной реформы, совершенно неожиданно, открещиваются, — такова теперешняя позиция церкви, правда, не всех ее членов.

Конечно, тихоновская церковь тоже не желает реформы: косная по психологии, реакционная политически, она реакционна и в религиозной области.

«Союз общин древлеапостольской церкви», приобретающий с каждым днем новых приверженцев из среды церковников, уверен, однако, что никакие обоснования уже изжитого невозможны и что реформа церкви, реформа самая радикальная, неизбежна».

(Реформа церкви и Поместный Собор. Беседа с протоиереем А.И.Введенским. — Известия, 1923, 28 апреля, № 93, с. 5).

Таким образом, Поместный Собор интересовал многих и вселял во многих большие надежды. О том, как эти надежды он оправдал, пойдет речь в следующей главе.

Где сиявшие когда-то

В ореоле золотом?

Те, кто шли к заветной цели,

Что на пытке не бледнели,

Не стонали под кнутом?

Эти слова популярной в начале века поэтессы Мирры Лохвицкой приходили, должно быть, на память многим из тех, кто присутствовал на Соборе 1923 года.

Среди собравшегося в Москве духовенства было много людей, напоминающих по своему нравственному облику архиепископа Новгородского Пимена и архиепископа Рязанского Игнатия[34]; но не нашлось ни одного, кто хотя бы отдаленно походил на святых митрополита Филиппа и патриарха Гермогена.

Антонин Грановский — самый принципиальный и смелый из деятелей Собора — переживал в эти дни период глубокого духовного упадка и капитулировал (правда, на недолгое время) перед своими идейными противниками.

Второй Поместный Собор Русской Православной Церкви (как его официально в то время называли), назначенный на Фомине воскресенье 15 апреля 1923 года, был отложен на две недели.

Троицкое подворье гудело в эти дни как улей: большинство депутатов прибыло на Собор еще на Святой неделе и никак не могло понять, почему им приходится проводить время в томительном бездействии — в ответ на все вопросы работники ВЦУ только отмахивались или бормотали что-то невразумительное об организационных неполадках.

Приехавший из Петрограда Боярский читал акафисты в храме Христа Спасителя и говорил там проповеди.

А.И.Введенский разливался соловьем на диспутах. Антонин, суровый и недовольный, принимал посетителей. Красницкий не выходил от Тучкова. У этого последнего прибавилось работы: по его мнению, Собор должен был продемонстрировать перед лицом всего мира «несокрушимое единство» прогрессивного духовенства, признавшего Советскую власть. Но «единства» как раз и не получилось: помимо трех группировок («Живая Церковь», СОДАЦ, «Возрождение») в эти дни в Москве появились еще две — Сибирская «Живая Церковь» и украинские живоцерковники, требовавшие для себя автокефалии. Распря живоцерковников с Антонином, затихшая было в зимние месяцы 1922 / 23 гг., вспыхнула к весне с новой силой.

Отношения обострились из-за двух постановлений, принятых ВЦУ вопреки протестам Антонина. «ВЦУ признало за благо, — говорилось в первом из этих постановлений, — все монастыри, городские и сельские, за исключением тех, кои носят характер трудовой или строго подвижнический, — закрыть. Храмы превратить в приходы. Настоятелями церквей назначить белых священников».

«О ношении длинных волос и священнических одежд во внеслужебное время» — так было озаглавлено второе постановление.

«ВЦУ, на основании слов апостола Павла (Кор. 11, 96), Правила Вселенского Собора и постановления Поместного Российского Собора 1666 года, — говорилось в тексте, — признало за благо разъяснить, что ношение длинных волос необязательно, а также необязательно ношение присвоенных священнослужителям одежд во внебогослужебное время».

(Пятигорский епархиальный вестник, 1923, № 1, с. 24).

Другим поводом для раздора был вопрос о белом епископате, вновь всплывший на поверхность в связи с Собором. Антонин не только упорно отказывался признать женатых епископов, но грозил выступить на Соборе в защиту канонов и уйти с Собора, если антиканоническое постановление будет принято. Этого-то больше всего боялись: уход с Собора старейшего иерарха, юридического главы обновленческого движения, означал международный скандал.

В течение двух недель Антонина уламывали. После того как потерпели неудачу Введенский и Боярский (Красницкий за это дело не брался), на сцену выступил Тучков. Хорошо известно, что Тучков несколько раз беседовал с глазу на глаз с Антонином — Антонин и после этих бесед не сдался. 29 апреля 1923 года соглашение все же достигнуто не было.

Между тем откладывать больше было невозможно: слухи о крупных разногласиях среди обновленческого движения просочились в мировую прессу. Московский корреспондент одной из польских газет передал сообщение об аресте Антонина.

29 апреля 1923 года, в Неделю о расслабленном, был открыт Поместный Собор. Громогласно звенели в этот день колокола — тысячи москвичей заполнили огромное здание храма Христа Спасителя. Здесь литургию совершало 12 епископов из числа прибывших на Собор, 80 священников и 18 диаконов — богослужение возглавлял митрополит Антонин, рядом с ним стоял митрополит Сибирский Петр Блинов.

Торжественно гремели хоры, с византийской пышностью сверкали митры и праздничные облачения, но не было мира в душах молящихся. Да и мало кто молился в этот день — не было мира и в душах тех, кто совершал богослужение.

Во время литургии снова чуть не дошло, как когда-то в Страстном монастыре, до скандала: Антонин Грановский, упорно не замечая своего женатого собрата Петра Блинова, перед Символом Веры не дал ему обычного целования, не дал ему целования также и после причащения и, отойдя от престола, во всеуслышание заявил, что «Петр Блинов украл евхаристию».

После молебна вышло на солею свыше шестидесяти епископов в мантиях, несколько сот членов Собора заполнили пространство перед алтарем: Антонин, выйдя из Царских врат и благословив молящихся, обратился к Собору с приветственной речью. Он, видимо, был растроган и, утратив обычную суровость, говорил прочувствованно и взволнованно.

«Христос воскресе! — начал он свою речь. — Высшее Управление Российской Православной Церкви, с молитвенным воздаянием мироустроя-ющей Божественной мудрости, — объявляет открытие II Всероссийского Поместного Собора.

Отечество наше совершает переустройство жизни на новых началах. Изменяется уклад народного быта. Недоставало доселе этому перевороту внутреннего благодатного от веры осенения. Отечественная церковь, застигнутая революционной очистительной бурей, ужаснулась ею и не нашла в себе бодрости выйти на путь деятельного участия в общественном строительстве. Под флагом напряженного сопротивления напору действительных событий и прошел недавний Собор 1917 года.

В сей ответственный час, перед живою совестью православно верующих чад Российской Церкви, мы стоим на вершине перевала, откуда открываются дали трогательных упований верующих сердец, ищущих Бо-жией Правды в судьбах человеческих. Прошлое осталось позади.

В священном трепете за надежды будущего, мы обращаем взор свой к светлому лику Христа, Источнику Правды и Добра в жизни. Да приидет же на нас Дух Его Благодати, подымет энергию нашей соборной мысли и согласит биение сердец в нашем соборном начинании утвердить совесть верующих и направить волю их на путь новой, трудовой общественности, созидания счастья и благоденствия общего, т. е. Царствия Божиего на земле, да святится Имя Бога нашего Дивного в совете Своем и Благого в откровении Своем, во веки веков. Аминь».