На нефть приходится 98 процентов экспорта Анголы и около трех четвертей доходов правительства. Она также является жизненной силой Футунго. Когда в 2011 году Международный валютный фонд проверил национальные счета Анголы, он обнаружил, что с 2007 по 2010 год пропало 32 миллиарда долларов – сумма, превышающая валовой внутренний продукт каждой из сорока трех африканских стран и равная каждому четвертому доллару, который ежегодно производит ангольская экономика. Большая часть пропавших денег была отслежена по неконтролируемым расходам Sonangol; 4,2 миллиарда долларов были полностью неучтенными.
Расширив машину грабежа Футунго, Мануэл Висенте перешел во внутреннее святилище. Уже будучи членом политбюро МПЛА, он недолго занимал специальный пост, отвечающий за экономическую координацию, а затем был назначен вице-президентом душ Сантуша, сохранив за собой роль «мистера нефть» Анголы. Он покинул штаб-квартиру Sonangol в центре города и отправился в затененные акациями виллы Сidade alta – комплекса на вершине холма, построенного португальскими колонизаторами, который сегодня служит нервным центром Футунго.
Добыча нефти отсталыми способами разрушает природу Нигерии
Подобно своим китайским коллегам, Футунго приняли капитализм, не ослабляя хватки политической власти. Только в 2012 году, после тридцати трех лет пребывания на посту президента, душ Сантуш получил мандат от избирателей – и то лишь после того, как избирательные участки были перевернуты в его пользу. Критиков и протестующих сажают в тюрьму, избивают, пытают и казнят. Хотя Ангола не является полицейским государством, страх в ней ощутим. Начальник разведки уволен, самолет неисправен, несколько активистов попали в засаду, и все понимают, что они – потенциальные мишени. Агенты безопасности стоят на углах, давая понять, что они наблюдают. Никто не хочет говорить по телефону, потому что предполагает, что его слушают.
Утром в пятницу, 10 февраля 2012 года, нефтяная промышленность гудела от восторга. Cobalt International Energy, техасская геологоразведочная компания, объявила о сенсационных результатах бурения. На глубине под морским дном Анголы, равной половине высоты Эвереста, Cobalt обнаружила пласт нефти, который она назвала «мировым классом». Находка открыла один из самых многообещающих новых нефтяных рубежей, и Cobalt могла либо самостоятельно добывать нефть, либо продать ее одной из крупных компаний и получить солидную прибыль для своих владельцев. Когда открылся нью-йоркский фондовый рынок, акции Cobalt резко взлетели вверх. На одном из этапов они выросли на 38 процентов – огромное движение на рынке, где акции редко меняются более чем на пару процентных пунктов. К концу дня рыночная стоимость компании составила 13,3 миллиарда долларов, что на 4 миллиарда долларов больше, чем вечером предыдущего дня.
Джо Брайант, председатель совета директоров и главный исполнительный директор компании Cobalt, считает, что ставка на доисторическую геологию принесла потрясающие плоды. Сто миллионов лет назад, до того как тектонические сдвиги разорвали их на части, Северная и Южная Америка и Африка были единой землей – два берега южной Атлантики очень похожи друг на друга. В 2006 году нефтяные компании пробили толстый слой соли под бразильским морским дном и обнаружили залежи нефти. Аналогичный соляной слой тянется от Анголы. Брайант и его геологи задались вопросом, не скрываются ли те же сокровища под ангольским соляным слоем.
Брайант работал главой прибыльных операций BP в Анголе, где он и приобщил к делу Футунго.
– Джо Брайант очень быстро вошел в нефтяное окружение, – сказал мне один эксперт по Анголе, имеющий хорошие связи. Французские руководители известны своей «надменностью», но Брайант нашел друзей в Луанде. Он знает, как найти с ними общий язык, как с ними разговаривать, – сказал эксперт.
В 2005 году Брайант решил действовать самостоятельно и основал компанию Cobalt, взяв с собой главу отдела геологоразведки BP и открыв офис в Хьюстоне, столице нефтяной промышленности США.
– Буквально из моего гаража мы превратились в конкурентов крупнейших компаний мира, – вспоминает Брайант.
Брайанту нужны были сторонники с глубокими карманами. Он нашел их на Уолл-стрит. Трейдеры из Goldman Sachs давно играли на сырьевых рынках; острые как бритва банкиры Goldman курировали слияния и поглощения между ресурсодобывающими компаниями. Теперь, в Cobalt, у него будет своя собственная нефтяная компания. Goldman и два самых богатых американских фонда прямых инвестиций, Carlyle и Riverstone, вместе выложили 500 миллионов долларов на запуск Cobalt.
В июле 2008 года, когда компания Cobalt вела переговоры о правах на геологоразведку, чтобы проверить свою теорию о потенциале «подсолевых» нефтяных границ Анголы, ангольцы выдвинули одно условие. Cobalt должна была взять в качестве младших партнеров две малоизвестные местные компании, каждая с миноритарной долей. Это требование якобы было частью декларируемой режимом цели – помочь ангольцам закрепиться в отрасли, которая обеспечивает всего 1 процент рабочих мест, хотя приносит почти весь экспортный доход страны. Соответственно, в 2010 году Cobalt подписала контракт, согласно которому она владела 40‐процентной долей в предприятии и была оператором. Sonangol, государственная нефтяная компания, имела 20 процентов. Две местные частные компании, Nazaki Oil и Gáz и Alper Oil, получили 30 и 10 процентов соответственно. Разведка началась со всей серьезностью. Еще до потрясающей находки геологи Cobalt окрестили ангольское месторождение «Золотой пылью». На пике роста акций Cobalt после обнародования ангольской находки акции компании Goldman Sachs стоили 2,7 миллиарда долларов. Компания Cobalt переехала в Хьюстон в новую сверкающую штаб-квартиру, расположенную недалеко от офисов крупнейших компаний. Один из посетителей офиса Джо Брайанта в Кобальтовом центре отметил потрясающий вид на город.
– Кобальт, – заметил местный риелтор, – станет огромной историей успеха Хьюстона.
Была только одна загвоздка. Cobalt не раскрыла – более того, компания утверждает, что не знала, – что три самых влиятельных человека в Анголе владели тайными долями в ее партнере, Nazaki Oil and Gáz. Одним из них был Мануэль Висенте. Будучи руководителем Sonangol на момент заключения сделки с Cobalt, он контролировал выдачу нефтяных концессий и условия контрактов. Два других скрытых владельца Nazaki были не менее влиятельны. Леопольдино Фрагосо ду Насименту, бывший генерал, известный как Дино, имеет интересы от телекоммуникаций до торговли нефтью. В 2010 году он был назначен советником третьего влиятельного владельца Назаки, генерала Мануэля Хелдера Виейра Диаша Жуниора, более известного как Копелипа. Один из ветеранов политики Футунго, который конфликтовал с Копелипой, сказал мне, что, если когда-нибудь настанет день падения Копелипы, «люди на улицах разорвут его на куски за то, что он сделал в прошлом». Будучи главой военного бюро при президенте, он руководит службой безопасности, которая защищает Футунго любыми средствами. Некоторые даже осмеливаются называть его «o chefe do boss» – босс босса. Во время войны он занимал пост начальника разведки и координировал закупки оружия для МПЛА. В последнее время он стал главным среди «бизнес-генералов», высокопоставленных лиц в органах безопасности, которые превратили свое влияние в доли в алмазах, нефти и любом другом секторе, который выглядит прибыльным. Вместе эта троица составила основу коммерческого предприятия Футунго.
Давно забытый закон 1977 года запрещает американским компаниям участвовать в приватизации власти в далеких странах. Обновленный в 1998 году Закон о коррупции за рубежом считает преступлением то, что компания, ведущая деятельность в США, платит или предлагает деньги или что-либо ценное иностранным чиновникам, чтобы получить бизнес. Он распространяется как на сами компании, так и на их должностных лиц. В течение многих лет после принятия FCPA был скорее похвальным идеалом, чем действующим законом. Однако с конца 2000‐х годов ведомства, которые должны были обеспечивать его соблюдение, – Министерство юстиции, которое возбуждает уголовные дела, и Комиссия по ценным бумагам и биржам, регулирующая фондовый рынок, которая занимается гражданскими делами, – начали делать это с энтузиазмом. В их поле зрения попали такие крупные имена, как BAE Systems, Royal Dutch Shell и бывшая дочерняя компания Halliburton под названием Kellogg Brown & Root. Все трое признали факт нарушения FCPA или связанных с FCPA нарушений, и в результате дела были оштрафованы и лишены прибыли на общую сумму более миллиарда долларов – хотя такие суммы едва ли могут повлиять на прибыль столь крупных компаний. В отношении нефтяных и горнодобывающих компаний было возбуждено больше дел по FCPA и аналогичным законам, принятым в других странах, чем в любом другом секторе. Так, урегулирование споров между Halliburton и Shell касалось взяточничества в Нигерии. Компании хотят получить права на конкретные географические территории на максимально выгодных условиях. Для жителей сырьевых государств Африки к югу от Сахары получение части ренты, которую сырьевые компании платят государству в обмен на прибыльную территорию, или занятие позиции привратника на этой территории – это, безусловно, самый прямой путь к богатству.
